— Я очень люблю дитяток. Мне нравятся детки. Приятно на них смотреть.
— У тебя целая орава детишек, — ответила Кэти. — Вон сколько кошаков. Вот и гляди на них. — Затем с досадой добавила: — Я знаю, кто внушил тебе эти глупости! Хирург Энис. Ну да, он хороший человек, но мои дела его не касаются. И тебя тоже!
— Ага, Кэти, — покорно отозвался Певун и вдруг сказал: — Нет, Кэти... Да, Кэти.
Он старался не встречаться с ней взглядом. Ее глаза возмущенно сверкали.
Кэти предпочла бы сейчас выскочить из конюшни, будь ее поступь полегче. Высокий и потный Певун выглядел слишком жалко, и она сказала:
— Я понимаю, все это из благих побуждений, как ни крути. Да кто я вообще такая, учитывая, что натворила и в какую беду попала? Так что оставь это. Большего я не заслуживаю и буду тянуть эту лямку без чьей-либо помощи.
— Я сильный, — вновь обрел голос Певун. — Сильный. Во всем. Вот увидишь. Истинная правда. Буду работать для тебя и дитяти. Ты заслуживаешь.
Кэти насупленно взирала на него.
— И что мне с тобой делать? — сказала она напоследок. — Тебе со мной не совладать. Ты же полоумный. Сам знаешь. С этим ничего не поделать. Даже хирург не поможет. Следи за кошаками, Певун. Я сама о себе позабочусь.
Узнала, что вернулся отец, Клоуэнс сразу поехала его повидать. Она решила, что Стивену тоже надо поехать, и тот, все еще пребывая в эйфории, неохотно согласился. Они поехали верхом и остались на пару дней.
Клоуэнс страшно поразил вид отца, как и матери, поэтому визит выдался непростым. Стивен снова вел себя лучше некуда и никак не показал отсутствие интереса к старшему поколению. Ему очень нравилась теща, все еще красивая женщина, а к тестю он относился терпимо, как к выдающемуся и известному в графстве человеку.
Сэр Росс, по всей видимости, не строил планы на будущее и решил пару лет пожить тихо. Он уведомил лорда Фалмута, что при первом удобном случае покинет парламент. Леди Полдарк в основном проводила время в саду, чтобы неустанным трудом хоть на время перебить горе.
Юная школьница Изабелла-Роуз была подавлена как никогда раньше. Она оплакивала не только любимого брата, с которым ее связывали чудесные и веселые отношения, но и сильно расстроилась, что ее возлюбленный Кристофер Хавергал потерял ногу. Узнав об этом ужасе, она решила больше никогда не петь.
Отобедав в первый день, Стивен и Клоуэнс поехали в Тренвит, но обнаружили там лишь Дрейка, Морвенну и Лавдей. Миссис Амадора Полдарк недавно уехала с маленькой дочерью к мужу в Париж, Джеффри Чарльз служил там в оккупационной армии. Амадора несколько раз навещала Полдарков и рассказывала об отъезде, но Демельза ошиблась на неделю.
Затем они съездили в Плейс-хаус и во второй раз потерпели неудачу. Селина слегла с лихорадкой и никого не желала видеть, а Валентин находился в Редрате.
На ужин их пригласили Дуайт и Кэролайн. Вечер прошел более оживленно, чем прошел бы в Нампаре. Дейзи и Пола Келлоу тоже пригласили, и встреча прошла за разговорами, пусть и не слишком веселыми.
Они избегали темы Ватерлоо, но без конца спрашивали Росса и Демельзу, как те провели несколько месяцев в Париже до побега Наполеона. Росс сердился, что Фуше теперь избрали председателем временного правительства, и тот ведет переговоры с Союзниками о капитуляции Парижа. Ходили слухи о том, что Людовик XVIII снова назначит его на пост главы полиции.
— Такого нельзя допустить! — воскликнул Росс. — Это чудовище надо вышвырнуть!
— Может, Жоди со временем этого добьется, — предположила Демельза. Недавно она получила от мадемуазель де ла Блаш два письма, второе — из Парижа с повторным приглашением вновь посетить город, поскольку трудные времена миновали. К счастью, с Анри и Жоди все было хорошо. Она писала, что в вечном долгу перед Демельзой за ее помощь в побеге и благодарна Изабелле-Роуз за по-детски невинный, но жизненно важный поступок.
