Карен Хокинс - Похищенный жених

В отдалении зазвучали раскаты грома, послышались резкие порывы ветра – настолько резкие, что загрохотала тяжелая входная дверь. Джек бросил взгляд вверх на лестницу, прежде чем застегнуть плащ до самого горла.

– Мне понадобится шляпа, Девонсгейт. Похоже, надвигается гроза.

– Это невозможно, милорд. Я только что был на улице, там светло и ясно…

Яркая молния осветила холл, и тут же раздался мощный удар грома.

– Боже милостивый! Это звучит как-то зловеще.

Это было зловещим. Девонсгейт просто не знал, насколько это зловеще.

Джек втянул в себя воздух, ощутив знакомый запах сирени. Проклятая Фиона! Он водрузил шляпу на голову. Он все равно выйдет и хорошо проведет время, несмотря ни на что. В конце концов, ну что такое небольшой дождь?

– Экое невезение, что дождь разразился именно в эту минуту, – сказал Девонсгейт, вглядываясь в окно и испытывая какие-то недобрые предчувствия.

– Именно так все и складывается для меня в последнее время. Плохо. Очень плохо.

– Я много раз слышал, что вы ведете великолепный образ жизни, милорд. Многие вам завидуют.

Еще бы им не завидовать! У него богатство, недвижимость и неограниченные возможности для того, чтобы делать все, что он пожелает. Он и в самом деле счастливчик. Так почему у него такое ощущение, что он стоит на краю высокой скалы, а сильный ветер подталкивает его вперед, к самому краю?

Джек посмотрел мимо дворецкого, на лестницу, на дверь своей спальни. Он стоял так довольно долго. Затем, пробормотав ругательство, повернулся, вышел из дома и направился к поджидавшей его карете.

Престон-Хаус находился на окраине Мейфэра. Построенный из белого кирпича и украшенный латунными канделябрами и архитектурными изысками, он был столь же элегантен, как и обеденные и вечерние рауты, которые давали лорд и леди Престон. Это было любимое место представителей светского общества, и нередко рауты завершались неторопливым завтраком для некоторых из наиболее безрассудных гостей.

Сегодня яркие огни дома были едва видны из кареты Джека из-за дождя, который безжалостно грохотал по крыше.

Кучер подъехал к входной двери, и Джек выпрыгнул из кареты, не дожидаясь, когда появится лакей. Дождь хищно набросился на него, пока Джек, низко пригнув голову, поднимался по ступенькам. Он не без труда добрался до портика, который был защищен от дождя большим навесом.

Черт бы побрал Фиону за такой потоп! Он знал, что это была ее работа; легкий запах сирени лишь подхлестнул его гнев. Как смела она отговаривать его от поездки и тем самым лишать привычных развлечений?! Это лишь еще больше придало ему решимости отстаивать свою свободу, и чем быстрее она это поймет, тем лучше будет для всех.

Продолжая мысленно чертыхаться, Джек снял плащ и стряхнул его.

Лакей открыл дверь мгновенно.

– А, лорд Кинкейд! Добро пожаловать… – Лакей озадаченно уставился на стену дождя.

Джек оглянулся. Это был не просто дождь, могучий поток воды низвергался вниз.

– Когда начался этот дождь? – изумленно спросил лакей. Затем спохватился и покраснел. – Простите, сэр. Минуту назад его не было и… – Он оборвал себя и остался стоять с раскрытым ртом.

Джек проследил за взглядом лакея. Его карета двигалась по дорожке, и по мере того, как лошади удалялись, дождь вблизи дома стихал. Дождь шел из единственной темно-свинцовой тучи, которая висела прямо над каретой.

Лакей не мог поверить своим глазам.

– Никогда не видел ничего подобного!

Джек взглянул на очистившееся небо. Безмятежно светила луна, ласково мерцали звезды. Джек скрипнул зубами и сунул плащ в руки лакея.

– Летние грозы непредсказуемы. – Он прошел мимо лакея в игорный зал.

В следующий раз, когда он увидит Фиону…

Он нахмурился. Что он может сделать? Она не в состоянии отвести дождь. Ему придется воочию узнать, как работает проклятие, наложенное на ее семью.

