На следующей неделе. Та вечеринка, на которую он приглашал Гвинет, должна была состояться только на следующей неделе. Что ж, пусть мистер Сэквилл ждет пианистку, которая будет играть для его гостей. Дождется он ее, как же, черта с два!

Неладное Гвинет почувствовала с той минуты, как вошла в этот дом. Странный взгляд, которым окинул ее слуга, полумрак, взрывы далекого смеха, женский визг. Гвинет еще подумала тогда, не помешает ли она кому-нибудь, если сядет к инструменту. Да она могла играть на рояле сколько душе угодно — в этом адском шуме потонул бы любой звук.

Время шло, в музыкальной гостиной никто не появлялся, и тогда Гвинет решила сама отправиться на поиски хозяина. Выйдя на лестничную площадку, она оказалась в окружении вульгарно раскрашенных полуголых «нимф» и начала догадываться о том, на какой «семейный праздник» ее угораздило попасть, а затем увидела мистера Сэквилла и прочитала все, что он хотел ей сказать, по его губам.

«Будь ты неладен», — подумала Гвинет. Больше всего она боялась попасться на глаза кому-нибудь из родителей ее учеников. Этого еще не хватало! Да так у нее ни одного ученика не останется!

И Гвинет решила скрыться, прежде чем кто-либо успеет рассмотреть ее лицо.

Она выскользнула в коридор и начала осторожно спускаться по неосвещенной черной лестнице для слуг. Вскоре она услышала, как где-то далеко внизу открылась, а затем захлопнулась дверь. Гвинет остановилась и принялась напряженно вслушиваться. Снизу в дом кто-то вошел, и ей теперь хотелось понять, куда направляется этот человек. Однако звука шагов не было слышно, и, подождав немного, Гвинет решила двинуться дальше, положившись на свою удачу.

Стараясь не шуметь, она спустилась до следующей лестничной площадки и снова остановилась, выжидая. К сожалению, Гвинет понятия не имела, на каком она сейчас этаже. Ей хотелось думать, что на нижнем. Если она не ошиблась, от свободы ее отделяют считаные минуты.

Она заглянула в лестничный пролет. Ни единого огонька, ни одного горящего свечного огарочка! Гвинет напрягла глаза, пытаясь понять, насколько далеко уходят вниз ступеньки, и вдруг ощутила под своими ногами какое-то движение. Вслед за этим послышался протяжный стон, возня и тяжелое мужское дыхание. Не иначе, как кто-то из гостей мистера Сэквилла загнал свою «нимфу» на черную лестницу и теперь обхаживал ее прямо на ступеньках!

Гвинет поморщилась. Было ясно, что она не сможет пройти мимо сцепившихся тел, не наступив на них. Гвинет нажала на подвернувшуюся под руку дверную ручку и оказалась в маленькой комнатке, похожей на миниатюрную гостиную. Комната была пуста, но в камине горел огонь.

«Гостиная экономки, — решила про себя Гвинет, но, почувствовав слабый запах сигары, передумала. — Нет, гостиная дворецкого. Но где же, черт побери, сам дворецкий и где слуги? Куда они все подевались?»

Она пошла через гостиную ко второй двери, но не успела сделать и двух шагов, как та распахнулась. Гвинет отпрянула назад и взвизгнула, пребольно ударившись об угол стола.

— Гвинет? Это ты, я знаю.

Сначала Гвинет с ужасом подумала, что это папаша одного из ее учеников, но почему он обращается к ней на «ты»? Или во время оргий только так и принято? Но затем тот же голос позвал ее еще раз, и теперь Гвинет узнала его.

— Джесон? — прошептала она.

— Конечно, я. Кто же еще?

Гвинет облегченно вздохнула и обмякла, чувствуя, как подступают к глазам слезы радости. К горлу подкатил комок. Гвинет сглотнула его и едва слышно проговорила:

— Я так рада, что ты нашел меня.

Но, когда Джесон приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, Гвинет вдруг поняла, что он сердит. Впрочем, какое там сердит, — зол как сто чертей!

Он потянулся вперед, крепко схватил Гвинет за плечи, и она снова вскрикнула.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Джесон.

— Пришла играть на рояле, — ответила Гвинет. — Меня пригласил Сэквилл. Только вышла ошибка, он перепутал даты. Или ты думаешь, что я пришла сюда за другим?

— Не думаю.

Гвинет слегка откинулась назад и сказала, приложив ладонь к виску:

— Голова раскалывается. Тебе не кажется, что они подмешали что-то в вино?

