– Алида, – он заключил обе руки сестры в свои. – Да благословит тебя Бог, сестра моя!
Она подняла руки и коснулась его лица.
– С тобой сейчас все в порядке? – пылко спросила она. – О, Роберт, что за глупый вопрос я задала, да?
«Хотела бы я, чтобы он так смотрел на меня», – подумала Дженевра, подавляя приступ ревности, вызванный выражением любви и нежности на лице мужа.
– Нет, дорогая моя. Понятно, ведь ты волнуешься, как и я. А теперь познакомься с моей женой.
Он представил их друг другу. Сестра его была лет на десять, если не больше, старше Роберта. Наверное, между ними были еще дети, которые либо умерли, либо родились мертвыми. Потом появился на свет Роберт, и наконец – Дрого.
У Алиды была мягкая улыбка, лицо гладкое и нежное. И если она внешне напоминала кого-то из братьев, то это скорее был Дрого, с его тонкими женственными чертами лица.
– Можно я ощупаю ваше лицо, сестра? – спросила Алида.
– Разумеется. – Дженевра знала, чего ей ждать, видя, как слепая дотрагивалась перед этим до лица Роберта.
Пальцы Алиды касались гладкой кожи Дженевры легко и быстро, почти неощутимо, и все же Дженевра поняла, что слепая уже выстроила в своем сознании ее облик, на ощупь определив, что у нее широкая челюсть, выдающиеся скулы, узкий нос с высокой переносицей и бровями, дугой изгибавшимися над глазами.
– Какого цвета волосы? – спросила Алида.
– Каштановые, миледи.
– Пожалуйста, называйте меня Алидой или по крайней мере сестрой! А глаза?
– Серые.
– Зеленые, – раздался голос Роберта из-за спины Дженевры.
– Что ж, значит, серо-зеленые, – призналась со смехом Дженевра.
– Я думаю, вы красивая, – сказала Алида.
– Так оно и есть, – подтвердил Роберт. Дженевра ничего не сказала, но сердце ее расцвело. «У Роберта такой голос, словно он искренне гордится мною».
– И ты сделала моего брата счастливым. Мне кажется, я тебя полюблю, – тихо пообещала Алида.
Тут леди Сен-Обэн спросила:
– А где мой внук? Покажите же его ради Бога.
Грум снял с лошади колыбельку, и няня вынула оттуда ребенка. Дженевра взяла у нее Уилла и показала его бабушке.
– Какой красавчик! – восторженно воскликнула та. – Но вам лучше зайти в дом! Ветер довольно прохладен.
И вот Дженевра вошла в Тиркалл, с наследником на руках – Уилл вцепился в воротник ее плаща, чтобы держаться прямо. Мать Роберта шла впереди всех, за ней следовал Роберт и вел Алиду, хотя Дженевра подозревала, что Алида знала каждую пядь пути и могла ходить без помощи не только по дому, но и вокруг него.
Другие женщины, явно служанки и компаньонки, шли позади всех, и среди них Мег и Сигрид. У Мег была своя няня, которая несла близнецов.
Дженевра обнаружила, что в Тиркалле было два зала. Внушительный зал при входе, из которого лестница вела вверх, в квадратный вестибюль. А слева располагался зал, который по сравнению с теми, что видела Дженевра, оказался маленьким, хотя стропила его уходили высоко вверх.
Дженевра удивленно вскрикнула, увидев огромный камин, в котором ярко полыхал веселый огонь и горели бревна. Дым уносился прочь через трубу. Ей пояснили, что в этом зале только едят, развлекают гостей и собираются на совет. На возвышении в конце зала стоял длинный стол, вокруг него резные стулья и скамьи. Тут полагалось восседать хозяину-лорду с супругой в окружении почетных гостей.
Осмотрев главный зал, Дженевра направилась наверх. Лестница, построенная вокруг небольшого открытого колодца, была шире обычного, и подниматься по ней было легче. Ей еще предстояло увидеть библиотеку, контору управляющего и спальни, которые шли вокруг здания и выходили на западную сторону двора.
Помещение для слуг, конюшни для особенно ценных лошадей, бесчисленные надворные строения, флигели и сараи – все это размещалось с северной стороны. Солдаты из гарнизона и свита располагались в башнях по обе стороны главных входных ворот. Кухня представляла собой отдельное строение, примыкавшее к большому залу и соединенное с ним крытым переходом.
Роберт, естественно, занял главную спальню. Это оказалась большая, хорошо освещенная комната с крепкой дубовой кроватью, занавешенной тяжелым пологом из голубой парчи, под цвет которой были подобраны драпировки на окнах. Комната выходила окнами на юг, внизу зеленел милый садик с низкорослыми деревьями, кустарником и клумбами. Цветы уже давно отцвели на клумбах, раскинутых между зданием и рекой и окружавших кухню.
