— Остынь, парень, — сказал Тим, отпуская меня. Я потянулась к Кэлу, который легко вытащил меня из воды. Он обернул полотенце вокруг меня и прижал к себе.
— Не смешно, чувак. Она напугана до смерти, — огрызнулся Кэл, растирая мои руки, согревая. — Нельзя обращаться с девушками так, как с парнями, придурок.
Он отвел меня туда, где лежала моя сумка, затем проводил из бассейна до машины. Если бы я была в здравом уме, я бы заметила две вещи: во-первых, Кэл не прыгнул в воду после меня. Он не был спасителем. И второе, в его руках было полотенце, подготовленное для меня. Я представляла, как он наблюдает за всей сценой, потом лениво прогуливается до стойки за полотенцем, перед тем, как вмешаться.
Позже этим вечером, лежа в постели, дрожа от страха и злости, я поняла: они все спланировали. Это была не настоящая тренировка. Они заманили меня под фальшивым предлогом в бассейн, потом к воде, чтобы Кэл посмотрел на снятые мной фото. А Кэл стоял там и наблюдал, как Тим толкает меня под воду, заставляет терпеть минуты мучений, которые показались мне часами. Он позволил Тиму облапать меня, прежде чем сымитировать гнев. В течение всех мучений он как бы говорил мне: «Не шути со мной. Не шути с моими друзьями».
Я натянула одеяло на голову и разрыдалась. Этим вечером я больше не хотела связываться с ним. По правде говоря, я впервые неподдельно испугалась. Так что я предпочла принять страх, позволить ему захватить меня и вылиться в тихие отчаянные всхлипывания. Но я позволю ему это только сегодня. Завтра страх уйдет.
***
— Джессика Кэнтерли, — произнес Терри по пути на стоянку.
Я повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и резко остановилась.
— А?
— Периодически бывала в психиатрических клиниках с десятого класса. Семья переехала из штата после первого курса. Полное дерьмо. Она делала все. Резала вены. Страдала всеми видами пищевых расстройств. Вырывала свои волосы, — добавил Терри. — Я говорю, полное дерьмо.
— Я знала это, — прошептала я.
—Теперь, подожди, — сказал Терри. — Только потому, что у нее психологические проблемы, не означает, что она была изнасилована.
— Не означает? — спросила я, не пытаясь умничать.
— Нет, — ответил Терри. — Я нашел материалы на нее, начиная с седьмого класса.
— Так, может быть, Паркер посчитал ее легкой добычей, — ответила я. — Если она уже сумасшедшая, кто поверит, что ее изнасиловали?
Терри пожал плечами.
— Это неправильно, Брук.
— Слишком сложно произнести «Это неправильно, Райт?» — спросила я.
— Ты тупица и абсолютно рассеянна. Я сказал, что неправильно предполагать что-то без серьезных доказательств. Ты это знаешь.
Я нахмурилась.
— Этот мудак насильник. Я знаю, что он насильник!
— Тогда хорошо. Ты поняла, как собираешься это доказывать?
— Вообще-то да, — ответила я. Я улыбнулась самодовольной улыбкой, и Терри закатил глаза. — Мы можем поговорить об этом в другом месте? Тут холодно.
— Давай сядем в твою машину, — предложил Терри.
— Ни за что. Мы сядем в твою машину и потратим твой бензин на обогрев, — ответила я.
— Как угодно.
Мы сели в непритязательную «Акуру» Терри и включили печку (Прим. Acura (рус. Амкура) — обособленное подразделение японского автопроизводителя Honda, выпускающее автомобили премиум-класса).
— Хорошо, Райт. Каков твой план?
— Я попрошу их дать показания, — ответила я.
— Ты что сделаешь?
— Девушек, которых изнасиловали. Я попрошу их дать показания.
— Зачем им соглашаться? Для некоторых прошли годы. Никаких тестов на изнасилование. Никаких доказательств ДНК. Их слова против ребят. Ты это серьезно? — спросил Терри.
— Если я могу собрать их вместе…
— Так ты вдруг стала групповым психотерапевтом?
— Заткнись. Если я смогу собрать их и призвать выступить вместе, думаю, есть реальный шанс, что эти ребята получат заслуженное правосудие, — ответила я. — Сила в количестве.
— Это самый глупый план, который я когда-либо слышал.
