— Да, именно так, — сказал он. — Именно так.
Во вторник перед рассветом он выехал из дома и в полдень добрался до Пенрина. Пообедал с Клоуэнс, а потом оба на лодке добрались до Фалмута и прошлись к замку Пенденнис, где много лет назад Росс с губернатором Мелвиллом обсуждал оборону графства. Как раз до шахтерских восстаний. С тех пор произошло еще несколько вспышек, но ни одна не закончилась так же трагично.
На этот раз Росс не стал туда заходить, они спустились по поросшему дроком холму в город. Клоуэнс заметила, что отец меньше хромает; Росс ответил, что если бы опять стало худо, он бы попытался за три месяца заключения это исправить. Они мирно и долго обсуждали различные темы, включая подробности гибели Джереми и смерть Стивена. Вместе поужинали, затем Росс лег спать, а утром отправился домой; по пути он отобедал в «Лисе и винограде», недалеко от Сент-Дея.
Переночевала Клоуэнс у Верити. Эндрю-младший до самого сочельника собирался пробыть на берегу, а потом снова отплыть в Нью-Йорк. Он проводил время в обществе Томасин и ее брата на танцевальном вечере, устроенной одним капитаном пакетбота. Пригласили и Клоуэнс, но она отказалась. Эндрю-старший, у которого случился слабый повторный приступ, пошел спать.
— Знаешь, это так странно, — заговорила Клоуэнс, — но после... после потери Стивена я столько раз говорила с матерью и отцом наедине, сколько в жизни не разговаривала. Раньше, само собой, мы постоянно сталкивались дома и на улице. Но ни разу не вели такие глубокие и емкие беседы, если ты меня понимаешь. Чаще всего, если бы случилось что-нибудь серьезное, мы бы собрались все втроем. Ты же понимаешь, предсказуемость обыденной жизни. А теперь мы так много разговариваем, но совсем по-другому.
— Твой отец выглядит гораздо лучше, — ответила Верити.
— Да, лучше, разумеется, лучше. Они оба выглядели ужасно, когда я приехала к ним после гибели Джереми. Но жизнь продолжается, — невесело улыбнулась Клоуэнс. — Даже моя.
— Тем более твоя, — заметила Верити.
— Да, наверное. Но сейчас я в подвешенном состоянии. Мне не особо хочется принимать решения, если я не обязана.
— Пусть пройдет год, дорогая. Стивен оставил тебе достаточно средств.
— Знаешь, я очень горевала, что он не успел сполна насладиться богатством. Вся его жизнь прошла в бедности... в изматывающей нищете. — Клоуэнс запнулась. — По крайней мере, я так считаю.
— О чем ты?
— Как раз перед его кончиной я узнала об одной допущенной им неточности при разговоре со мной. И это... это ставит под сомнение многое, что он говорил. — Клоуэнс встала, взяла журнал и полистала страницы. — Хотя нет, я не права. Он рассказал мне неправду касающуюся нашего брака. Вряд ли он придумал бы такие детали о своей бедности.
Верити не сводила глаз с высокой молодой племянницы. Демельза права: тяжелые испытания Клоуэнс и потеря веса сделали ее старше, но благотворно повлияли на внешность.
— Хотя я могу откровенно говорить с папой о многих вещах — я так и делаю! — но мне трудно с ним обсуждать Стивена, потому что он никогда его особо не любил. У них совершенно разные характеры, но при этом такие похожие.
— Похожие? Я не... кажется, я не совсем понимаю...
— Они оба очень сильные, физически сильные, мужественные, отважные, ни перед чем не остановятся... На этом их сходство заканчивается. К чему я это говорю? Наверное, пытаюсь разумно объяснить то, что другие сочтут неразумным — мою любовь к Стивену.
Верити встала и подложила угля в камин.
— Позволь мне.
Клоуэнс бросилась к камину. Верити успела заметить, как на уголь упала слеза.
— Нисколько не сомневаюсь, что отец поймет твои чувства.
— Ох, он понимает, что я любила Стивена. Не понимает только, почему любила. Видишь ли, сердцу не прикажешь. Я говорила это маме — год назад, но именно сейчас все возвращается на круги своя. Ты любишь человека, безмерно любишь, а другие — нет. А когда любишь, то приписываешь ему все добродетели, которых у него нет. Поэтому ждешь большего, а это неправильно... Тебе, наверное, непонятно, о чем я тут толкую, Верити. Просто мне хочется выговориться.
— Ты беспокоишься о Джейсоне?
