Джанет Дейли - Похищение по-месикански

В поселке Шейлу ожидало душераздирающее зрелище. Захваченных членов банды Рафаги согнали всех вместе, как животных на бойню. Их число свидетельствовала о том, что ускользнуть удалось немногим. Раненые в перестрелке тоже были здесь, они стонали от боли. Среди них Шейла не увидела Ларедо и не отважилась спросить о нем – пока.

Солдаты, охранявшие пленников, не обращали внимания на плачущих женщин, умолявших допустить их к раненым мужьям. За юбки женщин цеплялись испуганные ребятишки. Самые маленькие из них вопили от страха, в то время как дети постарше с полными слез глазами тревожно озирались по сторонам.

Офицер, сопровождавший Шейлу, не стал задерживаться перед толпой пленных, а проследовал дальше к домам, где его люди обыскивали убогие строения в поисках укрывшихся. Шейла старалась не выказывать чувств, которые вызвало в ней увиденное.

Ей удавалось сохранять внешнее безразличие до тех пор, пока они не подъехали к крайнему дому. При виде Елены, стоящей на коленях и обнимавшей ноги мужчины, неестественно осевшего в кресле, Шейла остановила лошадь. На земле рядом с креслом лежало ружье. На груди у мужчины расплылось кровавое пятно.

Когда Шейла остановилась, офицер обернулся, не понимая, что привлекло ее внимание. Елена подняла голову и, смахнув слезы, гордо встала перед ними, положив руку на плечо мертвого мужа. Она начала что-то говорить по-испански, голос ее дрожал и срывался от волнения.

– Вы понимаете по-испански, сеньора? – спросил офицер.

– Очень плохо, – пробормотала Шейла, не в силах отвести взгляд от Елены.

– Эта женщина говорит, что, увидев солдат, она выкатила кресло за дверь и вложила в руки мужу ружье. Она говорит, что солдаты убили его, словно он был бойцом. Она говорит, что теперь он настоящий мужчина, потому что свободен, – перевел офицер.

У Шейлы комок встал в горле. Она тронула лошадь и, почувствовав на себе любопытный взгляд офицера, объяснила:

– Ее муж был парализован и беспомощен, как дитя.

– Вы знали эту женщину? – спросил он.

– Как вы изволили заметить, капитан Эчеверия, я пробыла здесь довольно долго, – напомнила ему Шейла и пустила лошадь галопом.

Когда они достигли загона, он помог ей спешиться. Его галантность и внимание не обманывали Шейлу. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он оставил ее одну хотя бы ненадолго.

Следуя за ней как тень, офицер проводил ее до навеса и вежливо поинтересовался:

– Могу я предложить вам воды?

– Нет, спасибо, – коротко отказалась она.

Он встал рядом.

– Мы скоро покинем это место. Не желаете ли что-либо взять с собой? Я распоряжусь…

– Нет, у меня ничего здесь нет своего, – перебила его Шейла. Она положила руку на живот. Ребенок Рафаги – вот единственное, что она собиралась взять с собой.

– Я так и думал. Представляю себе, как вам не терпится уехать отсюда. Вы прошли через такие испытания – гибель мужа, потом жизнь в плену у этих уголовников. Вы очень сильная женщина, сеньора Таунсенд.

– Прошу вас… – Его сочувственные речи были невыносимы. – Я не хочу вспоминать обо всем этом.

– Я понимаю. – Он почтительно склонил голову. – Вам не хочется говорить на эту тему.

– Совершенно верно, – резко подтвердила она.

Шейла закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Если бы она могла к тому же еще ничего не слышать! Ей хотелось плакать, как женщины в поселке, но она была вынуждена молчать, пряча в душе свое горе. Даже намека на страдание не было на ее лице, когда офицер вернулся и объявил, что пора ехать.

Шейла скакала впереди отряда, рядом с офицером. Когда они подъехали к крутой тропе, она оглянулась назад, на каньон, хорошо понимая, что уже никогда не вернется в это место, ставшее для нее, несмотря ни на что, домом.

Никогда уже здесь не будет селения, отрезанного от всего остального мира. Сюда вторглись чужие, и люди, жившие здесь, уже не найдут свободы и безопасности в этих стенах. Каньон навеки потерян для них.

Взор ее исполнился печали, но она быстро взяла себя в руки, заметив, что офицер смотрит на нее. Солдаты, которым было приказано догнать Рафагу, встретили их на вершине холма и доложили, что преступник ушел, исчез без следа, словно ветер, в честь которого он получил прозвище. Ресницы Шейлы затрепетали, но она не выказала никаких других признаков радости.

