Рексанна Бекнел - Похищенное сердце

Он пожал плечами:

— Когда-то я служил в одном доме, там приобрел первые навыки.

— А вы давно стали странствующим менестрелем?

— Я бы так не сказал. Но кажется, вы изъявили желание учиться играть на гитаре. Наверное, здесь, в сельской глуши, довольно скучно и одиноко, похоже, арфа, свирель, а теперь гитара скрашивают ваш досуг.

— Нет, нет. Я все время занята, а научиться играть на гитаре хочу для того, чтобы порадовать близких.

— Тогда другое дело.

Его глаза встретились с ее глазами. Он сидел так близко, что у нее перехватило дыхание. Его твердый немигающий взгляд тревожил, волновал, возбуждал в ней не известное прежде чувство. Он подавлял ее, в его присутствии она чувствовала себя слабой и беззащитной, хотя в этом ощущалось невыразимое очарование.

— Итак, — он протянул ей гитару, — возьмите левой рукой за гриф, а правой прижмите ее к телу. Смысл игры сводится к тому, чтобы правильно пережимать струны на грифе и тем самым вызывать звуки разной высоты, примерно вот так.

Он склонился над ней, обхватив ее левой рукой и положив ладонь поверх ее ладони. Тепло его руки, горячее дыхание волновали Изольду, и мурашки пробежали по ее спине, а сердце тревожно забилось.

— Разные струны, их сочетание рождает мелодию, — шептал он почти ей на ухо.

Невероятно, но сердце Изольды застучало еще быстрее, еще взволнованнее. Он прижал ее пальцы к струнам, правой рукой взялся за ее правую руку, она почти находилась в его объятиях. От волнения красные точки заплясали у нее перед глазами.

— Проведите пальцами по струнам.

Ей показалось — попроси он в этот миг ее о чем-нибудь другом, она не нашла бы в себе сил отказать ему.

Прозвучавший нескладный аккорд вывел ее из задумчивости.

— Вы можете перебирать струны либо большим, либо всеми пальцами.

И он провел ее пальцами еще раз по струнам. На этот раз вышло намного лучше, получилась мелодия валлийской народной песни.

Изольда удивленно уставилась на свои руки: неужели эту мелодию извлекла она?

— Тихая лунная ночь, — запела она слова валлийской песни.

Рис буквально окаменел — дочь его заклятого врага пела одну из самых задушевных колыбельных песен. Он никак не ожидал, что она узнает песню по двум-трем нотам. Но тут он чертыхнулся про себя: что ж удивительного, у нее мать родом из здешних мест, и она говорит на валлийском языке не хуже, чем он. Несмотря на это, Изольда Фицхью не выглядела в его глазах настоящей валлийкой. Он выпустил ее из своих объятий, музыкальный урок закончился.

— Думаю, на сегодня достаточно.

Изольда по-прежнему сидела, склонившись над гитарой и медленно перебирая струны. Увлекшись игрой, она напрочь забыла о своем учителе, но в отличие от нее он не сводил с ученицы пристального взгляда. Ни одна мелочь не ускользнула от него: одухотворенное лицо, тонкие руки, изящный изгиб спины, шелковистые волосы, от которых исходил запах лаванды. Рис нахмурился. Как это ни странно, но она пробуждала в нем чувство, противоположное ненависти.

Изольда была юна, чиста, прекрасна. Не только Рис, но и любой другой мужчина не смог бы устоять перед обаянием ее девической прелести. Вот почему она так ему нравилась, вот откуда у него пробудилось влечение к ней, такое неожиданное, и совсем не ко времени. Ибо она была из рода Фицхью и он ненавидел и ее, и всю ее семью.

Но Рис никак не мог совладать с проснувшимся внутри его демоном. Изольда провела пальцами по струнам и тихо рассмеялась:

— В самом деле очень хороший инструмент. Интересно, а где вы его приобрели?

Под взглядом ее лучистых глаз страсть с новой силой вспыхнула в сердце Риса. Взяв гитару, он буркнул:

— В Йорке.

— Но ведь завтра мы продолжим наши занятия? — спросила она, вставая.

— Как вам угодно, — ответил Рис и отвернулся.

Изольда, не зная, о чем говорить дальше, чуть помедлив, сказала:

— Вы и ваши товарищи можете пожить некоторое время в Роузклиффе. Если вам надо что-то починить из одежды или сшить, или, может, надо что-то постирать и погладить, вы только скажите, прислуга все сделает.

Рис прищурился. Она хочет, чтобы они остались, ну что ж, это как нельзя лучше совпадает с его намерениями.

