Они выехали во внешний двор, потом за ворота, проскакали сквозь опускную решетку и через подъемный мост, протянутый над зловонными водами рва, и дальше, через барбакан,[4] защищавший подходы к замку.
Рядом скакали герольд и половина эскорта, вырвавшаяся вперед, за ними – Алан и сокольничий с птицей, прикованной цепью к его запястью, далее – остальные. Через деревню они старались ехать потише, но все-таки распугали гусей и собак, бродивших среди наполовину заброшенных домишек вилланов.
Сен-Обэн поведал Дженевре, что поденные работники трудились на лорда, а многие мужицкие полосы оставались без обработки, так как очень мало вилланов выжили после эпидемий чумы, которая только на памяти Сен-Обэна трижды нападала на этот край. Многие лорды освобождали вилланов: вольные хлебопашцы не столь охотно покидали свою землю. В настоящее время земли Нортемпстона полностью обрабатывали вольные хлебопашцы либо поденщики, получающие плату за свой труд.
– Вот что должен был сделать лорд Хескит, – заметила Дженевра. – В Блоксли совсем не осталось вилланов. Многие умерли, а выжившие сбежали. Мой дядюшка постоянно испытывает трудности с обработкой земли.
– Чума перебрала всех, не глядя, кто есть кто. Многие знатные лорды и дамы погибли.
Целые семьи оказались сметенными мором. Боюсь, что Англия никогда не станет такой, как раньше. Вилланы совсем отбились от рук, бегут от своих господ в города, невзирая на риск.
– Конечно, жить под защитой лорда спокойнее, но люди ценят свободу выше безопасности, – подумала вслух Дженевра и принялась успокаивающе гладить шею Хлои, поскольку лошадка шарахнулась в сторону и взбудоражено задергала головой, испугавшись кролика, внезапно выскочившего из своей норки.
Сен-Обэн посмотрел на нее. Его лицо сохраняло отчужденное, мрачное выражение.
– Вы так думаете? – спросил он, и Дженевра поняла, что ее жених не согласен с нею. – Да зачем она им нужна, эта свобода?
– Чтобы иметь право покинуть своего господина, чтобы за ними не охотились, как за преступниками, чтобы женить своих сыновей и выдавать замуж дочерей за людей, живущих в иных поместьях, не платя за это разорительный выкуп. Чтобы жить по своей воле – вот зачем им нужна свобода!
– Ах, вот оно что! – Голос его звучал изумленно. – Многие вилланы все же вполне зажиточны и могут заплатить любой выкуп, ежели их отпрыск пожелает покинуть владения их лорда, чтобы сочетаться браком на стороне.
– Среди вилланов много бедняков, но и зажиточные вместе со своими семьями находятся в полной зависимости от лорда. Не думаю, чтобы жизнь их была счастливой, – проговорила Дженевра.
– Неужели подобные мысли вам вложили в головку монахини, демуазель? – спросил Сен-Обэн голосом, в котором девушка уловила высокомерное неудовольствие. – Не верится, чтобы вы сами дошли до этого.
– Монахини? Что вы, милорд! – поспешно возразила Дженевра, в страхе за свой монастырь. Надо было прежде подумать, чем так свободно с ним разговаривать! – Милостью Божией наш монастырь от чумы уберегся, и вилланы по-прежнему усердно трудятся на полях, не помышляя о бегстве. Я до всего дохожу собственным умом. Впрочем, мне ли кого-то жалеть! Вилланы все же свободнее могут распоряжаться своей жизнью, чем я – своей.
Она говорила тихо и немного запальчиво – видимо, дурной сон все еще действовал на нее. В сущности, то, что ей понравился жених, ничего не меняло – брак устраивался помимо ее согласия.
Сен-Обэн молча взялся за уздечку Дженевры и остановил обеих лошадей. Позади них Алан и остальная свита натянули поводья и сгрудились беспорядочной группой. Послышались громкие пререкания, крики, всхрапывание коней и стук копыт.
Прищурившись, Сен-Обэн поглядел на Дженевру. Не обращая внимания на сутолоку, вызванную внезапной остановкой, он холодно произнес:
– Если вам неугодна эта свадьба, мистрис, надо было объявить об этом на помолвке.
Потрясенная Дженевра тщетно пыталась сохранить спокойствие.
– Дело не в том, что мне неугодна эта свадьба, милорд, просто я хотела сказать, что моего согласия никто не спрашивал. Что же касается выбора графа Нортемпстона, то я им весьма довольна, – более спокойно продолжала она.
