Рексанна Бекнел - Похищенное сердце

— Не пора ли нам идти? — сказал он, вместе с тем не выказывая ни малейшим движением, что он спешит вернуться в замок.

Она тоже медлила, как будто прочитала его мысли.

— Не знаю… Может, вы дадите мне здесь еще один урок, а я покажу вам, чему научилась за день?

Рис обрадовался и сам удивился той силе, с которой радость охватила его.

— Как вам будет угодно.

Он оглянулся на замок, на стене которого не было видно ни одного стражника. Он мог бы похитить ее или обесчестить с точно такой же легкостью, с какой взял из ее рук гитару. Куда же смотрят болваны стражники? Они что, забыли о своих обязанностях?

«Постой, — остановил Рис себя, — но ведь это же хорошо». Он обязательно воспользуется к своей выгоде подобной беспечностью.

— Устраивайтесь поудобнее, — сказал он.

Они сели рядом друг с другом, но так, чтобы их тела не соприкасались. Рис провел рукой по струнам гитары, чтобы сбросить охватившее его напряжение.

— Вы отлично усвоили первый урок. Теперь я покажу вам, как следует брать аккорды.

— У меня пальцы стали совсем шершавыми от игры, — пожаловалась Изольда.

— Ничего страшного. Хотя позвольте взглянуть.

Она протянула изящную ручку, и он взял ее за ладонь. Это была ошибка. Страсть с новой силой овладела им, огонь пробежал по жилам, и ему захотелось поцеловать ее руку, каждый палец в отдельности, затем броситься на нее, обнять, прижать к себе, осыпать поцелуями. Но он опять сдержал себя. Рис посмотрел на свою руку — большую, грубую, мозолистую. Он мог бы легко раздавить ее ладонь в своей руке. Ничего, придет день, и он разрушит ее жизнь, подчинит ее своей воле. Но не стоит торопиться, благоразумно напомнил он себе. Пока все шло без сучка и задоринки, она послушно шла навстречу всем его пожеланиям, чего же лучше. Он ласково провел пальцем по шершавым подушечкам ее пальцев.

— Думаю, будет лучше, если мы отложим урок на завтра.

— Нет-нет. Я потерплю, — возразила Изольда.

Рис испытующе взглянул на нее:

— Вы уверены?

Если бы она от смущения потупилась, он опять почувствовал бы себя сильнее, чем она. Если бы отвернулась в сторону или отняла свою руку, он преспокойно приступил бы к уроку, о котором она так просила. Но нет, Изольда спокойно и твердо смотрела ему прямо в глаза. По ее лицу и глазам он понял, какой урок она желает получить, и это был отнюдь не урок игры на гитаре. Ну что ж, если она хочет, он готов дать ей и такой. Хотя это походило на помешательство или на помрачнение рассудка, что совсем не вписывалось в его планы. Рис поднес ее ладонь к губам и, глядя Изольде прямо в лицо, поцеловал ей руку. Его поцелуй не имел ничего общего с рыцарской вежливостью или галантностью, он был скорее дерзким, дразнящим, провокационным. Обольстительным…

От одного лишь прикосновения губ Ривиуса у Изольды все поплыло перед глазами, внутри вспыхнул огонь, кровь горячей волной пробежала по жилам. Бешено застучало в висках. Ее тело невольно поддалось желанию, и когда он провел языком по нежной коже ладони, она вздрогнула.

Изольда не понимала, что с ней происходит. Но когда он провел губами по подушечкам ее пальцев, она застонала от удивительно сладостного томления. Он поцеловал каждый ее палец на руке — нежно и вкрадчиво, как любовник. Его прикосновения были легкими и в то же время горячими, они как будто опаляли кожу. В этих поцелуях было что-то колдовское. Изольда чувствовала их не только на руках, но на всем своем теле, по которому каждый поцелуй пробегал сладкой нервной дрожью. Ее возбуждение нарастало, но тут она опомнилась.

— Не надо, — умоляюще выдохнула она.

— Что вы хотите от меня, миледи? Урока музыки? Или чего-то большего?

Мысли спутались и смешались в голове Изольды. Мужчина по-прежнему не выпускал ее руку и все так же неотрывно смотрел на нее, в его бездонных глазах, как ей казалось, можно было утонуть. Девушка была совершенно бессильна, более того — беспомощна, но разве она сама не стремилась к этому? Чего она, в сущности, ждет от него?

