Райан преданно навещал меня каждый день после школы, чтобы проверить, как я, и принести домашнее задание. Моя мама была безумно счастлива. Он моментально ей понравился, и она без устали повторяла, как он мне подходит, и я знала, что она права. Я, как могла, демонстрировала свою признательность, но я все еще не оправилась после нападения. Иногда я не могла вспомнить, о чем мы говорили, когда он заходил. Иногда я плакала при нем часами. Пару раз я пыталась поцеловать его, потому что думала, что должна сделать это, как его девушка, но это было странно и пугающе. Я боялась интимной близости. Мне было до чертиков страшно, что я получила такие эмоциональные травмы, что больше никогда не смогу заниматься сексом.
После нападения я посещала доктора Мэрривезер три раза в неделю. Внезапно мне перестало казаться, что терапия — это эгоистичное дерьмо. Я нуждалась в ней. Мне нужно было, чтобы она помогла мне разобраться в моих проблемах. Я не останусь травмированной навсегда. Я была полна решимости исцелиться.
Амелия первая нарушила молчание. Она позвонила мне сама и сказала, что даст показания. Тара была второй. Я была в шоке, когда узнала, что она решила выдвинуть обвинения. Она однажды утром меня навестила, и я не узнала ее.
— Да, я решила, что с черными волосами слишком много возни, — сказала она, садясь напротив меня за кухонным столом, ее локоны снова золотистые.
Я усмехнулась.
— И я подумала, что готическая внешность на самом деле не мое. Я просто пряталась за ней, но, полагаю, ты уже знаешь об этом, — продолжала она.
Я кивнула, глядя на ее удивительно простые шорты цвета хаки и белую футболку.
— Я не должна ничего тебе говорить, но думаю, Тим собирается уступить и пойти на сделку о признании вины. Я признаю, что была бы рада тому, что не придется давать показания в суде.
— Понимаю, — сказала я. — Надеюсь, мне тоже, но дела не очень хороши. Мы говорим о годах в тюрьме. Парни могут попытаться воспользоваться своим шансом. Ну, по крайней мере, Тим. Против него единственного нет ДНК-улик.
Тара усмехнулась.
— Брук, ты думаешь, Паркер и Кэл не попытаются сдать Тима, если узнают, что катятся вниз? В таких ситуациях нет такого понятия, как верность.
Я кивнула, бросив взгляда на свой мобильник. Райан должен был уже быть здесь.
— Ну, я лучше пойду, — сказала Тара. — Опять же, извини за то, что была такой психованной сучкой с тобой раньше. Ты всего лишь хотела взять у меня интервью о пище в кафе? — она подмигнула мне, и я хихикнула.
— Глупо, я знаю. Ну, я не самый лучший сыщик. Что ты от меня хочешь?
Тара обняла меня и скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве ждать Райана. Папа еще на работе. Мама пошла в продуктовый магазин за молоком.
Я зашла в гостиную и включила телевизор. Шли четырехчасовые новости, и я подумала переключить на канал MTV или «Браво». На этих каналах показывают что-то бессмысленное, и это определенно то, что мне сейчас нужно. Я замерла, когда на экране показали новую информацию об изнасиловании. Еще одна девушка пришла с заявлением, что была изнасилована тремя парнями, напавшими на меня, но вместе с ними был еще кто-то четвертый. Там были они, те же самые фотографии как прежде выстроились в центре экрана: Кэл, Тим, Паркер … Райан?
Боже мой.
Я смотрела, моргнув несколько раз, потому что знала, что ошиблась. Мой Райан появился в конце линии фотографий, и я подумала, что мои глаза обманывают меня.
Это случилось стремительно. Я не смогла вовремя добраться до ванной. Меня вырвало прямо на ковер в гостиной. А потом я рухнула на пол, уставившись на свою рвоту. У меня нет времени, чтобы помыть пол. Я должна добраться до своего телефона. Где мой телефон? Я дико огляделась, и, заметив его на диване, поспешно набрала номер Райана. Конечно, это ошибка. Райан не хищник. Не насильник. Кто-то обознался.
Мне ответила голосовая почта. Я не оставила сообщения. Меня снова вырвало, а затем я сидела и думала о третьей девушке. Я знала кого-то, кто был изнасилован группой, как и я. Люси! И я набрала ее номер.
— Брук, я не знаю, что происходит, — сказала Люси на другом конце. В ее голосе звучала паника.
