На удивление, доехал быстро. А там…

- Явился!

- Мама!

- Добрый вечер, Нина Васильевна.

Олег спокойно снял промокшее пальто и повесил его в шкаф. Поцеловал выбежавшую из кухни Юльку. Погладил ее по спине, которая в последнее время беспокоила девушку, хотя она и старалась этого не демонстрировать.

- Ты как? – поинтересовался у Юли, сосредоточив на ней свой пристальный внимательный взгляд.

- Хуже не бывает! – ответила за дочь судья. – Как ты это допустил, а, Савельев? Столько лет на свете белом прожил, а контрацептивами пользоваться не научился?!

- Мама!

- Тшшш! Не волнуйся, хорошо?

Олег погладил большим пальцем женскую щечку, которая в последнее время несколько запала. Так, что у Юльки даже изменился овал лица.

- А как ей не волноваться, Савельев?! Если ты ей одни волнения приносишь? Где твоя совесть, а? Мужская честь, на худой конец! Хотя, о чем это я? Где ты, а где…

- Нина Васильевна, вы расстраиваете Юлю, – оборвал женщину Олег.

Та зыркнула на дочь, в попытке обрести контроль над собой. Хрустнула пальцами – будто бы больше всего на свете ей хотелось вцепиться ему в лицо. Ей удалось сбавить тон, но презрения и откровенной ярости в её голосе меньше не стало. Он буквально сочился неприязнью:

- Как ты мог держать меня в неведении? Как ты мог ее принуждать…

- Олег ни к чему меня не принуждал! Я сама решила пока никому ничего не говорить!

- Ложь! У нас никогда не было секретов друг от друга! Ты бы первым делом пошла ко мне, скажешь, нет?

- Нет. Олег хотел попросить моей руки, но… Я ему не позволила.

- Что значит, не позволила?!

- А то и значит! Я просто хотела спокойной жизни! Ну, рассказала бы я тебе, и что?! Выслушала бы немногим раньше все то, что выслушиваю сейчас? Именно поэтому я и не хотела ничего говорить!

- Малышка, не нервничай, хорошо? – попытался урезонить девушку Олег.

Нина Васильевна лишь открывала и закрывала рот. Было видно, что у нее внутри происходила настоящая битва. С губ рвались претензии и упреки, но слова оставались непроизнесенными. Как и потенциальный зять, женщина больше всего боялась навредить дочери и будущему внуку. Поэтому сдерживала свой темперамент изо всех сил. И Олег был ей очень признателен за это.

- Вот зачем ты так, мама?! – отчаянно крикнула Юлька. – У нас все хорошо. Нам хорошо вдвоем, понимаешь? А родится маленький – станет еще лучше.

Нина Васильевна отвела взгляд. Выдохнула, как будто кто-то удавкой сжал её горло.

- Ты же не думала еще о детях… И… Юль, дети от большой любви должны родиться, понимаешь?

- Это Вы верно заметили, Нина Васильевна. От любви. Хоть по одному вопросу у нас наметилось взаимопонимание. Кто знает, возможно, когда мы узнаем друг друга получше, у нас появится намного больше общих тем?

Женщина хмыкнула, подошла к дочери, полностью игнорируя ее мужчину:

- Ты можешь на меня рассчитывать, курочка. Чтобы ни случилось, я всегда буду рядом. Если тебе понадобится помощь, или деньги, или… что угодно! Ты только скажи, хорошо?

Юлькины глаза повлажнели, она невольно хлюпнула носом и смущенно прошептала:

- Для начала просто завари этот мерзкий чай с ромашкой… Пока я схожу в туалет.

Судья кивнула. Нехотя выпустила дочь из рук и подошла к веселому оранжевому чайнику, послушно исполняя ее просьбу. Олег полез в шкафчик, достать сахарницу и вазочку с печеньем. За спиной раздался приглушенный шепот:

- Даже не надейся, что тебе удалось меня одурачить! Может, ты и хочешь использовать мою дочь, как инкубатор, но я-то знаю, что сама она тебе и даром не нужна!

Олег спокойно развернулся, ловко сгружая все на стол:

- Вы ошибаетесь. Я люблю Юлю.

- Твои слова такие же фальшивые, как и ты сам.

- Повторяю, Вы ошибаетесь. И когда-то вам придется забрать свои слова назад.

- Когда рак на горе свиснет! – рявкнула Нина Васильевна, нацепив на лицо улыбку – Юлька вернулась в кухню.

- Мам, ты опять? – вздохнула та.

- Нормально все, малышка. Ты с медом чай будешь?

- Подожди… Сначала меня проводи, – попросила Нина Васильевна.

Девушка нерешительно глянула на Олега, который как-то сразу понял, что она не хочет оставаться с матерью наедине, из опасений, что та снова примется чернить мужчину. У него даже от сердца отлегло. Значит, не разучился он Юльку читать. Понимать с полувзгляда. Значит, и со всеми остальными непонятками разберутся. Рано или поздно.

