– Сеньора чем-то обеспокоена? – услыхала она негромкий вопрос. В голосе Хуана она уловила нотки беспокойства, как будто он о чем-то догадался по ее лицу.

– Нет, нисколько, – заверила его Шейла и, пришпорив чалую, полетела по лугу.

Коровы в испуге бросились врассыпную. Теленок, вскинув копыта, отскочил в сторону, высоко подняв хвостик. Расстояние между Шейлой и Хуаном все увеличивалось – быстроногой чалой не стоило труда обогнать его медлительную коренастую лошадь. Шейла оглянулась и поняла, что скоро ему придется пустить свою лошадь галопом, иначе он не догонит ее.

В прежние беззаботные времена Шейла упрекнула бы Хуана за медлительность. Сегодня же она смотрела на него отстраненным взглядом… по крайней мере до тех пор, пока не увидела, как его лошадь споткнулась и упала.

Хуан кое-как выбрался из седла. Натянув поводья, Шейла повернула Аррибу вспять и помчалась к Хуану.

– С тобой все в порядке, Хуан? – спросила она с тревогой.

– Кажется… – рассеянно ответил он, заставляя лошадь подняться.

Испуганная лошадь наконец встала, нервно дергая головой и припадая на правую переднюю ногу.

– Она повредила ногу, – заметила Шейла, но Хуан уже и сам это понял. Он осторожно ощупывал ногу лошади, тихонько успокаивая ее по-испански. – Что-то серьезное?

– Похоже… – Хуан подыскивал нужное английское слово, – растяжение связки.

Шейла вздохнула с облегчением.

– Слава богу, а то я уже подумала… – Она не закончила предложение.

– Мне надо отвести ее обратно в загон, сеньора, – сказал Хуан, словно извиняясь за то, что прогулка кончилась так быстро.

– Ничего, Хуан. Я… – Шейла не закончила фразу. Ее словно молнией поразило – вот он, шанс, которого она ждала, вот возможность для побега! Теперь Хуан не сможет ни остановить, ни догнать ее.

Не дав себе ни минуты на раздумья, она развернула кобылу на сто восемьдесят градусов и направила ее к крутой тропе, ведущей из каньона. В глазах у нее стояли неизвестно откуда взявшиеся слезы.

– Сеньора! – громко окликнул ее удивленный Хуан. Она опять ударила каблуками по бокам кобылы, не отпуская при этом удила. Лошадь металась из стороны в сторону, не зная, какую команду выполнять. – Сеньора! Куда вы? Остановитесь, сеньора!

У нее задрожал подбородок, когда она оглянулась назад. На добром лице Хуана был написан смертельный ужас. Он бежал к ней. Она пригнулась в седле, позволив Аррибе закусить удила, и натянула поводья.

– Вернитесь!

Но голос Хуана доносился уже издалека. Кобыла сноровисто преодолевала уклон. Камни и грязь летели у нее из-под копыт. Шейла снова оглянулась назад и увидела, как Хуан бежит через луг к поселку, чтобы поднять тревогу.

Миновав узкий проход, Шейла предоставила лошади самой выбирать дорогу. Плохо различимая тропа вела по поросшим лесом горам вниз, петляя и извиваясь. Шейла прижалась к шее кобылы, уворачиваясь от тяжелых ветвей, которые хлестали ее, словно стремясь скинуть с седла.

Высокие деревья, вставшие у нее на пути, заставили лошадь перейти на легкий галоп. С каждым поворотом тропы шаг ее менялся. Казалось, спуск продолжается бесконечно. Когда местность выровнялась, лошадь перешла на шаг, тяжело дыша и раздувая ноздри.

Сначала Шейла решила пришпорить лошадь, так как она понимала, что Рафага не замедлит отправиться в погоню. Но здравый смысл подсказал ей не делать этого. Впереди ждал долгий путь, и следовало поберечь силы лошади.

Спустившись в долину, Шейла повернула на юг, выбрав путь наименьшего сопротивления. Если бы она взяла восточнее, пришлось бы ехать по гористой местности, а это основательно замедлило бы скорость и истощило силы выносливой лошади. Долина тянулась к северу, однако, насколько могла понять Шейла, это была суровая, бесплодная и малонаселенная земля. Юг представлялся наилучшим выбором. Там должны быть города и поселки, лагеря лесозаготовителей и буровиков. Кроме того, в этом направлении дорога была относительно ровная, а это давало быстроногой кобыле возможность оторваться от преследования.

Оглянувшись назад, Шейла не заметила, чтобы кто-нибудь преследовал ее. Образ Рафаги на мгновение мелькнул в ее воображении, и сердце ее учащенно забилось. Она потрясла головой, отгоняя наваждение.