— Не удивлюсь, если так оно и есть, — ответил Джесон. Теперь его голос звучал гораздо спокойнее и ровнее, чем вначале. — Тебе никогда прежде не приходилось слышать о знаменитых вечерах Сэквилла?

— Нет. Да и от кого я могла такое услышать? От самого мистера Сэквилла? Для меня он всего лишь опекун одной из учениц. Все, что я знаю о Сэквилле, так это то, что голова у него вместо мозгов набита мякиной.

Джесон рассмеялся и сказал, покачивая головой:

— Гвин. Ах, Гвин!

Он притянул ее к себе, и Гвинет не сделала попытки оттолкнуть Джесона, напротив, еще теснее прижалась к нему. Гвинет казалось, что ее тело превратилось в мягкий шелковый шарф — не удержи его в руках, и он соскользнет на пол.

Объятия Джесона вызывали у Гвинет целый каскад воспоминаний. Некоторые были совсем невинными, детскими, а некоторые заставляли ее сердце биться быстрее. Но какими бы ни были ее воспоминания, Гвинет было так приятно находиться в объятиях Джесона!

Все, о чем она сейчас могла думать, воплотилось в единственном слове. Джесон! Его имя гулко звучало у нее в голове, заставляя горло сжиматься.

С тех пор, как Гвинет покинула Хэддоу-Холл, она никогда не плакала. Сейчас она готова была разреветься.

Гвинет закрыла глаза. Вдруг она почувствовала, как сильные руки Джесона подхватывают ее и несут, а она плывет, покачиваясь, ощущая надежное тепло его тела. Гвинет открыла глаза и обнаружила, что Джесон сидит в кресле, а она — на его коленях.

Он коснулся ее щеки, и Гвинет почувствовала, как дрожат его пальцы. Она вопросительно взглянула на Джесона, но в гостиной было слишком темно, и она не смогла рассмотреть выражение его лица. Повисла секундная пауза, заполненная гулкими ударами сердца, а потом губы Джесона коснулись ее губ.

«Еще не поздно остановиться!» — прозвучал в голове Гвинет слабый голос рассудка, но она, не слушая его, лишь сильнее обвила руками шею Джесона, с наслаждением погружая пальцы в его густые волосы. Всю жизнь она любила, хотела именно его, своего Джесона.

«Безумная, что ты делаешь? — снова прозвучало в голове Гвинет. — И что ты будешь делать потом? Почему ты не можешь оттолкнуть его?»

«Вино. Спишу все на вино», — ответила Гвинет самой себе.

Но не только вино было причиной ее безрассудного поведения. Он хотел ее, именно ее, Гвинет, и никого больше. Вся боль, которую она так тщательно скрывала, казалось, растворилась вместе с ней в объятиях этого мужчины.

Новая мысль пыталась достучаться до сознания Гвинет, мысль о том, что нужно как можно скорее покинуть это место, потому что… потому что… потому…

Вместо того чтобы оттолкнуть Джесона, Гвинет еще крепче прижалась к нему. Губы ее приоткрылись. Рука Джесона, откинув в сторону юбку, начала медленно скользить вверх, от лодыжки к колену. Он снова приник к ее губам, и от этого поцелуя по всему ее телу начало растекаться тепло, наполняя новой жизнью ледяную пустоту, в которой столько лет томилась ее душа.

Вдруг Джесон выпустил ее и резко выпрямился. Гвинет недовольно застонала. Он встал, загораживая Гвинет от света, и повернул голову к входной двери. Там кто-то стоял. Джесон всмотрелся в незваного гостя и облегченно вздохнул.

— А, это ты, Брэндон, — сказал он.

Брэндон окинул комнату быстрым взглядом и ответил, с трудом переводя дыхание:

— Я искал тебя повсюду. В этом проклятом доме, должно быть, не менее сотни комнат.

— Ты искал меня? Но зачем?

— Как это — зачем? Послушай, почему здесь так темно?

Брэндон прошел к камину и зажег от огня, тлевшего в нем, свечу, потом укрепил ее в подсвечнике и медленно повернулся к Джесону.

— Отойди-ка в сторону, дай посмотреть, кого ты там поймал.

— Брэндон, — ответил Джесон тихим, опасным голосом. — Не задавай ненужных вопросов. Иди и займись своими делами. Я сам провожу леди до дома.

— Это Гвинет, верно? — спросил Брэндон, игнорируя угрозу, прозвучавшую в голосе Джесона. — Конечно, ты увидел ее и не смог справиться со своей страстью.

Он поднял руку, останавливая Джесона, который собирался что-то сказать в ответ, и продолжил:

— Не нужно ничего говорить. Ты полжизни мечтал догнать ее. Не возражай.