– О Господи! И вы это сделали?
– Да, мадам. В тот момент я готов был попробовать любое средство.
– И что же, оно помогло?
– Нисколечко. На следующий день брат сказал мне, что это средство помогает только лошадям. Самое печальное заключалось в том, что, когда я вынул чеснок, его запах пропитал насквозь мою кожу, и прошло несколько дней, прежде чем люди перестали шарахаться от меня из-за этого запаха. Даже врач не захотел меня осматривать. К счастью, боль прошла сама по себе.
– Но ваш брат по крайней мере хотел как-то помочь вам.
– Я не вполне в этом уверен, – грустно проговорил Девонсгейт. – Я думаю, Роберт мог легко принести в жертву мою гордость, чтобы потом рассказывать эту историю другим нашим братьям.
Фиона рассмеялась.
– Мои братья никогда не совершали таких неблаговидных выходок по отношению ко мне, хотя сегодня, когда я попросила у них совета по поводу одного дела, они дали мне чрезвычайно странный совет. Они надеются, что я последую ему и окажусь в дураках.
– Я рад, что вас не обманули, мадам.
– Когда ты единственная женщина в доме, в котором сплошь одни мужчины, ты быстро учишься. – Фиона покачала головой, подумав о пострадавшем пальце бедняжки Дугала. Ему следовало быть более внимательным, когда Грегор пытался ее надуть. – Девонсгейт, где его светлость?
– Он уехал сразу же, как только вы отправились на прогулку, но я не знаю, куда он направился. – Девонсгейт вдруг просиял. – Он попросил подать счета и сказал, что не собирается уезжать в этот вечер.
– Совсем?
– Совсем, мадам.
Джек капитулировал! Фиона улыбнулась, чувствуя себя бесконечно счастливой.
– Спасибо, Девонсгейт. Пожалуй, я сейчас приму ванну.
– Да, миледи. А подать вам поднос с чаем?
– Да, после ванны.
Поблагодарив дворецкого, Фиона направилась в спальню. Она понимала, что спрашивать совета у братьев – это не лучший вариант, однако ей больше не с кем было посоветоваться. Она познакомилась с несколькими приятными леди, с которыми могла бы подружиться, но прошло пока что слишком мало времени, чтобы с кем-либо из них по-настоящему сблизиться. Подобное возможно разве что через несколько месяцев.
Но нет! Фиона приложила руку к животу. Если она пока и не забеременела, то это произойдет совсем скоро. Она разделась и сложила одежду на стуле. Она была почти уверена, что у нее будет мальчик. Мальчик с темно-каштановыми волосами и ясными голубыми глазами.
Какой будет ее жизнь после появления ребенка? По всей вероятности, она вернется в Шотландию. В настоящее время для семейных пар было не столь уж необычным жить порознь, и многие, похоже, находили это весьма удобным.
Фиона же не сомневалась, что будет скучать по Кинкейд-Хаусу с роскошными толстыми коврами и тяжелыми бархатными шторами. И что еще важнее – она будет скучать по Джеку.
Она будет скучать по его прикосновениям и страсти, которую они разделяли вдвоем. Будет скучать по его первой утренней улыбке и по тому, как он ухаживал за ней, когда просыпался первым. Все это внезапно показалось очень хрупким и дорогим.
Фиона вздохнула. Если она будет продолжать об этом думать, у нее может начаться мигрень. Тем не менее она не могла не почувствовать, что ее жизнь изменилась. Впервые она задумалась, испытает ли она удовлетворение, если вернется к прежнему времяпрепровождению. Раньше она всегда полагала, что ее дом на холмах – это все, что ей требовалось. Сейчас она не была в этом так уж уверена.
У нее будет ребенок, что уже кое-что значило. Раньше, когда Фиона думала о своем материнстве, она предполагала, что у нее будет трое, четверо, а то и пятеро детей. Ей нравилось находиться в большой семье, и она всегда мечтала о том, что когда-нибудь у нее будет собственная большая шумная семья.
Одно дело – пожертвовать будущим в момент отчаяния, и совсем другое дело – спокойно сидеть после того, когда отчаяние миновало, и наблюдать за чередой гнетущих перемен в собственном будущем.
Фиона вздохнула. Она загоняет себя в состояние тоски. О некоторых вещах лучше не думать. Кроме того, она должна испытывать радость в этот момент – хотя бы из-за признания Джека, что их отношения заслуживают уважения. Вот на этом ей следовало сейчас сосредоточиться и этому порадоваться.
