– Не получится из меня заговорщицы Андрей Васильевич. Да и тебе опасно со мной такие-то речи вести.
– Знаю, я все. И про Тайную канцелярию, и про мужа твоего, что по делу царевича Алек- сея умученного.
– Нет, самого главного не разумеешь. Холод, сырость и мерзость каземата, как висеть на дыбе, кнут да батоги. Как, просыпаться от старых ран, и думать, что скоро идти на новые!
Евдокия расстроилась.
– Только одна встреча. Они хотят, чтобы кто-то подробно рассказал им, что происходит в столице, при дворе, и только, – Верейский был настойчив, и чтобы быть более убедитель- ным взял Велигорову за руку. Этот жест был, достаточно, страстным для деловой беседы.
– Хорошо, я подумаю, – сдалась Евдокия.
Енай видел этот жест, и его реакция удивила его самого, неконтролируемый порыв ревно- сти накрыл его волной, он непроизвольно закрыл глаза, не заметив, как сжал в своей руке кинжал, и острое лезвие порезало ладонь, из которого хлынула кровь. Конь непроиз- вольно дернул поводья. Все это действо всколыхнуло в нем все еще не до конца осознава- емые им эмоции. Он вскочил в седло, и пустился в галоп. Чтобы успокоиться Енай выпол- нял фигуры джигитовки, рискуя в любой миг свалиться с несущегося во весь опор вороного коня. Сердце бешено стучало в висках. Кровь запеклась на ладони, измазав узду. Ветер трепал его волосы, пытаясь остудить его горячую голову. Он скакал так долго, и так упоенно, что не заметил, как выехал за пределы города. Тогда он намеренно совершил очередной кульбит и упал в траву, широко расставив руки, будто пытаясь обнять небо от края и до края. Он был переполнен эмоциями, но усталость, помогала ему успокоиться. Незаметно дело подвигалось к вечеру. На Потешном поле начался фейерверк. С превели- ким треском искры разлетались в разные стороны. Истомин, чтобы скрупулезно испол- нить рекомендации Крекшина, отвел Софью в сторону зарослей, подальше от гуляющих.
– Софья Павловна, разрешите мне объясниться. Я понимаю, что прошло слишком мало времени с нашего знакомства. Но я не могу больше ждать.
Софья с недоверием смотрела на Истомина. Ей, конечно, льстили подобные слова. Но её триумф мог бы быть и масштабнее, да и место для подобного разговора было выбрано крайне неудачно. Лишь редкие гуляющие иногда проходили мимо.
– Я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Иван решил, что неплохо бы закрепить свои слова поцелуем. Но движения его были край- не неловки. Однако, через некоторое время ему все-таки удалось заключить Софью в свои объятия и начать целовать. За этим занятием их и застали, проходившие мимо Андрей и Евдокия. Первым, целующуюся пару заметил Андрей. Когда их увидела Евдокия, то ей показалось, что в небе прогремел гром, и её обожгло болью. Евдокия ускорила шаг, ей захотелось уйти, а ещё лучше убежать. Верейский задержался позади, разговорившись с одним старым знакомым, которого увидел. Велигорова шла очень быстро, слезы текли по её щекам, всё вспоминая, и вспоминая, увиденное. Казалось, столько лет прошло, и она хотела забыть. Но где-то глубоко внутри неё жили эти первые искренние чувства к Ивану, и это приносило боль. Женщина не отдавала отчет тому, куда идет, и в какой-то момент, повернув в густые заросли, поскользнулась и упала на колени. Так она и сидела, слушая биение своего сердца и далекое шипение фейерверка. Сквозь свои горькие слезы и эмоции женщина почуяла, что кто-то подошел к ней. Евдокия подняла заплаканное лицо и увиде- ла внимательный взгляд голубых глаз Еная. И время, казалось, остановилось. Он, молча, протянул ей руку. Евдокия, посмотрела на мужчину, потом на его руку, которую он ей подавал. На руке была видна запекшаяся кровь. Она, помедлив, подала ему свою руку. Енай помог любимой встать.
– Почему? – хотел сказать он, но промолчал. Его порыв был сильнее. Как если бы налетел сильный ветер. Он обнял Евдокию так, ровно от этого объятия зависела его жизнь. Так они и стояли, обнявшись, даря друг другу тепло.
– Ты вся дрожишь. Тебе холодно? – тихо спросил Енай.
– Да мне холодно, – тихо ответила Евдокия, понимая, что этот холод живет в её душе, и уже давно.
– Я провожу тебя.
Енай с трудом выпустил Евдокию из своих объятий. Но они, ровно сговорившись, стояли еще какое-то время друг против друга. Но потом Енай очнувшись, тихо проговорил.
– Пойдем, княгинюшка.
Как будто откуда-то из-за угла вернулся его полушутливый тон. Но взгляд был серьезным. Евдокия немного успокоилась. Её перестало знобить. Она непроизвольно отерла рукой слезы.
– Благодарю за помощь. Было очень скользко, и я упала.
