Лианна изо всех сил старалась сохранить то ледяное достоинство, которое было ее единственной защитой.
— Я уже говорила вам — тогда, в трактире, — что знаю свои обязанности, действительно знаю, — заговорила она быстро. — Но нам вовсе незачем спешить, герцог, правда? Вы наверняка устали после сражения…
— Отнюдь.
— Возможно, вы ранены…
— Ни царапины.
— И мы почти не знаем друг друга! — поспешно добавила Лианна.
— Это легко исправить.
Амброс улыбался, глядя на нее! Сердце Лианны предательски сжалось, и она прокляла свою душевную слабость.
Она должна ненавидеть его за то, как он обращается с ней в эту ночь, и все же…
Колени девушки вдруг ослабели, и ей страстно захотелось прислониться к нему, почувствовать, как крепкие руки Варвара вновь обнимают ее. Слава Богу, он не мог прочесть это в ее взгляде.
— Подождите… герцог, — в отчаянии она увернулась от его рук и отступила к окну. За стеклом было темно, в небе сиял бледный месяц и сверкали звезды, чистые, как хрусталь. — Поглядите на эту ночь. Она так прекрасна. Может быть, если мы будем достаточно долго смотреть на луну… и на небо… мы увидим падающую звезду, — частила Лианна, плохо понимая, что говорит.
Амброс отвел ее от окна и заключил в свои объятия.
— И зачем же мне смотреть на падающие звезды, если я могу взглянуть в ваши глаза?
Там, где он прикасался, ее кожа горела огнем. Это несказанно приятное покалывание, бешеный стук сердца — с ней такого никогда не было, даже когда ее поклонники прикасались к ней, смотрели на нее, говорили ей комплименты. В ее Душе были паника и замешательство, и Лианна вдруг поняла, что снизу вверх смотрит на Амброса с отчаянной мольбой.
— Э-это приятно слышать, герцог, но… говорят, что если загадать желание на падающую звезду, оно сбудется…
— Чего бы вы пожелали, Лианна? Я хочу знать.
— Хотите знать?
Амброс кивнул; его рука медленно и нежно коснулась ее волос, щеки… Его пальцы были теплыми и сильными, и она затрепетала.
— Я пожелала бы… — вдруг слова полились из нее неудержимым потоком, — чтобы вы не стояли так близко ко мне… и не держали меня так…
— Но вы ведь моя законная жена, — напомнил ей Амброс; его голос был негромким, твердым и непреклонным. — И вы готовы выполнить свой супружеский долг. Вы вышли за меня замуж по своей воле, в здравом уме, и я могу поступать с вами, как мне заблагорассудится. Делать, что захочу.
Лианна порывисто вздохнула, все ее тело напряглось.
— Тогда я пожелала бы, чтобы вы были человеком, а не диким чудовищем! — она пыталась отстраниться от Амброса, но поняла, что попалась и находится в плену самых сильных рук из тех, которые когда-либо к ней прикасались. — Я пожелала бы, чтобы вы проявили терпение, милосердие, понимание, чтобы я могла каким-то образом тронуть ваше сердце… если у вас вообще есть сердце!
— Тронуть мое сердце? — герцог пристально смотрел в ее глаза; его взгляд выражал насмешку. Он наклонился к ней ближе. Сильное красивое лицо Амброса оказалось всего в нескольких сантиметрах от ее собственного. — Вам скорее удастся поймать падающую звезду, Лианна, чем тронуть сердце воина.
— Это очевидно, герцог! — воскликнула Лианна и ударила его ногой. Но вместо того, чтобы отпустить ее, Варвар лишь вздрогнул, а затем рассмеялся и крепче сжал принцессу в своих объятиях.
— Пойдем, — сказал он и рывком поднял ее на руки. — В этот вечер нами уже было сказано предостаточно. Я воин, Лианна, грубый и дикий, как вы и сказали, и для такого человека, как я, слова мало что значат. Чтобы оставаться в живых, я должен действовать!
Герцог опустил Лианну на ложе — не грубо, но в то же время так, чтобы не дать ей возможности вывернуться. Хотя она пыталась освободиться, Амброс вновь прижал ее к кровати, сжал запястья девушки и завел ее руки за голову, глядя в ее глаза с непоколебимой решимостью.