– Дочерям приходится выходить замуж согласно воле их отцов. А если они возражают, их выдают замуж насильно. Любовь в договор не включается. Только земли, деньги, власть. Женщинам вообще редко дается право голоса. Так же, как вилланам.
Он еще крепче сжал уздечку в руках, отчего драгоценные камни на его перчатке вспыхнули.
– Леди воспитывают для того, чтобы они следили за порядком в замке и вынашивали для своих супругов детей. Вот их удел. Если, конечно, они не предпочтут удалиться в монастырь.
– И никому даже в голову не приходит подумать об их счастье, – горько заметила Дженевра. – Они не имеют права защищать себя, даже если их господин вздумает побить их, как свою лошадь, собак или слуг.
Сен-Обэн внимательно смотрел на нее. Лоб его перерезали морщины.
– Вы думаете, что я стану бить вас? – сурово спросил он.
Дженевра ответила ему смелым взглядом, несмотря на то что внутри у нее все дрожало. Почему он столь суров? Неужели так трудно улыбнуться? Гневается? Ну и пусть! Ведь даже гнев его легче выносить, нежели это вежливое безразличие.
– Нет, милорд, я так не думаю, – честно призналась она. – Я считаю, что мне выбрали весьма достойного жениха.
Резко кивнув головой, Сен-Обэн отпустил ее поводья и сжал бока своей лошади. Дженевра молча последовала за ним.
Вскоре они достигли общинной земли, где мужицкая животина паслась вместе со скотом их лорда. Добравшись до открытой местности, они поскакали быстрее, а потом по призыву Сен-Обэна вся компания перешла на легкий галоп, гончие старались не отставать от всадников. Плащом Дженевры завладел ветер, капюшон упал ей на спину. Она высвободила из-под плаща косу, подставляя голову холодному ветру, стремительно летевшему ей навстречу. Плащ Сен-Обэна тоже развевался, а перья на шляпе играли на ветру. Однако лицо его сохраняло мрачное выражение. Казалось, он пустился вскачь не удовольствия ради, а чтобы разогнать плохое настроение.
Зато Дженевра от души наслаждалась скачкой. Прошло много лет с тех пор, как ей доводилось сидеть на такой лошади. Маленькая кобылка несла ее резво и ровно, девушке было так удобно, словно она восседала в гостиной в кресле. Когда Сен-Обэн приказал эскорту галопом направить лошадей на участок дикой земли, поросшей то тут, то там кустарником, Дженевра, не колеблясь ни минуты, последовала за ним.
Хлоя вытянула шею, удлинила шаг и с рвением устремилась вперед, вознамерившись обогнать Принца Сен-Обэна. Она была смелой лошадкой, однако Принц недаром носил свое почетное имя: кобылка вскоре отстала и оказалась в хвосте свиты. Раз или два Сен-Обэн оборачивался через плечо, чтобы посмотреть, где осталась Дженевра, однако не сделал ни малейшей попытки замедлить шаг, чтобы подождать ее.
Наконец Сен-Обэн натянул поводья и пустил своего жеребца шагом, дав ему возможность восстановить дыхание, а Дженевре – догнать его. Девушка, забыв прежние разногласия, широко улыбнулась жениху всем своим сияющим лицом.
– Давно я так не наслаждалась галопом! – весело заметила она, не обращая внимания на пасмурный вид Сен-Обэна. – Монастырские одры еле ползали, их вскачь не пустишь!
«По крайней мере теперь Сен-Обэн не такой мрачный. Наверное, он вообще редко улыбается», – догадалась Дженевра.
– Значит, вы одобряете Хлою? – поинтересовался он.
– О, да! – Дженевра похлопала по разгоряченной шее лошади. В это время подтянулась свита и вновь расположилась вокруг них. – Это лучшая лошадка, на которой я имела удовольствие когда-либо скакать!
Сен-Обэн отвесил ей поясной поклон со своего богато украшенного седла.
– В таком случае его светлости придется с Хлоей расстаться. Я покупаю ее для вас – пусть это будет моим свадебным подарком.
– О! – У Дженевры от восторга перехватило дыхание, и она залилась румянцем. – О, спасибо, милорд! Подарка лучше и не придумаешь!
– А как насчет бриллиантов?
Дженевра заметила, как озорные огоньки вспыхнули в его глазах, и радостно рассмеялась.
– Хлою я не променяю ни на какие сокровища!
Ленивая полуулыбка коснулась губ Роберта. Его глаза подобрели.
– Я очень рад, что вы цените хороших лошадей, миледи. Надеюсь, ваши владения в Мерлинскрэге мы обследуем вместе – верхом.
– Неплохая мысль. Земли довольно обширны, там есть на что посмотреть. Думаю, десятины с них будут стоить немало.