Немного лжи. Но Енай ей не поверил. Он заметил, как красовались на гулянье Иван и Софья, выставляя напоказ свой будущий великолепный союз. И понимал, что без Истоми- на здесь не обошлось. Тем более, что тот не упускал ни одного предлога, чтобы обидеть, или как-то задеть Велигорову. Бравлин шел рядом с Евдокией, и каждый из них сначала думал о своем. Но по мере того, как проходило время, мысли их меняли направление. И когда Енай, подвел княгиню к её старенькой карете, то его накрыло тонким покрывалом из невидимых нитей, когда каждое движение Евдокии цепляло его маленькими крючоч- ками. Молодой мужчина помог ей сесть в карету, а сам вскочил на козлы рядом с куче- ром. Велигорова, сидя в карете, чувствовала присутствия Еная, и это утешало её. Ей, каза- лось, что кто-то в её душе, пытается зажечь лампадку для того чтобы наполнить темноту спасительным светом. Фейерверк заканчивался. Истомин сопровождал Софью, когда им встретился, ну конечно же, Крекшин. Иван хотел доказать своему другу, что он отлично справился с ролью жениха и пылкого воздыхателя. Но Софье все происходящее ужасно не нравилось. Её победа должна была выглядеть по-другому. Крекшин оценивающе, осмот рел пару. Сияющий болван и нимфа. Но при этом он точно осознал, что, проведя Сегорс- кую по запланированному кругу событий, получит эту женщину. И игра того стоила. Она возбуждала Димитрия до состояния горения в груди. Если бы он был драконом, то в момент такого возбуждения извергал бы из себя пламя. Но в его планы мог вмешаться Верейский. И это нужно было пресечь на корню.
– А что, вы не видели князя Андрея Верейского? – спросил вкрадчиво Крекшин, наблюдая за реакцией Софьи.
– Нет. Я его не видел, – произнес довольный Истомин.
А Софья молчала. Она смотрела на Крекшина и пыталась выдавить из себя улыбку, ей хо- телось скрыть, что Верейский и Велегорова застали их за поцелуем.
– Нет. Мы не видели князя, – Софья потупила взгляд.
– Ну что ж. В воскресенье будет маскированный бал. Государыня велела пригласить коме- диантов, что играли во дворце Натальи Алексеевны17. Говорят, они разучили некую пьесу «Комедия о Франтаписе, короле Эпирском, и Мирандоне, сыне его и о прочих». Я думаю, будет занятно. Я надеюсь вы придете.
Крекшин несколько похотливо посмотрел на Сегорскую.
– Государыня, хочет устроить на своем дворе комедийную храмину? – произнес Истомин с некоторым презрением, по той лишь причине, что считал актерство непристойным заняти- ем.
– Знаешь, Иван, молодые девицы любят подобные зрелища. Порадуй свою невесту, – Крекшин сделал акцент на слове «невеста». Истомин понял намек, но в первый раз за много лет, почувствовал некую неприязнь к своему лучшему другу. Иван вдруг поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы Димитрий решал за него все и всегда. Крекшин не обратил на это никакого внимания, потому что смотрел на Софью, и прикидывал, сколько богатства она ему принесет. Когда, Крекшин пришел домой, он был весьма недоволен. Его небольшой деревянный домик смотрелся убого. Ну, нечего, брак с княжной Сегорс- кой должен разрешить это вопрос. Крекшину не терпелось получить то, о чем он так давно мечтал. В прихожей его встретила Марфа, служанка, которая хотела узнать, не надо ли чего хозяину.
– Неси мне трубку и табаку побольше, – прорычал Крекшин.
Он сел в старое потертое кресло, прикидывая, что надобно умерить свое нетерпение, и дождаться свадьбы княжны Сегорской и Истомина. Марфа принесла курительную трубку и положила на стол рядом с хозяином. Туда же кисет с табаком. Крекшин смерил недовольным взглядом служанку. Молодая женщина, может быть, и была некрасива, но имела в лице приятную свежесть и милый курносый носик. И потом она была влюблена в хозяина. А Димитрий знал об этом. Подумаешь невидаль, какая влюбленная служанка. Сколько таких? Можно было бы ожидать черствости и жестокости от этого человека, разрушавшегося ни одну жизнь доносами, но к Марфе он относился на удивление непло- хо. Работой не донимал, не придирался, платил исправно, давал денег к праздникам, отпу- скал погостить к родственникам, иногда покупал нехитрые подарки, и исправно пользова- лся её любовью к себе. Каждую неделю, обычно в понедельник, она навещала его спаль- ню. Но сегодня Крекшину хотелось оставить Марфу у себя, в нарушения заведенного порядка. Марфа все понимала быстрее, чем хозяин собирался ей сказать. Молодая женщи- на была довольно сообразительна. В свое время именно это качество привело бедную мещанку в служанки Крекшина, умная голова и рекомендация княгини Велигоровой. Которой Крекшин когда-то в виде язвительной усмешки высказал похвалу в том, что она должна знать толк в людях низшего сословия, потому что сама оттуда, и потому может найти любому господину хорошую прислугу. Велигорова промолчала, но привела Крек- шину Марфу, сказав, что она может стать хорошей служанкой для него. Прошло время. Да, Крекшин был доволен. Между тем сама Евдокия пригласила Еная зайти в свой дом, хотя было уже поздно. В небольшой комнате по просьбе княгини служанка накрыла на стол, и принесла две кружки горячего грога, хлеба и жаренную курицу.