— Эй! Это не глупо. Это единственный план, который у меня есть!
— Тебе придется осознать, что, может быть, эти парни никогда не получат по заслугам. Ладно? Возможно, тебе придется довольствоваться тем, что ты разоблачишь их лигу и опозоришь, потому что может оказаться, что это все, чего ты добьешься.
— Нет! — я ударила рукой по приборной панели.
— Райт, не делай этого в моей машине, — предупредил Терри.
— Я никогда не буду удовлетворена их стыдом. Я хочу видеть их в тюрьме. Они преступники, место которых в тюрьме.
— Так что, твой план заманить этих девушки на что? Ночевка в твоем доме? Затем ты рассказываешь группе каждый из их тайных секретов и просишь рассказать их тайные секреты публике? Без доказательств? Без улик? Ты слышишь, как это чертовски глупо звучит?
— Пошел ты.
— Типичный ответ подростка, — усмехнулся Терри.
— Я ненавижу тебя.
— И еще один.
— Заткнись и помоги мне! — закричала я.
— У меня нет ответа, Брук. У меня нет плана. Единственное, что я могу предложить тебе, это обнародовать то, что ты знаешь об их клубе.
Я наклонила голову.
— Ты сказал, что поможешь мне достать их. Вот что ты сказал.
— Знаю, Брук. Но я не могу заставить их признаться в изнасиловании. И не могу заставить тех девушек дать показания. Это их право — молчать. Это их право, а ты, по-моему, об этом забыла. Тебе кажется, что они чем-то обязаны твоей подруге, но это не так. Их правосудие — не ее правосудие, понимаешь? Они личности с индивидуальными переживаниями. Я не утверждаю, что им полезно хранить секреты, но они имеют право. Ты и так старалась. И ты сделала все, что могла, и я горжусь, что ты хочешь защитить их. Правда. Разоблачи лигу, и твой долг перед Бэт будет возмещен.
Я плакала. Я поняла это, когда Терри вынул салфетку из бардачка и протянул ее мне.
— Я не могу застрелить их всех в голову? — плакала я, сморкаясь старую салфетку.
— Господи. Сначала ты хотела быть жертвой изнасилования, теперь ты хочешь стать преступником?
— Преступницей, тупица. Я девушка.
— Райт, тебе нужно посетить психиатра, — произнес Терри.
— Я уже посещаю, — ревела я.
— Ну, слава Богу.
Я бросила на него презрительный взгляд.
— И перестань плакать, ради Бога. Ты плачешь все время. Разве ты не должна быть большой и сильный?
Я посмотрела на него ошеломленно.
— На самом деле?
— Да, Райт. На самом деле. Успокойся и перестань вести себя, как тряпка. Ты хочешь быть крестоносцем, наказывающим засранцев? Тогда начинай вести себя соответственно.
— Ты самый большой придурок на планете!
— Да, и чертовски хороший друг, — ответил Терри.
Ну, с этим я не могла поспорить.
Когда я ехала домой, в моей голове снова и снова играла песня «Big Girls Don’t Cry». Не спрашивайте, откуда я знала эту песню. Но ее пел не Фрэнки Валли. Ее пел Тэрри, и я смеялась до упаду, представляя, как он солирует в «The Four Seasons». Никаких слез. Точно, как он хотел.
***
— Ты не собираешься со мной разговаривать? — прошипела я, наблюдая, как Люси складывала свои книги в одну стопку на небольшом участке стола. Я наклонилась и толкнула верхнюю книгу на пол.
— Эй! — закричала она.
— Черт, поговори со мной, — произнесла я.
— Мне нечего сказать тебе, Брук, — отрезала она и наклонилась, чтобы поднять свою книгу.
— Почему ты так злишься на меня? — спросила я.
— Ты умная девочка, Брук, — сказала Люси. — Ты поймешь.
— Это имеет какое-либо отношение к Кэлу? — спросила я, понизив голос до едва слышного шепота.
Люси выглядела взволнованной.
— Не произноси его имя вслух, — ответила она.
— Какого черта? Он не Лорд Волан-де-Морт.
— И его имя не произноси тоже, — закричала она.
Я сидела в замешательстве. И затем рассмеялась. Но, очевидно, мой смех произвел какой-то эффект, потому что ее лицо расплылось в улыбке. А затем она захихикала. И тогда она тоже засмеялась. Сильно.