Еще один лакей поприветствовал Джека в холле и вежливо спросил, не хочет ли он, по обыкновению, выпить своего любимого виски и отобедал ли он. Это было больше по душе Джеку, и он любезно ответил, хотя с чувством легкой неловкости подумал, что он часто бывал в этом доме, слуги его узнавали с первого взгляда, а сам же он ни одного из них не знал по имени. Фиона выговорила бы ему за это.

Джек посуровел. Ожидания Фионы были совершенно нереальны. Более того, они становились на пути его развлечений. Неведение было важной составляющей комфорта. Его жизнь была гораздо счастливее, когда он не думал о Фионе и о том, что она делает или чувствует.

Из главного салона донеслись смех и шум, сопутствовавшие карточной игре. И это несмотря на поздний час! Джек направился туда и был встречен приятным звоном бокалов и знакомым запахом сигарного дыма.

Он остановился, сделал глубокий вдох и на противоположной стороне зала заметил приятной внешности блондинку. Она тут же направилась в его сторону.

Двенадцать лет назад Лусинда Федерингтон стала дебютанткой и примечательным сюрпризом сезона; ее утонченная красота выделялась на фоне плебейских родословных и сразу стала модной в свете после многолетнего засилья черноволосых красавиц.

В нежном восемнадцатилетнем возрасте Лусинда привлекла внимание, а затем и пленила сердце Пола Федерингтона, одного из богатейших людей Англии. После четырех лет замужества она была счастлива узнать, что амбиции лорда Федерингтона удовлетворены и он был назначен послом в отдаленную провинцию в Индии. Лусинда с рыданиями отказалась ехать с ним, объясняя это тем, что жара смертельно опасна для ее здоровья. Она пообещала, что будет вести себя достойно, и даже пригласила в свой дом старую глуховатую и подслеповатую кузину на роль дуэньи. Заверенный в том, что его жена будет вести себя в рамках приличия, лорд Федерингтон отправился в жаркие края.

Лусинду всегда привлекали богатые мужчины, чем и объяснялось ее лестное внимание к Джеку. У него было богатство, но он обладал также качествами, которые выделяли его из толпы почитателей. Качествами, которые он продемонстрировал Фионе в этот вечер. Джек еле заметно улыбнулся. Эти его способности заставили его жену стонать и пламенеть от удовольствия.

Эта мысль внезапно взволновала его. Никогда раньше он не испытывал подобной страсти в чистом виде. При всем его опыте он никогда не переживал такую безотчетную…

Джек заставил себя вернуться к настоящему моменту. Он пришел сюда, чтобы восстановить душевное равновесие, а не заниматься размышлениями по поводу того, почему пламя страсти вспыхнуло между ним и Фионой.

– А, Джек! Вот ты и появился, – мурлыкающим голосом проговорила Лусинда, шелестя бледно-голубым шелком и белыми кружевами и распространяя крепкий запах духов.

Излучая улыбку, она просунула ладонь под его руку и прижалась к нему грудями.

– Я не ожидала увидеть тебя так скоро.

– Моя дорогая Лусинда, я был в твоей постели всего четыре дня назад. Ты наверняка это помнишь. В ту ночь возвратился твой муж, и ты заставила меня покинуть твой дом через окно.

Ее улыбка слегка померкла, она шарила глазами по его лицу, пытаясь оценить степень его неудовольствия. Не обнаружив в лице Джека ничего такого, что могло бы ей в этом помочь, она деланно засмеялась и сказала:

– Бедный Федерингтон! Он побыл дома всего один день, после чего был вызван в Дувр для встречи с лордом Берлесоном. – Она снова наградила Джека игривой улыбкой. – Если бы я знала, что он уедет так скоро, я попросила бы тебя остановиться в гостинице, чтобы ты мог немедленно вернуться.

Джек посмотрел на пышные груди Лусинды и стал ждать появления признаков вожделения или по крайней мере какого-то волнения. Но ничего подобного не случилось.

Если бы сейчас рядом с ним стояла Фиона с едва прикрытыми тонкой шелковой материей грудями и прижималась бы к его руке, он подхватил бы ее, перебросил через плечо и понес бы к карете, чтобы утолить все возрастающую страсть. Он покачал головой, пытаясь отбросить столь неподходящие мысли.

– Джек, – неуверенно произнесла Лусинда. – Что с тобой? Ты как-то странно смотришь на меня.

Джек нахмурился:

– Прости, я думал о другом.