Стук в дверь ознаменовал приход горничной, которая помогла ей раздеться и принесла платье, которое Фиона должна была надеть после ванны.
Спустя час ванна была наполнена водой. Фиона отправила горничную и погрузилась в ароматную воду, от которой подымался пар. Теперь их жизнь с Джеком изменится к лучшему. Вероятно, этот его новый шаг еще более сблизит их и они смогут… Но нет. Лучше не думать об этом. Тем не менее ее согревала некая надежда, и Фиона улыбнулась. Мрачное настроение понемногу улетучивалось.
Именно такой нашел ее Джек, когда ворвался в спальню с пакетами в руках. Светлый солнечный луч осветил поднимающийся над ней пар, кожа ее интригующе поблескивала.
Она что-то напевала себе под нос, намыливая ногу, округлые формы которой жаждали его прикосновений. Глаза ее поблескивали, на губах играла чуть заметная улыбка. Это заставило Джека, в свою очередь, улыбнуться. Затем он понял, что стоит в дверях и, словно подросток, пялится на голую женщину, напрочь позабыв о подарках и пакетах в руках.
Он захлопнул дверь, и эхо гулко отозвалось в наполненной тишиной комнате. Фиона вздрогнула от неожиданности и попыталась выпрямиться; вода выплеснулась на пол, мокрые руки, ухватившиеся за борта ванны, соскользнули, и она погрузилась в воду с головой, отчаянно болтая руками и ногами.
– Фиона! – В мгновение ока Джек оказался рядом, приподнял и снова посадил Фиону.
Намокшие волосы закрыли ей лицо. Отфыркиваясь, она пыталась отвести их в сторону.
– Господи, как же ты напугала меня! – сказал Джек. – Хорошо, что я оказался рядом, иначе ты могла утонуть.
Фионе наконец удалось справиться с волосами, она сверкнула на него своими зелеными очами.
– Я не поскользнулась бы, если бы ты не напугал меня.
– Я только захлопнул дверь. – Внезапно он увидел, что его аккуратно перевязанный пакет оказался в воде и стал быстро тонуть. Чертыхнувшись, Джек успел выудить его, поднял вверх и увидел, что с пакета обильными струями стекает вода. – Проклятие!
– Что это такое?
Джек развернул пакет, бумага порвалась и прилипла к его рукам.
– Подарок, – мрачно ответил он. Вот и сорвалось его намерение порадовать Фиону.
Это была необычная идея для него. О, он дарил подарки своим любовницам, потому что они этого ожидали! Сейчас впервые у него появилось внезапное желание купить подарок женщине просто для того, чтобы увидеть ее улыбку. Он надеялся, что две тончайшие рубашки не пострадали.
– Подарок? Для кого?
– Для тебя. Для кого же еще?
– Ты купил мне подарок? – Кажется, Фиона не могла в это поверить. – Но… почему?
Удивление было не той реакцией, которую он хотел бы видеть. Он хотел бы, чтобы она была обрадована, восхищена, потрясена.
Фиона слегка приподнялась, чтобы рассмотреть содержимое пакета.
– А что это?
При этом ее груди поднялись над водой, взору открылись напряженные соски. Почувствовав внезапно, что ему трудно дышать, Джек заставил себя сосредоточиться на пакете.
– Для человека, который способен вызывать дождь, ты выглядишь довольно неловкой в воде.
– Ничего. Я хочу получить свой подарок. – Фиона подвинулась к краю ванны и потянулась за подарком.
Джек сжал его покрепче, любуясь тем, как вода стекала по плечам и грудям Фионы.
– Еще рано.
Фиона вернулась на прежнее место в ванне и надулась:
– Это очень гадко с твоей стороны – купить мне подарок, а затем дразнить меня.
Джек положил пакет перед камином.
– Для начала я должен их высушить.
– Их? Значит, там две вещи?
– Да.
– Гм… это не может быть чем-то съедобным, если ты можешь это высушить. – Она посмотрела внимательнее на пакет. – Кажется, я узнаю бумагу. Это что-то такое, что можно носить?
– Я больше не скажу ни слова! Тебе придется подождать. – Джек подтянул стул к ванне и сел, вытянув перед собой ноги.
Фиона покраснела.
– Надеюсь, ты не собираешься сидеть здесь и наблюдать за тем, как я купаюсь.
– Нет. – Он скользнул взглядом по ней. – Я намерен сидеть здесь и любоваться. Это совсем разные вещи.
– Очень похоже на то, как если бы ты наблюдал.