Горный ветерок коснулся ее щек в прощальной мимолетной ласке. Внезапно Шейлу пронзила мысль, что она уже никогда не увидит Рафагу. Она старалась не думать об этом, когда они начали спуск.

– Вашим родителям сообщат, что вас нашли, что вы здоровы и невредимы, – сказал мексиканский офицер.

– Как они? – быстро спросила Шейла, обрадовавшись поводу отвлечься от мыслей о Рафаге.

– Они так беспокоились о вас.

– Где они сейчас? В Мексике? – Ей отчаянно захотелось увидеть родителей. С тех пор, как она уехала из дома, казалось, прошла целая вечность.

– Да, ваша мать находится в Чиуауа с того самого дня, как вы пропали, – объяснил он. – А ваш отец прилетает сюда, когда позволяют дела. Я встречался с ними.

– Как мне хочется их увидеть!

– Представляю. Им тоже наверняка хочется увидеть вас и убедиться, что с вами все в порядке. – Он улыбнулся. – Я полагаю, транспорт уже организовали, и они встретят вас на лагерной стоянке ночью.

– Благодарю вас! – с искренней признательностью воскликнула Шейла и, робко улыбнувшись, пришпорила лошадь.

Заход солнца застал отряд все еще в горах Сьерры; они разбили лагерь в долине. Солдаты привязали лошадей и развели костер. Шейла стояла в сторонке и безучастно наблюдала за их хлопотами.

Родители приехали еще до наступления темноты. Шейла бросилась к ним, смеясь и плача одновременно. Начались поцелуи, объятия, они говорили разом, перебивая друг друга. И все же Шейла чувствовала, что радость свидания была приправлена горечью.

Когда первое волнение прошло, Шейла, не отпуская их рук, отступила немного назад, чтобы лучше рассмотреть родителей. Она глядела на них сквозь слезы и улыбалась. Отец, одетый в джинсы и спортивную куртку, и в таком наряде умудрялся сохранить облик влиятельного бизнесмена. А мать в брючном костюме цвета хаки излучала ауру свойственной ей элегантности.

– Ты и вправду хорошо себя чувствуешь, солнышко? – Отец сжал ее руку.

– Да, прекрасно, – ответила она.

– Все эти месяцы мы ничего не знали о тебе, – взволнованно продолжал отец. – Но мама ни на секунду не переставала верить, что ты жива. – Он обнял жену за плечи. – Даже в самые тяжелые дни она не позволяла мне терять надежду.

Шейла посмотрела на мать. Она хорошо знала, какая несгибаемая сила таится в этой милой и элегантной женщине – ее матери. Миндалевидные карие глаза Констанции смотрели на дочь, пытаясь разглядеть, что творится у нее в душе.

– Так что же произошло, Шейла? Они… – Констанция Роджерс деликатно замолкла.

– Ты хочешь спросить, не изнасиловали ли они меня? – понимающе улыбнулась Шейла. – Нет. – Она не видела смысла скрывать от родителей правду. Рано или поздно ей все равно придется рассказать им о Рафаге, так лучше сделать это сейчас. – Рафага полюбил меня, но он не совершал надо мной насилия.

– Ты хочешь сказать, что главарь этой банды… – возмущенно начал отец.

– Это покажется тебе странным, папочка, – мягко перебила его Шейла, – но если бы ты хоть раз увидел Рафагу, он бы тебе понравился.

Мать странно посмотрела на нее.

– Я думал, все это вздорные слухи, но оказывается, это правда. Ты не беременна, Шейла? – тихо спросила она.

– Беременна, – с сияющими глазами произнесла Шейла. – Завтра нас с Рафагой должен был обвенчать деревенский священник.

– Моя дочь собиралась стать женой преступника? – ошеломленно проговорил отец.

– Это неважно, – вмешалась мать. – Главное, что теперь она с нами. Как только она окажется дома, все это отойдет в прошлое и забудется.

Шейла нахмурила брови.

– Я не думала возвращаться в Техас. – Она смущенно потерла лоб. Ее мысли о будущем так далеко не простирались.

– А как же иначе, милая? – с улыбкой настаивала на своем мать. – Ты должна думать о ребенке. Насколько я понимаю, ты хочешь его сохранить?

– Безусловно, – ответила Шейла и инстинктивно дотронулась до живота, словно защищая будущую жизнь.

– Тебе нужно где-то жить, тебе и ребенку необходимо наблюдение врача, – резонно заметила мать. – Разве не естественно в этих обстоятельствах возвратиться домой?