Александра Торн - Поединок страсти

— Успокойся, дружище. Все в порядке. Просто мои планы несколько изменились. Да и, честно говоря, после этой выходки со львами, тебе лучше всего поскорее смыться оттуда.

— Если это из-за денег, то тебе больше не придется покрывать мои издержки, — Детвейлер с трудом сдерживал ярость.

— Ты все еще не понимаешь, Дет. Я же сказал, операция закончена. Я уже ничего не имею против Кэйт и ее родных.

«Должно быть, Блэкджек подыскал себе нового компаньона», — подумал Детвейлер, презрительно усмехнувшись.

— Погоди, Кэйт Прайд такая же слабая сучка, как и все остальные, просто кошмарно упрямая и глупая. А я нахожусь уже так близко к цели, что жалко бросать. Мне нужно еще немного времени, и она у нас на крючке! Ради Бога, дай мне последний шанс.

— Да послушай же ты! Ситуация совершенно изменилась. Я не хочу — повторяю — не хочу, чтобы кто-нибудь беспокоил Кэйт Прайд. Ты хорошо поработал. Спасибо. Теперь возвращайся домой.

Детвейлер, как сдутый шарик, опустился на софу.

— Я не поеду, — немного помолчав, произнес он.

— Поедешь или не поедешь, а все равно будет так, как я сказал, — отчеканил сенатор.

Детвейлер считал себя профессионалом, а потому не любил сворачивать операции, когда до цели не больше пяти шагов. Черт! Ему слишком часто приходилось пасовать во Вьетнаме, теперь он не допустит этого. Кроме того, у него есть свои планы относительно Кэйт Прайд. Он уничтожит ее, как когда-то Прайды уничтожили Детвейлеров.

— Ты еще у телефона, Дет? Послушай, я понимаю, это звучит для тебя несколько неожиданно, — Блэкд-жек старался изо всех сил умаслить Детвейлера. — Но знаешь, ведь все, что не делается — к лучшему!

«Да уж, к лучшему», — подумал Детвейлер. Во Вьетнаме ему не раз приходилось слышать эти слова. Они действовали на него, как ушат холодной воды. Страсть к войне была его единственной страстью. Не будучи отменным солдатом, он не мог подчиняться приказу, как тогда во Вьетнаме, так и теперь.

— Хорошо, сэр. Я уезжаю. Но, черт меня подери, я бы много отдал за то, чтобы узнать, почему вы вдруг передумали.

— Поверь, ничего серьезного. Просто надоели мне эти Прайды. А ты молодец, Дет, Я никогда в тебе не сомневался, — голос Блэкджека был сладок, словно патока с медом. — Знаешь, давай-ка я перезвоню тебе через пару деньков, и мы договоримся о встрече. Хочу угостить тебя стаканчиком настоящего виски до того, как уеду в Вашингтон!

Детвейлер слишком хорошо знал сенатора, чтобы не заметить, как тот подыгрывает ему. Но Блэкджек был единственным человеком на земле, которого он уважал, и значит, незачем было рвать с ним дружеские отношения.

— Это было бы-просто великолепно, сенатор. Считай, что я в пути.

Швырнув трубку на рычаг, Детвейлер допил пиво и бросил банку под кресло, а затем, быстро прошагав в ванную, облачился в свой старый армейский костюм. Его ярости не было предела. Еще полчаса назад он спокойно разрабатывал план следующей вылазки. Черт! Как сенатор все быстро переиграл и, что скрывать, подставил его. Рождество в Элгине могло превратиться в настоящий ад…

Блэкджек опустил телефонную трубку и устало вздохнул. Он, должно быть, был не в своем уме, когда нанимал на такую ответственную работу неврастеника Детвейлера.

Вдруг Блэкджека всего передернуло. Как до него раньше не дошло, что теперь Детвейлер, зная гораздо больше, чем надо, может быть опасен?! Вскочив из-за стола, сенатор заметался по комнате. Как же глупо так рисковать! Если его планы рухнут, то рухнет все, и в первую очередь — карьера.

Будь у Блэкджека выбор, он, конечно же, ни за что на свете не стал бы связываться с этим идиотом. Однако, к несчастью, Дет единственный человек из его знакомых, который пошел бы на такое дело. Но не стоит падать духом, утешал себя сенатор, в конце концов Детвейлерово молчание всегда можно купить. В конечном счете всякая Божья тварь имеет свою цену.