Мег, Сигрид, сквайры и слуга Роберта были размещены неподалеку. Детская комната располагалась за покоями, занимаемыми самой леди и Алидой. Дженевру это раздражало, но Роберт сказал, чтобы она не глупила.
– Мальчик в надежных руках, жена, на попечении матери и сестры. Они за ним прекрасно присмотрят.
– Но близнецы Мег с ней, – возразила Дженевра.
Впрочем, бедной Мег, не пожелавшей расстаться с близняшками, теперь приходилось изыскивать возможность, чтобы побыть наедине с Бернардом, хотя сейчас он, как главный конюх Роберта, занимал небольшое помещение над конюшнями. Они уже затосковали по своему домику, оставленному в Мерлинскрэге. Однако не это сейчас больше всего занимало Дженевру.
– Я бы предпочла, чтобы Уилл был здесь, с нами, – настаивала она.
– Но это не старинный замок, годный в основном для того, чтобы отсиживаться в нем от врагов. Здесь много помещений и много удобств, хотя и от врагов дом защищен неплохо. Мой отец, несмотря на все свои недостатки, умел смотреть далеко вперед и нанял отменного зодчего. Отец хотел построить такой дом, чтобы ему завидовали все пары. И я думаю, он в этом преуспел. Ты согласна?
– О да, согласна. Я никогда не видела столько света и воздуха. И в то же время здесь очень тепло. Еще бы, камин с трубой в каждой комнате! Дом действительно возведен превосходным зодчим. Но я все равно хочу, чтобы Уилл спал здесь, с нами. Ведь даже собакам это позволено!
– Собаки – дело другое. Они не станут подслушивать наши любовные разговоры. Ты можешь брать Уилла хоть на целый день, но если он будет спать здесь, то и няньку его тоже придется укладывать в этой комнате.
– Но ведь мы так и спали в Мерлинскрэге.
– Да, потому что там не было выбора. А здесь он есть, и я предпочитаю спать с женой без помех.
Он знал, что этим заявлением угодит Дженевре. Она больше не возражала против того, чтобы ночью оставлять Уилла на попечение няни. Девушка любила ребенка и весьма умело за ним ухаживала.
К тому же удобства пришлись Дженевре по вкусу. Особенно восхитило ее хитроумное водопроводное устройство, благодаря которому осуществлялась подача в дом свежей воды и отток грязной.
Дни она проводила с супругом, который показывал ей свои владения. Роберт справедливо гордился возделанными полями, ухоженными фермами и псарнями.
Через некоторое время они посетили деревню и церковь. Там Роберт представил Дженевру священнику, который являлся духовным наставником деревенских жителей. Однако для проведения торжественных месс сюда приезжал проповедник издалека. Дженевра поняла, почему Роберт привез с собой отца Джона.
– Ты собираешься оставить отца Джона здесь? – поинтересовалась она, испытывая тревогу.
– Я хотел, чтобы он сопровождал нас в поездке. А где ему оставаться, пускай выбирает сам. Неужели ты думаешь, что я ограбил бы Мерлинскрэг ради Тиркалла?
Он поставил этот вопрос достаточно мягко, однако Дженевра вспыхнула: точно так она и подумала, и ей стало стыдно за себя.
– Не скрою, меня посетила такая мысль. Прости, мне пора бы получше узнать тебя.
На какое-то мгновение они оказались наедине друг с другом.
– Как может человек по-настоящему познать другого? – громко спросил Роберт, глядя на нее так, словно именно у нее искал ответа.
Дженевра подвинула Хлою поближе к нему и коснулась руки Роберта, лежавшей на рукояти меча.
– Чутьем. Всегда чувствуешь, хороший рядом человек или плохой, – мягко произнесла она. – Про священника я сказала просто так, не подумав. Мне ни разу не пришлось усомниться в твоей честности и великодушии. Конечно, ты не станешь грабить Мерлинскрэг ради Тиркалла!
Лицо Роберта просияло, его ярко-голубые глаза заблестели, он улыбнулся, и морщины исчезли с его лица. Такие перемены стали случаться с ним все чаще. «Я научилась доказывать свою правоту, – подумала Дженевра, – и он постепенно убеждается в моей порядочности. Может, он начинает любить меня, хотя пока сам этого не осознает. Поступки порой говорят громче, чем слова. Он привез мне Уимси. Вон как она сейчас деловито обнюхивает могильные плиты и кресты…»