Александра Торн - Поединок страсти

— Надеюсь, на любовном поприще, старина, тебе повезло больше, чем мне, — крикнул он Траублу, вышагивая по тропинке к крыльцу.

Это была большая собака, возможно, в ее жилах текла кровь сенбернара, но характером она была скорее в дворняжку. Команчо нашел ее восемь лет назад, истощенную и жалкую, подобрал, выкормил и оставил у себя.

Когда он решил завести собаку — или, возможно, собака решила завести хозяина, — его друзья не раз предупреждали, что с животными может быть больше проблем, чем пользы. Но дружеские пророчества не сбылись, а кличка осталась. Траублу удавалось сочетать в себе два таких ценных качества, как преданность и независимость. Пес составлял идеальную компанию Команчо, обладавшему теми же холостяцкими достоинствами.

Траубл вошел за Команчо в дом, все быстрее перебирая лапами по ходу того, как выяснялось, что хозяин движется по направлению к кухне. Команчо открыл пару баночек с собачьими консервами, вывалил их в миску Траублу и, усевшись на табурет, стал смотреть, как пес уплетает свой ужин.

«Да уж, его аппетиту можно позавидовать. Не то, что я», — подумал Команчо, грустно улыбаясь. Из затеи помочь вздорной женщине, которая не хочет иметь с ним ничего общего, вряд ли что получится… Вот идиот! Надо держать себя в руках. Нельзя же в конце концов зависеть от прихотей одного органа, местонахождение которого общеизвестно. Головой надо думать.

Команчо вздохнул, вспоминая сидящую за столом Кэйт, ее золотые локоны, упругую грудь, обтянутую блузкой, устремленные на него глаза.

С тех пор как они расстались, Кэйт превратилась в упрямую непокорную женщину, знающую его слабости и пренебрегающую его желаниями. Но, хотя его Китти и выглядит теперь такой же изнеженной и томной, как какая-нибудь красотка на обложке журнала, она не стала городской светской леди. В ней, как и раньше, живет простая деревенская девчонка, а значит, ему будет о чем поговорить с ней.

Команчо взял с ночного столика томик Шекспира. Он полюбил его много лет назад. Теперь знакомая, до дыр зачитанная книга раскрылась на «Ромео и Джульетте». «Ромео, Ромео, к чему вспоминать старую вражду? Откажись от дел отца своего и забудь свое имя…» Он поспешно захлопнул книгу и выронил ее, как горячую картофелину. «Черт побери, — подумал Команчо, — даже Шекспир сегодня против меня. Будь прокляты эти безумные влюбленные! Мне не нужны никакие романтические бредни».

Не важно, сколько мужчин было у Кэйт после него, он все равно был для нее единственным: женщина никогда не забывает свою первую любовь. Но в эту ночь Команчо нужно нечто большее, чем просто воспоминания…

Бобби Рэй Силей, шагнув из ванны, потянулась за полотенцем. Затем вытерла запотевшее зеркало, висевшее над раковиной, и окинула критическим взглядом свое обнаженное тело.

Возможно, грудь ее уже не так хороша, как раньше, но ей по-прежнему есть, чем гордиться. Благодаря тем восьми часам в день, которые она проводит на ногах, обслуживая, завсегдатаев кафе Хилл Кантри, у нее по-прежнему нет живота, по-прежнему узкие бедра.

Окинув себя взглядом, Бобби поднялась на цыпочки и повернулась боком. «Великолепная попка», — подумала она с удовольствием. Большинство мужчин просто подскочило бы от радости, выпади им шанс разделить с ней ложе. Но Команчо Киллиан не относился к тому большинству, о котором она думала с некоторым презрением.

Многие годы Бобби пыталась поймать этого гордеца в свои сети. Когда-то они были помолвлены, но пожениться им так и не пришлось. Сегодня судьба предоставила ей возможность наверстать упущенное. Когда прошлой ночью он появился на пороге ее дома, Бобби решила, что у нее есть еще один шанс.

— Боже мой, какой приятный сюрприз, — сказала она, жадно вглядываясь в его глаза. — Ты великолепно выглядишь!

— Ты тоже, малышка, — ответил рассеянно Команчо.

Команчо выглядел даже печальнее своего пса, грустно помахивающего хвостом у ног хозяина. Она пригласила войти обоих, провела Траубла на кухню, налила ему воды и положив перед ним большую кость, достала из холодильника несколько баночек с консервами, после чего вернулась в зал.

— Чувствуй себя как дома, — она протянула Команчо холодный как лед сок.