— О Джейсоне? О нет. Не очень. Ты знаешь, что он сын Стивена от предыдущего брака?
— Я не знала. Твоя мать догадывалась.
— Правда? У мамы потрясающая интуиция. Но даже она не догадывается, я уверена, о том, что творится у меня внутри. И я не стану ей говорить. Тебе тоже не скажу, дорогая кузина, лучше похоронить это вместе со Стивеном.
Клоуэнс занялась камином. Верити взялась за вышивание, но не вытащила иглу.
Уже спокойнее Клоуэнс продолжила:
— Кое о чем я не осмеливаюсь рассказать папе. Это случилось в понедельник. Ко мне пришел гость. Ни за что не угадаешь. Сам сэр Джордж Уорлегган.
Верити уставилась на нее.
— Джордж?
— Он пришел с двумя конюхами. Я слышала цокот копыт и выглянула на улицу. Увидела, как он спешивается. Когда он приблизился вместе еще с одним человеком — кажется, его зовут Нанкивелл — я перепугалась. Решила, что он меня арестует!
— Что ему было нужно?
— Я открыла дверь, он снял шляпу и поприветствовал меня; я буквально потеряла дар речи, поэтому посторонилась, а он зашел. Он вовсе не такой высокий, как папа, но словно занял собой всю маленькую гостиную! Я пригласила его сесть, а он ответил, что, несомненно, я немного удивлена его визитом, но он заезжал в Пенрин и решил меня навестить и узнать, может, нужна его помощь. Между ним и моим супругом, сказал он, существовала некоторая враждебность, но теперь, когда Стивен, увы, покинул этот мир, он бы хотел напомнить об их с леди Харриет доброжелательном отношении ко мне и может оказать мне помощь, как вдове, в обществе или финансово, мне достаточно только сказать!
Верити промолчала. За тридцать лет о Джордже накопилось много плохих воспоминаний. Но она решила, что не стоит нагружать ими Клоуэнс.
— Дорогая кузина, я была... ошарашена! После несчастного случая я не виделась с Харриет. Стивен по какой-то причине с ней поссорился и не сказал о ней ни единого доброго слова. Наверное, я тоже решила, что она повела себя не очень хорошо, но... Она написала нам, когда Стивен болел, и после его кончины тоже написала, но я не ответила. А теперь вдруг вот запросто пришел Джордж... — Клоуэнс наморщила лоб. — Я поблагодарила его и сказала, что справляюсь. Сэр Джордж сказал, что Стивен оставил кое-какие средства, насколько ему известно, но если мне понадобится совет, он с радостью мне поможет. И когда срок траура закончится, меня приглашают на охоту или любое другое событие, если у меня появится потребность в общении. И всё так любезно и радушно, уверяю тебя.
— Джордж проявляет радушие и щедрость, когда захочет. Но не без причины.
— Вскоре он ушел, отказавшись от бокала канарского — а больше у меня ничего и не оказалось. Я гадала, зачем он пришел. С самой первой встречи с ним пять лет назад я считала, что он слегка ко мне неравнодушен. Но все же...
— У Джорджа слабость к некоторым женщинам. Насколько я помню, — Верити запнулась. — К белокурым особенно... Хотя второй брак этому противоречит.
— Еще одна странность! — воскликнула Клоуэнс. — Я поздравила его, мол, он наверняка рад рождению дочек, а он глянул на меня так, будто я издеваюсь или насмехаюсь.
— Дочь для Джорджа, — заметила Верити, — чуть ли не стихийное бедствие.
На минуту повисло молчание.
— Я бы выпила какао, — сменила тему Клоуэнс, — сделать тебе?
— Будет замечательно. Позвони в колокольчик. Анна не ложится до десяти.
Клоуэнс позвонила. Обеими руками она аккуратно привела волосы в порядок.
— Папа считает, что Кьюби родит мальчика.
— Почему?
— Он говорил что-то о законе средних чисел. У Джеффри Чарльза дочь. У твоего пасынка недавно родилась девочка. Теперь у Джорджа с Харриет — целых две! Не знаю, как именно работает закон средних чисел в таких делах.
— И все-таки это не столь важно, согласна? Любой ребенок принесет радость.
— Это касается папиного титула, только и всего.
Вошла Анна, и Верити попросила какао.
— Я давно собиралась задать тебе этот вопрос, Кэролайн. Что бы ты сказала, что бы почувствовала, если бы одна из твоих дочерей пожелала стать актрисой или, например, профессиональной певицей? — спросила Демельза.