— С вашего позволения, Джорджина, я выпью стакан пунша с вашим супругом.
— С Роксбургом? Но зачем?
Поклонившись, Александр отошел. Подойдя к герцогу, он стал выжидать удобного момента, чтобы увести Кейтлин из толпы воздыхателей, которые окружали ее со всех сторон.
Наконец прозвучал сигнал к обеду. Гости засуетились, отыскивая своих партнеров, и Александр направился к Кейтлин. Два джентльмена уже спорили из-за того, кому выпадет честь вести ее к столу.
— Мисс Херст, вот вы где! Позвольте повести вас к столу, — сказал Александр.
Джентльмены прекратили спорить, изумлённо глядя на мускулы, буграми вздымающиеся на его руках. Поколебавшись, Кейтлин положила руку на его локоть. Ее пальцы казались холодными на его разгоряченной коже.
— Разумеется. Ведь это наш последний совместный обед.
— Последний? Есть еще завтрашний день, а потом будут две недели.
Он улыбнулся ей, прокладывая дорогу в толпе гостей, направляющихся в столовую.
Но ответной улыбки не последовало.
— Возможно.
Александру стало не до веселья. Сегодня Кейтлин была какой-то другой — серьезной и… печальной? Он сильнее сжал ее ладонь в сгибе локтя и отвел Кейтлин в сторону, пропуская вперед других гостей.
— Что вы хотите этим сказать?
Ее глаза подозрительно блестели, как будто она собиралась заплакать.
— Только то, что пари выиграю я, а не вы.
Последние пары прошествовали мимо и исчезли за дверями столовой. Александр завел Кейтлин в Голубую гостиную и закрыл дверь.
— Гости заметят наше отсутствие.
— У нас есть минут десять. — Он хищно усмехнулся. — Признайте же, Херст. Я выиграл. Я пришел к обеду в юбке. Или вы всерьез решили развлечь общество, ныряя обнаженной в фонтан?
Она вскинула голову.
— Состязание не окончено. У меня еще есть время, чтобы сделать ход.
— Вот как? Значит, вы собираетесь это сделать? — Александр недоверчиво рассмеялся. — Тогда вы погибли, а ведь именно репутацию вы хотели восстановить, приезжая сюда.
Она взглянула ему в лицо:
— Возможно.
— Кейтлин, вы же не можете всерьез… — Боже всемогущий, она, кажется, настроена решительно. — Кейтлин, это глупо, и вы сами это знаете.
— Я должна выиграть пари. Я отказываюсь становиться вашей любовницей. Более того, приложу все усилия, чтобы этого никогда не произошло.
Он стиснул зубы.
— Готовы погубить свое имя?
— Я обнаружила, что есть понятия куда более драгоценные, чем гордость.
— Что же?
Кейтлин посмотрела ему прямо в глаза, и в тот же миг он понял. Она к нему неравнодушна. Но разве такое возможно? У Александра вытянулось лицо. Не просто неравнодушна, она любит его! Он читал это в ее лице так же ясно, как если бы она кричала об этом прямо ему в ухо.
«Нет. Она не может! Я не могу этого позволить! Если она меня любит, тогда я…»
И Александр посмотрел на Кейтлин так, словно увидел в первый раз. В мягком свете свечей она выглядела совсем юной, не старше восемнадцати. Зато в зеркале над камином Александр видел лицо зрелого мужчины, который уже немало пожил на свете, и пожил хорошо, стараясь успеть побольше. Пусть она любит его сейчас; но что будет потом? Сможет ли он пережить, если однажды потеряет ее?
Он знал ответ — знал всем сердцем.
У него было тяжело и горько на душе, когда он с усмешкой сказал:
— Не обольщайтесь на мой счет, Херст. Я затеял наше пари лишь с одной целью — наказать вас за то, что вы обманули меня в Лондоне. Сегодня вы признаете свое поражение и проведете со мной две недели, как и обещали.
Вот и все, что ему останется вспоминать, когда он покинет ее навсегда, но по крайней мере он получит хотя бы это! Две короткие чудесные недели — и больше никогда ее не увидит. В груди странно защемило, точно металлический обруч сдавил грудную клетку, не давая дышать. Глаза щипало — видимо, дымили свечи.
Две недели! Совсем немного, но это все, что судьбе было угодно ему даровать. И он воспользуется этим даром, как бы отчаянно ни страдала душа.
— Ну, Херст? Что скажете?
Он ждал, что Кейтлин загорится той живительной энергией, которая обычно так и кипела в ней, но видел только печальные глаза. А потом она отвернулась и пошла прочь, и дверь за ней затворилась с тихим щелчком.