— У вас есть все права, — проговорила принцесса сквозь стиснутые зубы, — так что можете делать, что хотите, Во имя Пенмаррена я охотно пожертвую собой для удовлетворения ваших низменных потребностей, ваших низких звери…
Из груди Лианны вырвался звук, похожий на стон, когда губы Амброса коснулись ее рта, обратив сказанные слова в пепел. И не только слова — его губы сожгли дотла ее кости, ее кровь, ее душу. Этот поцелуй был глубоким, обжигающе горячим, он лишил ее воли…
Его уста очаровывали. Его тело непривычной тяжестью давило на нее, вминая в бархатные покрывала. И ее сердце воспарило в небеса, как никогда высоко, когда руки Амброса нежно заскользили по ее телу.
Словно очутившись вдруг на поле брани, Лианна поняла, что оказалась вовлечена в страстную и жаркую схватку. Решив, что она не будет ничего чувствовать, не будет ничего хотеть от него, а будет терпеть неизбежное, пока, наконец, не останется одна, Лианна неожиданно попала в стремительный водоворот чувств, такой бурный и необузданный, что все мысли вылетели из ее головы. Ее руки обвились вокруг шеи Амброса, она притянула его к себе, ближе, ближе, и когда его язык дерзко ворвался в ее рот, она содрогнулась, будто Амброс пронзил ее стрелой. Прежде чем Лианна поняла, что происходит, она уже целовала его в ответ и извивалась под ним — не для того, чтобы вырваться, а чтобы удовлетворить острое желание, которое становилось все более настойчивым с каждым его прикосновением.
— Ты так красива… — его горячие губы легонько скользнули по шее Лианны. Она задрожала. — Позволь мне взглянуть на тебя, Лианна, — его голос был волнующим и глубоким. — Позволь мне любить тебя!
Амброс медленно оторвался от нее, и Лианна села в постели, часто и прерывисто дыша. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
— Я хочу увидеть тебя всю, — произнес он хрипло, и, уже не стремясь бежать от взгляда этих сверкающих глаз, Лианна склонилась вперед, а Амброс коснулся выреза ее тонкой ночной сорочки.
Теперь она была обнажена. Теплый свет в его глазах доставлял ей трепетное наслаждение. Лианна встряхнула головой, и ее длинные черные волосы разлетелись, укрыв грудь и плечи. К ее удовольствию, на скулах Амброса вздулись желваки, а его глаза потемнели.
— Теперь твоя очередь, — услышала она свой шепот, удивляясь собственной смелости. Девушка протянула руки к его тунике, сняла ее и застыла в восхищении, не в силах оторвать от Амброса глаз.
Он был прекрасен, необычайно прекрасен! Стальные мышцы, покрытые загаром, плоский живот, широкая и мощная грудь, заросшая мягкими темными волосами, к которым так хотелось прикоснуться.
Но когда Лианна сделала это, она поняла, что его терпение — терпение воина, — покидает своего хозяина. Он издал глубокий, похожий на рычание звук, прижал ее к себе, зарывая свои пальцы в волосы и обжигая губами грудь.
Лианна испуганно вскрикнула, но потом слабо застонала от удовольствия. Блаженное ощущение, неизвестное до сих пор, охватило Лианну, когда Амброс уложил ее на шелковые подушки и своими сильными руками и жадным ищущим ртом принялся исследовать каждый сантиметр ее трепещущего тела.
Груди Лианны отзывались на его прикосновения сладкой болью, которая была похожа на медленную пытку. «Как ему удается смирять свою чудовищную силу, превращая ее в такую мучительно-сладкую нежность?» — думала Лианна, и ее мысли путались в волнах всеохватывающего наслаждения. Все сильнее прижимая Амброса к себе, Лианна покрывала его тело неистовыми поцелуями. Благоразумие, время, достоинство — все это было забыто. Только она и Амброс, одни в целом мире, только страсть, пламя и блаженство, столь сладкое, что заставляло кипеть ее кровь.
Лианна застонала, когда Амброс начал легонько поглаживать ее шею. Нежно, уверенно… Искушая. Огонь разгорался в ее груди. Лианна обняла его, жажда ее росла, превращаясь во всепоглощающее пламя. Все тело ее горело от возбуждения, став до боли чувствительным, пока он влажными горячими поцелуями осыпал ее самые сокровенные места. Лианна слабо вскрикнула, без слов умоляя Амброса сделать то, что обещали эти поцелуи, удовлетворить ее мучительный голод, переполнявший ее первобытным желанием.
Он глухо засмеялся и продолжил ласкать ее своими опытными руками и безжалостным ртом. Он держал ее, открывал ее, покорял ее, сантиметр за сантиметром завоевывая ее тело, сокрушая ее оборону и штурмом захватывая ее душу.
Здесь, на застеленном бархатом ложе, при свете луны, свете звезд они нашли друг друга — принцесса и воин. Они сошлись в сладкой и яростной битве, старой, как сама земля, в которой не было места отступлению.