Стивен и Пол давно не виделись. Оставшись наедине, былые сообщники обменялись поздравлениями. Пол поздравил Стивена с успешным набегом, а Стивен Пола — с успехом на ярмарке невест. Они вспоминали о Джереми с сожалением, но по молодости лет мысль о том, что его бренные останки тлеют под землей, не настолько сильно их волновала. Им казалось, что смерть всегда уносит кого-то другого.
Дейзи, которая всегда возлагала большие надежды на Джереми, пока тот не потерял голову от Кьюби, судя по всему, не жаловалась. Смертельная болезнь унесла обеих ее сестер, да и она жила одной ногой в могиле, а потому смерть не внушала ей трепет.
На следующий день Стивен и Клоуэнс поехали домой. Стивен исполнил нудные обязанности и с удовольствием возвращался в город, где отныне проходила его жизнь. Он постарался не встречаться с Беном и не собирался посещать северное побережье еще полгода или больше. Северное побережье — захолустье, тупик, так пусть таким и остается вместе со всеми его жителями. Будущее — в Ла-Манше.
— Послушай, — начал Стивен, — поскольку я везде бываю, то в курсе всех свежих новостей еще до того, как об этом узнает народ. Вчера я узнал, что во Флашинге продается дом Кумбсов. Помнишь его? Он работал на таможне. Жена умерла в прошлом году; сам он скончался во вторник. Сыну дом не нужен, и через месяц он выставит его на продажу. Думаю, если кто-нибудь выложит наличными семьдесят пять фунтов, он сразу его продаст.
— Это тот, что в конце улицы?
— Второй с конца. С белой входной дверью. Подумываю его купить.
— Для нас?
— Нет, золотце, не для нас. Строительство нашего дома возобновилось неделю назад. Я хочу купить его для Эндрю.
Клоуэнс оцепенела.
— То есть...
— Пакетбот вот-вот вернется, Эндрю будет дома со дня на день. Он хочет жениться, но денег нет. Я решил сделать ему свадебный подарок.
Их лошади разделились, и Клоуэнс понадобилось время, чтобы осознать сказанное.
— Стивен, это так благородно с твоей стороны! Ты так добр, он точно будет в восторге, страшно обрадуется.
— Он же расстроится, что не был с нами в рейде, верно? Упустил большой куш. Пусть смотрит на это как на свою долю.
— Поцеловать я тебя пока не могу, — сказала Клоуэнс, — но позже сделаю это обязательно. Благодарю тебя за такую щедрость.
Стивен от всей души расхохотался.
— А если он откажется, я снова могу продать дом. Но денег ему не дам, их он себе в качестве приданого не оставит!
— Я возлагаю надежду на Томасин, она приведет его в чувство. У него появятся обязанности. Мне рассказывали, что в молодости его отец много играл и пьянствовал.
— Н-да, а ведь по виду и не скажешь. — Стивен стегнул лошадь. — Вот старая кляча... Надо первым делом купить новую. Теперь придется ждать две недели до ярмарки скота в Сент-Эрме. Говорят, там будет отличный выбор хороших лошадей.
— Давай я поеду с тобой, — предложила Клоуэнс. — Не зря же я всю жизнь провела на ферме.
— Без тебя я бы не поехал, — согласился Стивен.
Они поскакали дальше.
На следующий день Дуайт снова навестил Селину, а через неделю еще раз, уже по ее просьбе. Ни один из них не открыл друг другу тайну. Дуайту этого не позволяла докторская этика. А если бы Селина и рассказала, Дуайт не стал бы разъяснять ей точку зрения Валентина. Когда он навестил ее в третий раз, она поднялась с постели и довольно робко рассказала, как неуклюже разбила стакан, пытаясь показать ему, как упала на живот и одновременно порезала оба запястья. Крови она потеряла немного, и разумеется, круги под глазами были связаны с тем, что привело к порезам, а не с самими порезами.
Они несколько минут обсуждали отбытие из Плимута императора Наполеона Бонапарта как узника на борту британского линкора «Беллерофон». Селина считала, что с ним обращаются с чрезмерным почтением — сообщалось, что когда Бонапарт вышел на палубу, и французские, и британский офицеры сняли шляпы, а гавань кишела лодками, люди хотели хоть мельком его увидеть. Дуайт сказал, что не знает, каких почестей заслуживает бывший император. Ибо, если бы не он, тысячи и тысячи достойных молодых людей, самых близких и дорогих, остались бы живы. Но проявлять почтение к поверженным врагам — британский обычай, и пусть Бонапарт принес страшные беды, как признавали все, он был великим человеком. К примеру, Гражданский кодекс, который он ввел во Франции, послужит моделью для будущих поколений.