— Что значит, ты не знаешь? Он изнасиловал тебя?!
— Я не знаю, почему они показали его фото, Брук, — сказала Люси. — Послушай меня. Он...
— Что, черт возьми, происходит?! — закричала я в трубку. Но я не могла сидеть на месте и ждать объяснений Люси. Мое сердце бешено колотилось, угрожая взорваться, и я хотела получить от него ответы, прежде чем умру.
— Он не...
Я повесила трубку посреди фразы Люси и, оставив свою рвоту впитываться в ковер, направилась к дому Райана. Я забарабанила в дверь. Открыла Кейлен, ее красные глаза большие и испуганные.
— Подвинься, — потребовала я, проходя мимо нее в дом. Я сразу же увидела Райана, сидящего на диване. Его родители с ним. — Рада видеть, что тебя выпустили под залог, — огрызнулась я.
— Брук, тебе не стоит сейчас быть здесь, — сказал мистер Фостер.
Я проигнорировала его.
— Какого черта происходит, Райан? Почему твое лицо в четырехчасовых новостях? Почему тебя обвиняют в изнасиловании?
Меня сильно трясло, я глубоко дышала, пытаясь успокоить нервы и не отключиться от приступа паники.
— Брук, мы не можем обсуждать с тобой это дело. Наш адвокат посоветовал...
— Какого хрена?! Ваш адвокат?! Что происходит?!
Райан посмотрел мне прямо в лицо.
— Я никого не насиловал, — твердо сказал он.
Заговорила миссис Фостер.
— Райан, дорогой, ты не должен...
— Тогда почему ты в новостях? Что случилось? Ради Бога, скажи мне что-нибудь! — кричала я.
— Я был там, Брук, но я ее не насиловал, — ответил Райан. Он провел рукой по волосам. — Боже, мне было четырнадцать.
— Райан, хватит, — сказал мистер Фостер. — Брук, пожалуйста, иди домой.
— Нет!
— Брук, я позвоню твоему отцу, чтобы он забрал тебя.
— Ты что-то сделал? — спросила я Райана, подходя к нему все ближе и ближе.
Он уставился на меня глазами, полными боли. Он открыл рот, чтобы ответить, потом закрыл его.
— Я спросила, сделал ли ты что-нибудь, сукин ты сын.
— Не называй так моего брата! — закричала Кейлен.
Я проигнорировала ее.
— Отвечай! — закричала я в лицо Райану.
Он понял мой вопрос и неохотно покачал головой.
— Тогда ты такой же плохой, как остальные, — прошипела я. Я развернулась и вышла за дверь. Это последний раз, когда я переступила порог этого дома.
Я вернулась домой и пошла прямо на кухню к деревянной подставке для ножей, стоящей рядом с плитой. Я выдернула тесак и направилась вверх по лестнице в спальню.
— Что за херня происходит? Что за херня происходит? — шептала я снова и снова.
Я бросила нож на свою кровать и схватила зимний пейзаж, висящий на стене напротив изголовья моей кровати: зимний пейзаж, который мы с Райаном нарисовали в ноябре. Была моя очередь держать у себя картину, и я повесила ее там, где смогу видеть ее, просыпаясь, каждое утро. Я бросила картину на пол и взяла нож, рассматривая цвета нашей картины и решая, как лучше всего искалечить их. Я плакала в истерике, рвала и рубила холст, пока моя мама не пришла домой, и, бросившись наверх, не выхватила нож из моих рук.
***
Больше девочек. Они пришли из ниоткуда. Я оставалась прикованной к телевизору, и родители заволновались. Я смотрела слишком много новостей. Я была одержима ими, и это ненормально, — так они сказали. Я игнорировала их. Я игнорировала все. Мою школьную работу. Грэтхен навещала меня почти ежедневно и отбирала пульт от телевизора, когда могла. Еду, сон, живопись. Все это. Я игнорировала свою жизнь в пользу того, чтобы сидеть день за днем, и наблюдать истории появления жертвы за жертвой.
Против Райана не выдвинули обвинения ни в одном другом деле, кроме дела Люси. Я узнала о его соучастии через пару недель после того, как закончила школу. Каким-то образом я умудрилась закончить ее с приличными оценками, хотя очень мало готовилась к выпускным экзаменам. Я сдавала их в не учебное время, поэтому мне не пришлось встречаться с другими учениками.