- Да, не будет больше лекций. Пойдем…

Пока Юля провожала мать, Олег успел накрыть на стол.

- Ну, вот. Опять ты все сам…

- Ну и что, Юль? Мне не трудно. А тебя тошнит, и совсем не до того.

- Никакая из меня хозяйка, – зашлась девушка в приступе самобичевания. – И вообще… Прости меня за мать…

- Ну, ты что, Юлька? Ну-ка, иди сюда…

Олег усадил любимую на диван, и обнял за плечи. Погладил шелковистые волосы, поцеловал за ухом:

- Ты не должна за нее извиняться. Она просто волнуется за тебя. Это естественно.

- Она наговорила тебе кучу гадостей. И все эти несправедливые обвинения…

- Вполне справедливы, если посмотреть на них под другим углом. Она права – я недосмотрел. Я не женился. Я много чего не сделал из того, что должен был!

- Если бы я прислушалась к твоим словам, и рассказала ей обо всем сразу, тебе бы не пришлось слушать все эти оскорбления.

- Или, если бы ты вышла за меня. Юль… Давай поженимся, а? Ну, несерьезно это все, правда… Мне же не двадцать лет – жить без всяких обязательств.

- Формальностей, ты имеешь в виду…

- Да, какая разница! – Олег принялся ласково водить ладонью по еще совсем плоскому Юлькиному животу.

- Большая. Давай не будем об этом, а? – жалобно попросила девушка.

Вот! То, о чем он и говорил. Ну, ничего. Он все исправит. Найдет выход из положения.

Глава 22

Юлька лежала в объятьях самого любимого мужчины на свете и боялась вдохнуть. Хотя, наверное, стоило. Ей нужно было думать о ребёнке, который абсолютно точно нуждался в кислороде. Девушка тихонько втянута воздух. Это было так необычно, ежесекундно думать о чьём-то благополучии, ставить его превыше самой себя и собственных интересов.

Тело затекло, и Юля осторожно перевернулась на другой бок. Машинально рука Олега, обхватила её за талию, накрывая низ живота. Каждый раз, когда он так делал, сердце девушки замирало в груди, и сладкая патока разливалась по венам. У них будет малыш! Малышка, если верить Олегу, который был твердо убежден в том, что у них будет дочь. Юлька до сих пор не могла поверить, что все обернулось именно так. Что её недавняя мечта стала реальностью. Пусть и не совсем так, как того хотелось, но все же… Вот он. На соседней подушке. Но это только сейчас. К окончанию ночи Олег все равно сместится на ее территорию, оплетет руками и ногами, как самый большой собственник на планете, не оставив Юльке иного места, кроме своих сильных рук. Вот бы так было всегда! Юля зажмурилась и легонько провела кончиками пальцев по его коротко подстриженным волосам. Он остриг их совсем недавно, и ей было ужасно жаль… С отросшими волосами Олег казался более… земным, что ли? А вот так, с модной, дорогой стрижкой – он походил скорее на преуспевающего бизнесмена, чем просто на ее парня.

Её мужчина… Он так много ей предлагал! Сулил счастье, манил несбыточным. И тем самым, сам того не понимая, вбивая ей в сердце ржавые гвозди. Вся ее жизнь теперь была одними большими качелями. Взлет вверх, и неминуемое падение. И снова к звездам… Больше всего на свете Юлька хотела забыть о гордости, и согласиться! Заключить такой себе компромисс с собственным «я». Не вспоминать о причинах, побудивших Олега связать с ней свою жизнь. Обмануться, поверив в его любовь. Но каждый раз, когда она уже готова была прогнуться, что-то внутри удерживало её от этого шага. Возможно, понимание того, что это будет уже не она. А какая-то совсем другая, незнакомая девушка. И это страшило больше всего. Внутренний мир Юли был слишком подвижен, и единственное, что в нем оставалось статичным – это её представления о собственной личности. Перевернись оно с ног на голову, и что бы от нее осталось?

Именно поэтому Юлька отказалась от росписи. Она должна сохранить себя. Уберечь. Ради малыша. Не дать себе раствориться в мужчине, который из благородства готов был связать с ней свою жизнь. Быть сильной и самостоятельной. Полагаться только на собственные силы. Не раскисать, и не сдаваться. Дать Олегу свободу, а не навесить ярмо. Она не сможет быть счастлива, зная, что нелюбима. Что это не любовь их соединила, а только лишь необходимость. Тоненький голосок сердца, который Юлька в последнее время в себе безжалостно заглушала, пропищал: «Он сказал, что дети должны родиться от любви». Но его тут же парировал непоколебимый в своей твердости голос разума: «Чего не скажешь, чтобы успокоить рассерженного родителя». И снова сердце: «А может…» «Не может, спи!» - возмутился мозг.