Многого, честно призналась она себе. Но только не здесь и не сейчас. Нет, кроме урока музыки, ей больше ничего не надо — она все-таки вняла голосу рассудка. Она почти вырвала руку из его ладони и решительно сказала:

— Мне нужен… урок музыки. И больше ничего.

Изольда искоса взглянула на Ривиуса, ей надо было бы поставить его на место, указать на недопустимость своевольного поведения, но упрекать его в чем-то предосудительном она не могла. Изольда еще не научилась лицемерить.

— Впрочем, нам пора возвращаться в замок.

— Как вам будет угодно.

Рис легко встал и протянул ей руку.

Странное дело — Изольда одновременно расстроилась и обрадовалась. Ее огорчило, с какой легкостью он согласился, а успокоило то, что она освободилась от его давящей близости, от его волнующего прикосновения. Но как ей быть сейчас? Неужели она решится взять его за руку?

Повода для отказа не было. Она ухватилась за его руку и сразу почувствовала, какой он сильный мужчина. Он приподнял ее, словно перышко, без малейших усилий. Сопротивляться ему было бы бесполезно. Но вместо того чтобы отпустить, он привлек ее к себе, глядя на нее своими бесстыжими глазами.

— Мне такхочется поцеловать вас, Изольда, и не только в руку. Если вы не против, только скажите.

И после столь откровенного предложения он выпустил ее.

Изольда покачнулась и нетвердой походкой пошла вдоль валуна по направлению к замку. Он держался все время позади, почти рядом. Вот и высеченная в скале лестница. Поднимаясь по ее каменным ступеням, Изольда от волнения споткнулась и, возможно, упала бы, если бы он не поддержал ее под локоть. Хотя он сделал то, что и любой другой воспитанный мужчина, она опять смутилась и покраснела.

Когда они поднялись на стену замка, Изольда так и не успела прийти в себя от смущения — краска по-прежнему заливала ее лицо, а ноги слегка дрожали.

— С вами все в порядке? — с тревогой спросил часовой, когда заметил идущего позади нее Ривиуса.

— Да, разумеется, — поспешно ответила девушка, стараясь скрыть смущение и усыпить подозрения стражника.

Она поняла, что тот доложит обо всем Осборну, а он, того и гляди, прикажет удалить бродячих музыкантов из замка.

Изольда взяла гитару у Ривиуса и помахала ею в воздухе: пусть все видят, чем она занималась на берегу моря.

— Вот увидите, скоро я спою всем песню под гитару! — крикнула она.

Вернув тут же инструмент его владельцу, не оборачиваясь, Изольда торопливо устремилась в служебные помещения замка, чтобы среди будничных хлопот забыть о том, что произошло сегодня на берегу моря.

Близился вечер, но она отгоняла от себя мысль об очередном уроке музыки. Она еще не до конца разобралась в своих чувствах, как и в том, что произошло сегодня между ними, хотя чувствовала, что невольно поддалась греховному искушению.

Мысль об этом неотступно преследовала ее все время, пока она проверяла, сколько соткано материи, как сохнет покрашенная ткань, как продвигается роспись церкви. Поцелуй не выходил из головы. В конце концов она пришла к выводу: то, что произошло между ними на берегу моря, было наваждением или искушением. Подумать только, она находилась лишь в одном шаге от такого смертельного греха, как похоть. Он, без сомнения, соблазнял ее, но ведь и она отвечала ему взаимностью, Изольда вспомнила, какая буря чувств проснулась в тот момент внутри ее. А что будет в следующий раз? Сумеет ли она сохранить спокойствие? Нет, навряд ли.

Изольда вздохнула. Она даже не подозревала о том, насколько испорчена. Все благочестивые намерения — к примеру, о проверке запасов еды в кладовых — тут же исчезли. Она испугалась: ее бессмертная душа в смертельной опасности. Что делать? Надо посидеть в церкви и поразмышлять над словами из недавней проповеди отца Клемсона о прелюбодеянии, к которой она отнеслась так легкомысленно.

Изольда упала на колени в темном углу пустой церкви, сложила руки, уронила на них голову и начала молиться: «Господи, укрепи меня. Не дай мне согрешить с этим человеком. Будь добр, Господи, пошли мне знак, пошли мне хорошего спутника жизни. Я знаю, что этот человек не может быть моим супругом, ибо отец никогда не согласится на такой брак. Но, Господи, пошли мне скорее достойного мужа и спаси меня от тех чувств, которые горят у меня внутри».