— С благодарностью принимаю ваше предложение. По-видимому, наше представление понравилось вам. Мы с удовольствием задержимся. Возможно, ваши родители, если они приедут через несколько дней, тоже посмотрят его, и, может быть, оно им так же понравится, как и вам.

— О нет, они вернутся лишь через несколько недель. Откровенно говоря, они вряд ли приедут раньше нового года.

— Понятно, — как бы сожалея, ответил он, но на самом деле восторг сомкнул его уста.

Несколько недель! За такой срок он, вне всякого сомнения, сумеет осуществить задуманный им план.

По ее губам пробежала улыбка, как ему показалось, невинная и в то же время лукавая и дразнящая. Неужели под девической внешностью скрывается чувственность и страстность, как у настоящей женщины? Нет, нет, ему это просто мерещится. Рис встряхнул головой и, протянув вперед гитару, подошел поближе.

— Возьмите, пока мы в Роузклиффе, можете пользоваться этим инструментом столько, сколько вам хочется.

— О, вы слишком любезны, не знаю даже, как отблагодарить вас за подобную доброту.

— Поверьте мне, доставленное вам удовольствие — это лучшая награда для странствующего музыканта.

Поклонившись, он вышел из зала. Ничего, скоро, очень скоро, как только он захватит Роузклифф, она сполна заплатит ему за все. Дочь Фицхью будет принадлежать ему, он обесчестит ее и тем самым нанесет смертельный удар своему заклятому врагу прямо в сердце. Двадцать лет мучительных ожиданий, и наконец час возмездия близок.

Проснувшись на рассвете, Изольда улыбнулась от счастья, тихого и светлого, как наступившее утро.

Роспись церкви была почти закончена, а сегодня она завершит работу с распятием. Затем оформители перейдут в главный зал замка, примутся чистить и грунтовать стены, а потом раскрасят их в соответствии с эскизами, которые она уже придумала. К концу недели будет готова новая драпировка, а только что сшитые занавеси повесят над каминной полкой и по обеим сторонам двустворчатой двери. Ее усилия начали приносить наглядные плоды. Но радость, переполнявшая ее сердце, была вызвана не столько успехами в роли хозяйки замка, сколько согласием Ривиуса научить ее играть на гитаре.

Она лежала на спине на широкой пуховой постели и рассеянно рассматривала узорчатый полог кровати, который вышила собственными руками. Темно-красный и темно-зеленый были ее любимыми цветами. Солнечный свет пробивался золотистыми нитями сквозь тонкий узор, но Изольда ничего не замечала, все ее мысли были посвящены вчерашнему дню.

Она никак не могла понять, что же такого особенного произошло вчера. Группа бродячих актеров дала представление, хоть и очень увлекательное, но ведь подобных зрелищ она повидала немало. Тем не менее девушка задумчиво перебирала все подробности вчерашнего лицедейства. Перед ее глазами мелькали образы карлика, гиганта, смешной собачонки по кличке Сиду. Она стеснялась признаться себе в том, кто так привлек ее внимание. Нет, это был не карлик Гэнди, не великан Лайнус и не забавный Сиду — всех их заслонял образ Ривиуса, который то и дело возникал перед ее мысленным взором. Именно он был причиной странной радости, которая переполняла ее сердце.

И кто же целиком завладел ее воображением? Странствующий менестрель, без роду и племени и, конечно, низкого происхождения. Впрочем, внешне он был очень привлекателен — высокий, статный, с берущим за душу голосом. Бедняга Мортимер Хэльярд, несмотря на высокое происхождение и богатство, рядом с Ривиусом выглядел бы совсем невзрачно. Столь же бледными оказались бы рядом с ним и остальные рыцари. А ведь среди них были отпрыски лордов, навещавшие замок ее отца. Удивительно, но именно нищий актер, музыкант, который, как она заметила, вел себя не очень дружелюбно по отношению к ней, вызывал улыбку на ее лице и сладостное сердечное томление.

Изольда вздохнула и перекатилась на живот, чувствуя, как нарастает ее внутреннее смятение. Все это выглядело со стороны чрезвычайно странно и смешно. Странствующий менестрель и дочь лорда — они находились не просто на разных ступенях социальной лестницы, а скорее всего на противоположных полюсах жизни. Между ними не могло быть ничего общего. Несмотря на это, случилось невероятное. При одном воспоминании о том, как он, сидя рядом с ней и взяв ее руки, обучал игре на гитаре, трепет пробежал по всему ее телу. До сих пор никто из мужчин, за исключением близких, так нежно не прикасался к ней, тем более — не держал ее в объятиях. Она опять перекатилась на спину и вновь уставилась в потолок. Что же такое с ней происходит? Неслыханное дело, чтобы так разволноваться от вида бородатого, с дерзким взглядом музыканта!