Многими часами позже Кейтлин стояла на балконе, кутаясь в теплый плащ. Она поеживалась от прохладного ночного ветерка. Шел пятый час утра, только что отбыл последний гость. Все отправились спать, кроме Александра, который, как обычно, направился в кабинет пропустить перед сном стакан портвейна.
— Вы решились, мисс? — спросила Мьюрин.
— Да.
Кейтлин обвела внимательным взглядом фасад замка. Еще светились одно или два окна, но и они погасли прямо у нее на глазах, и все утонуло во мраке. Пора!
Сквозь балконные двери она могла видеть Александра, который плеснул себе портвейна и сел в кресло возле камина.
— Он смотрит не туда, — прошипела Мьюрин.
— Знаю. Нужно заставить его повернуться. Бабушка сказала — капли подействуют очень быстро. — Кейтлин взглянула на горничную. — На месте ли миссис Пруитт и все остальные?
— Да. Миссис Пруитт закрыла на ключ все двери и караулит калитку сада. Это единственный путь в сад, мисс. Остальные тоже наготове.
— Очень хорошо. Я скоро вернусь.
Не сводя взгляда с Александра, Кейтлин положила руку на холодную медную ручку двери. Он сидел к ней спиной, попивая портвейн. Завитки черных волос падали ему на шею. Она ждала, пока он не выпьет все до дна.
«Ради Бога, бабушка, не ошибись с дозировкой!» Кейтлин была очень осторожна, чтобы не перелить снадобья в его стакан.
Маклейн поставил на стол пустой стакан и встал, чтобы идти к себе. Задержав дыхание, Кейтлин повернула медную ручку и вошла в библиотеку.
Он обернулся, его брови немедленно сошлись на переносице.
— Кейтлин! Что вы здесь делаете?
Она сделала пару шагов ему навстречу, кутаясь в плащ.
— Пришла выполнить свое задание.
Александр поморщился. Она была закутана с головы до ног, но его сейчас занимало только выражение ее лица. Оно было исполненным печали, словно ее жестоко предали. Его сердце сжалось. Невыносимо! Он лгал себе — он не сможет сделать Кейтлин своей любовницей, даже на час. Он покачал головой и с трудом произнес:
— Кейтлин, не надо…
— Что не надо? Не надо стоять тут, признавая вашу победу? — Она слабо улыбнулась. — Я и не собираюсь этого делать.
К черту их дурацкое пари! Лишь бы стереть с ее лица печаль. Было невыносимо видеть ее такой.
— Я отказываюсь от последнего задания, — едва сумел он выговорить.
Ее глаза гневно вспыхнули.
— Мне не нужна ваша жалость!
Но это была не жалость. Это была любовь. Слово молнией резануло странный туман, который сгущался над его головой. Он хотел сказать ей об этом, объяснить, что любит ее слишком сильно, чтобы видеть, как день за днем угасает ее интерес и чувство к нему.
Но не мог.
Кажется, Кейтлин понимала, что с ним творится. Она подошла к Александру, обдавая его благоуханием своего тела, встала перед ним и легонько толкнула в стоящее за ним кресло.
Должно быть, он сел, но не почувствовал как. Колени и руки налились свинцом, хотя глаза оставались открытыми, а чувства сохранили обычную остроту, может даже, еще обострились. Он смутно догадывался, что следовало бы испугаться — почему вдруг тело странно онемело? Но он так радовался, что она рядом…
Кейтлин нагнулась, пока ее губы не оказались возле его уха.
— Я умею держать слово. Если сказала, что сделаю, — значит, сделаю. Жаль, что наши отношения не сложились по-другому. — Ее голос дрогнул, щемя ему сердце. — Но мы такие, какие есть, и судьба выполняет не все наши желания.
Он попытался вздохнуть поглубже, чтобы наполнить грудь ее сладостным ароматом, продлить нежное касание ее локона к своей щеке.
— Смотрите, Александр, потому что видите меня в последний раз.
Кейтлин пошла к дверям балкона, открыла их и скользнула в сад.
Вот она дошла до фонтана, и в открытые двери он мог видеть, как к ней подошли четыре служанки. Они развернули огромную простыню и подняли ее вверх, закрывая фонтан от тех, кто мог бы видеть его из окон верхнего этажа. Не опуская полога, встали спиной к фонтану. Кейтлин стояла у самого бортика фонтана. Из темноты вынырнула женская фигура, чтобы помочь ей раздеться. Кейтлин сбросила туфельки, а затем одним движением плеч освободилась от плаща.