Блэкджек достал чековую книжку из среднего ящика стола, выписал чек на довольно кругленькую сумму и надписал сверху: «Счастливого Рождества, спасибо за отличную работу». На этом можно было поставить точку. Детвейлер обязательно должен был проглотить наживку. Теперь, когда Пансион Прайдов перестал интересовать сенатора, он решил малость поблагодушничать. Надо сказать, что с первых же дней ему была симпатична идея Аутбэка, просто его лично она не грела, а значит, и не заслуживала внимания. Но сейчас, размышлял Блэкджек, не мешало бы и подсуетиться. На этом деле, по всей видимости, удастся нажить немалый политический капитал.

Сенатор взглянул на часы и набрал номер Кэйт. Трубку сняла ее секретарь.

— Мисс Прайд? Кто ее спрашивает? — Блэкджек представился. — Одну минуту…

— Счастливого Рождества, сенатор! — подойдя к телефону, воскликнула Кэйт. Судя по ее полному оптимизма голосу, старания Детвейлера были напрасны.

— И тебя с Рождеством, дорогая, и твоего отца. Авери сказала мне, что у вас опять неприятности. Я звоню узнать, не требуется ли моя помощь.

— Вы уже и так сделали очень много для нас. «Уж и впрямь», — хмыкнул про себя Блэкджек.

— Я сделал не больше, чем сделал бы Хэнк, если бы моя дочь попала в подобный переплет. Кстати говоря, Авери упоминала, что церемония открытия Аутбэка состоится где-то в первых числах июня. Верно?

— Да, в первых числах, сенатор.

— Очень хорошо. На днях я собираюсь на прием к президенту. Он всегда желал завоевать себе репутацию большого любителя живой природы, а я не встречал еще ни одного человека, который сделал бы больше для сохранения окружающей среды, чем делаете вы, Кэйт.

— Я польщена, сенатор.

— Посещение президентской семьи не плохая реклама, не так ли?

— Это просто невероятно. Благодаря Мимс Полинг о нас уже заговорили на телевидении. Последняя передача была в «Вечерних новостях», следующая намечается в «Лайфстайле». Но посещение президентской семьи… Это же протекция правительства! Вы считаете, такое возможно?

— Конечно. В противном случае стоило бы заводить этот разговор? Я займусь этим делом сразу же как вернусь в Вашингтон. Главное не откладывать этo дело в долгий ящик… — Блэкджек заливался соловьем, ему нравилось разыгрывать из себя доброхота.

Спустя несколько минут, обменявшись с Кэйт любезностями, он положил трубку. «Не слишком ли я перестарался, — подумал Блэкджек. — Впрочем, если даже и перестарался, ничего худого в том нет».

Президент пользовался большим авторитетом в республиканских кругах и не был особо почитаем консерваторами.

В свое время сенатор Морган протянул одну из угодных президенту кандидатур на выборы в округ. За подобные услуги в правительственных кругах было принято благодарить. Пусть же президентской благодарностью станет его присутствие на церемонии открытия Аутбэка.

Собственное благородство безмерно растрогало Блэкджека. Подобные широкие жесты он позволял себе крайне редко. Но в данном случае грешно было жалеть о содеянном — Аутбэк оправдает его ожидания.

Блэкджек по привычке заложил руки за спину и подошел к окну. Настроение у него было на все сто. Похоже, Леди Удача после недолгого отсутствия вернулась к своему любимчику.

Кэрролл Детвейлер потратил меньше часа на то, чтобы сложить вещи и выехать из фредерикбургских апартаментов. В шесть вечера он стоял у ворот своего дома. Единственный уличный фонарь освещал дорожку к дверям. За время его отсутствия маленький палисадник зарос травой, а забор был исписан каким-то малолетним хулиганом непристойными словами.

«Совершенно разболтались», — подумал Детвейлер мрачно, доставая винтовку с оптическим прицелом с заднего сиденья своего автомобиля. Если ему удастся как-нибудь поймать этого маленького ублюдка, он преподаст ему хороший урок.

Детвейлер попытался отпереть замок, но, видимо, не рассчитав свои силы, сломал ключ. Ругаясь и размахивая руками, он отправился на поиски незакрытого окна. Но все до одного оказались закрыты. Пришлось вернуться к центральному входу, и обвернув кулак носовым платком, он со всей силы стукнул по застекленной части двери, давая выход своему гневу и ярости.

Подождав, пока упадут осколки стекла, Детвейлер просунул руку внутрь и открыл замок. Закинув винтовку на плечо, он прошел в комнату, бывшую раньше материнской спальней. Хотя его мать умерла уже два с лишним года назад, он все еще не трогал ее комнату: стены, ковры, занавески и кровать, застеленная пурпурным одеялом, — все было как при ней, парфюмерия и косметика по-прежнему стояли на туалетном столике. Он все еще скучал по ней.