В то время как он, зевая, сидел на тахте и смотрел прищуриваясь на искусственные язычки пламени в камине, Бобби металась по комнате, зажигая свечи. Если бы только Команчо обратил на нее внимание, она не « упустила бы шанс поговорить о страданиях, разбитом сердце и надеждах, — о себе.

— Что привело тебя ко мне этой ночью? — спросила Бобби, присаживаясь рядом.

— Желание оказаться в твоей компании, — улыбаясь, ответил Команчо.

— Если серьезно, я очень рада.

Пока они сидели на тахте, она подвигалась к нему все ближе и ближе. Но Команчо не шевелился. Тогда Бобби сама обняла его и одарила таким страстным и зовущим поцелуем, от которого оба ее бывших мужа буквально сходили с ума.

Поначалу, казалось, на Команчо это произвело тот же эффект. Он обхватил ее за талию и прижал к себе. «Все идет просто великолепно», — Бобби мечтательно улыбнулась. Но внезапно Команчо оттолкнул ее.

— Извини, — сказал он, вскакивая с тахты, как кот, сразу на обе ноги. — Это же не обязательно.

— Не кипятись, дорогой, — хотя Бобби была, мягко говоря, удивлена поведением своего избранника, она вела себя в высшей степени спокойно. — Ты не единственный мужчина, у которого время от времени бывают проблемы с любовью.

Команчо покраснел. Но Бобби не обращала на это никакого внимания. Решив, что он, вероятно, устал и только к утру будет в форме, она предложила заночевать у нее и вместе с нею.

В ответ на отказ Бобби засуетилась, застилая ему диван и стараясь выглядеть как можно любезнее. Когда постель была готова, Команчо лег не раздеваясь и мгновенно заснул.

Она прошлась на цыпочках до двери своей спальни и обернулась. Команчо спал как младенец. «Боже мой, сделай так, чтобы, выспавшись, он снова стал лапочкой!» — беззвучно помолилась Бобби перед тем, как закрыть за собой дверь. Если она правильно сориентировалась в ситуации, этим утром Команчо будет уже не в силах сопротивляться. Бобби выдвинула ящик ночного столика, достала упаковку презервативов, тех самых, что имеют вкус мяты, и небрежно бросила их на подушку. После чего взяла флакончик своих любимых духев и брызнула на запястья, шею, бедра и грудь.

Затем минут пятнадцать она пудрилась и красила губы. Последним элементом ее макияжа были фальшивые ресницы, про которые ее подруга говорили, что они выглядят прямо-таки как настоящие.

Ловким движением надев тонкий эластичный пояс и черные высокие чулки со швом, Бобби обула шикарные туфли на высоком каблуке. И уверенная, что ни один мужчина не сможет устоять перед нею, она с шумом открыла дверь в зал.

Звук хлопнувшей двери разбудил Команчо. Приоткрыв глаза, он долго не мог узнать цветастые обои, яркие ситцевые занавески и низкие столики, заставленные безделушками. Как-то раза два после родео, когда победы отмечались особенно долго и буйно, Команчо приходилось просыпаться в чужой кровати, плохо соображая, как он в нее — в кровать — попал. Этим утром, увидев Бобби Рэй Силей, представшую перед его взором, одетой как танцовщица из ночного клуба, Команчо растерялся, как никогда. Это зрелище разбудило его окончательно.

— Что, черт побери, происходит? — спросил он хриплым голосом.

Вчера, появившись на пороге ее дома, он надеялся на сочувствие и теплую постель. Теперь, судя по всему, Бобби Рэй решила провести их встречу по полной программе.

— Дьявольски подходящее снаряжение для того, что ты задумала, — сказал Команчо, сев неестественно прямо, красный до корней волос, — о, честное слово, со мной ты только зря теряешь время.

— Позволь, я все же попробую.

Бобби двинулась к нему соблазнительной походочкой, имевшей успех в кафе в Хилл Кантри. Она подошла к Команчо так близко, что он чуть было не уперся ей в живот носом. «Боже правый! Оказывается, она натуральная блондинка!» — подумал Команчо.

— Я знаю, ты был не в настроении ночью. Но думаю, после хорошего отдыха…

Бобби нагнулась и поцеловала его в макушку, ее обнаженная грудь колыхалась совсем у его губ.

Громко зевнув, он откинулся на софу. Затем, сорвав с себя простыню, протянул ее Бобби.

— Будет лучше, если ты прикроешься.

— Ты уверен? Я могу помочь, если… — она не скрывала своего удивления.