Шейла погладила влажную шею лошади. Они продолжали свой путь где шагом, где рысью, где легким галопом. Шейла не знала, сколько миль они оставили позади и сколько времени уже прошло. Солнце стало клониться к западу. До наступления темноты оставалось всего несколько часов.

Вдруг что-то насторожило Шейлу. Она повернула голову и увидела с полдюжины всадников, скакавших ей наперерез. В одном из них она узнала Рафагу. На какое-то мгновение Шейла лишилась способности думать, но уже через секунду ее каблуки вонзились в бока кобылы, и та понесла галопом. Впереди показалось широкое ровное плато. Если успеть добраться до него, быстроногая Арриба оторвется от них в два счета.

Но Рафага, как видно, понял ее замысел. Он был далек от того, чтобы недооценивать скорости кобылы, поэтому всадники и бросились ей наперерез, чтобы догнать ее прежде, чем она достигнет плато. Теперь уже Шейле бессмысленно было упрекать себя в том, что она не заметила погоню минутой раньше.

Низко нагнувшись в седле, Шейла уткнулась лицом в развевающуюся лошадиную гриву. Она чувствовала, что Арриба скачет на предельной скорости, словно понимая, как это важно для наездницы. Каждый мускул благородного животного напрягся в стремлении совершить победный рывок к свободе.

Слегка повернув голову, Шейла из-за лошадиной гривы взглянула на всадников. Они все еще были далеко.

– Мы обставляем их, Арриба! – ликующе крикнула она. – Мы их обставляем!

Теперь Рафага уже не мог ее остановить. На какое-то мгновение ей вдруг захотелось, чтобы он настиг ее и вернул обратно. Но минута слабости скоро прошла.

Как только Арриба пересекла невидимую линию, отделявшую от победы, Шейла увидела, что Рафага осадил лошадь, примиряясь с поражением. Она увидела, как вздыбилась под ним гнедая. И тогда она быстро отвернулась. Прижавшись к лошади, она уже не побуждала ее прибавлять скорость, однако та не замедляла хода.

И тут прозвучал выстрел. Кобыла споткнулась. Она все еще пыталась сохранить равновесие и по инерции двигалась вперед. Оглушенная, Шейла старалась помочь ей, натягивая поводья. Но было слишком поздно. Лошадь тяжело повалилась на землю. Шейла едва успела высвободить ноги, прежде чем вылетела из седла. А потом взор ей застлала чернота.

Открыв глаза, Шейла увидела склоненное над ней лицо Рафаги. Она не сразу поняла, где находится и что с ней случилось. Как только она пошевелилась, резкая боль пронзила ее голову.

– Все-таки ты решила бежать, – сердито сказал Рафага, поджав губы.

Шейла закрыла глаза и всхлипнула. Слезы стояли у нее в глазах. Она не знала, почему ей хотелось плакать, то ли от того, что побег не удался, то ли от радости, что Рафага все-таки настиг ее.

– Боль где-нибудь чувствуешь? – все так же сердито спросил он.

– Да, – Шейла вздохнула с усилием.

– Где? – В его тоне не было никакого сочувствия, только злость.

– Голова болит. – Она хотела дрожащей рукой указать, где именно, но почувствовала, что болит еще в тысяче мест. – Везде болит, – со вздохом призналась она.

– Лежи тихо, – велел Рафага.

Несмотря на гнев, движения его были на удивление осторожными, когда он ощупывал ее ссадины. К ней постепенно возвращалась чувствительность. Судя по всему, она лишь сильно ушиблась при падении.

Рафага пришел к такому же выводу.

– Переломов нет.

– Арриба… – Шейла собиралась спросить о своей храброй скакунье, но Рафага уже подложил руку ей под спину, помогая подняться.

Тело отказывалось ей повиноваться, и Шейла сосредоточилась на том, чтобы преодолеть слабость. Рафага поддерживал ее, пока она не обрела равновесия. И тут Шейла увидела на земле бездыханную Аррибу, уже освобожденную от седла и уздечки.

Со сдавленными рыданиями Шейла подошла к кобыле и, опустившись на колени рядом с ней, провела рукой по ее шее и еще влажной от пота гриве. Тело Аррибы не успело остыть, но жизнь уже не билась в нем. Шейла не сразу заметила пулевое отверстие, объяснившее ей, что произошло.

Шейла укоризненно взглянула на Рафагу, тут же забыв про головную боль.

– Ты убил ее! Ты ее застрелил! – проговорила она дрожащим голосом.