– Что за новости, милая моя? Снова выпила? – Усмехается муж, бросая пиджак на кровать.
– Я сейчас расскажу тебе о новостях. Ты изменяешь мне. Вот, – бросаю в него комок из бумаги. Но он даже не двигается.
– Да, и что дальше? Да, – смеётся, словно не разрушает нашу жизнь таким едким признанием. Шокировано смотрю на человека, которому отдала всё. Для которого была другой, лучшей. А он… боже, это так гадко.
– Я ухожу. Мы разводимся, – не в силах терпеть насмешку над столькими годами, беру чемодан и качу его к двери.
– Хорошо, любимая. Конечно, – пропускает меня. И это ещё больше унижает. Не оправдывается, не пытается удержать, ничего. Лишь спокойно наблюдает за мной.
Слёзы скапливаются в глазах, когда прохожу мимо него. И не успеваю схватиться за ручку, как получаю удар по голове. Всё плывёт, охаю и оступаюсь. Тупая боль не позволяет вздохнуть.
– А теперь слушай сюда, сука. Снова за старое? Сколько раз мы будем это проходить?! – Крик Филиппа врывается в мою звенящую голову, а мужчина, ставший чудовищем, хватает меня за волосы и с силой прижимает лицо к полу ногой.
– Отпусти… мне больно, – с плачем пытаюсь оторвать его туфлю от щеки, но он грубее надавливает, желая раздавить.
– Никогда, моя «идеальная супруга». Если и уйдёшь, то в мир иной, – шипит и тащит за собой. Я не могу сконцентрировать зрение, оно плывёт, а ещё слёзы не позволяют даже думать разумно. Внутри лишь страх. И я его уже переживала. Я чувствую, как адские муки подбираются ближе к моему рассудку.
– Хотела идти? Иди! – С этими словами я лечу с высокой лестницы. Каждый удар приходится на разные части тела. Рёбра. Голову. Колени. Локти. От жуткого ощущения боли кричу, пока не оказываюсь внизу. Во рту кровь, голова тяжёлая, а тело, словно желе. Возможно, я что-то сломала.
Но поднимаюсь на дрожащих руках, смутно видя кровь, капающую из носа на белый мрамор.
– Ну что, сука, понравилось? – Кричит Филипп, медленно спускаясь по лестнице.
У меня есть лишь мгновение, чтобы избежать новой порции издевательства. Я не узнаю этого человека. Он всегда был другим. Но сейчас ничего нет внутри, кроме желания, бежать. Плевать, в каком я состоянии. Во мне появляются силы ползти, пока по дому разносится его смех. Всё становится тёмным, кровавым и смертельным. Я не хочу умирать… не хочу. И есть лишь одна возможность спастись – уехать. Схватить ключи от его машины и уехать. Но я не умею водить, хотя пытаюсь. От страха руки трясутся, и я вижу, как Филипп не спеша направляется к машине. Вытираю разбитый нос и завожу «Мерседес». Вспоминаю, как он переключает передачи, и нажимаю на газ. Резко, что машина с визгом стартует. Впереди ворота и они закрыты. Они закрыты, а я сильнее нажимаю на газ. У меня нет вариантов, как надавить на педаль тормоза. Сильный грохот, и по моей груди, и по голове бьёт что-то, забирая меня с собой… и там должно быть хорошо…
Слеза скатывается по лицу и капает на лист, который держу в руках. Мой ад, который ещё ярче представляется в голове с появлением другого мужчины, не причиняет боли, а только разочарование. Почему же я позволила так с собой поступать? Почему осталась в тот момент? Почему? И за что Филипп так меня ненавидит? Почему я?
Звук шагов сзади отрывает меня от утопичных мыслей. Поворачиваюсь и словно в замедленной съёмке наблюдаю, как Ред протирает полотенцем волосы, а другое обмотано на бёдрах. В свете огня камина его тело кажется ещё сильнее, ещё краше, ещё уродливее. Шрамы отражаются блеском на одной стороне, а вторая идеальная. Безумная. Лаконичная. И даже такие мужчины имеют возможность подавлять внутри надежду. А что я хотела? Любви до гроба? Нет, я никогда об этом не думала. Богатства? Именно к этому и стремилась. Так вот сейчас имея всё, я не желаю ничего.
Ред подходит ко мне и переводит взгляд на лист, который держу в руках.
– Это тебе, – протягиваю ему послание, сопровождая бесцветным голосом. Пусто так. Пока не больно.
Напряжённо берёт из моих рук и открывает. Пробегается глазами и сжимает губы в одну линию. Ударит? Плевать. Это я уже проходила. Насилие стало тем самым адом, который я принимала покорно. Но не сейчас. С меня довольно.
– Я не разрешал тебе читать мою корреспонденцию, – сухо отчитывает.
– Мне и не нужно твоё разрешение, чтобы знать правду, – обхожу его, как хватает за локоть. Смотрю на дверь, ведущую в ванную, и ничего. Действительно, ничего, кроме полного непонимания, как теперь относиться ко всему, что творится вокруг меня.
– Я предупреждал тебя…
– Верно, предупреждал, – согласно подтверждаю, и его рука ослабевает. Поворачиваю голову и вижу в темноте зелени глаз ожидание взрыва. Нет.
– И я не имею никаких претензий, милый. Ты лишь любовник, не более того, – отступаю вбок от него, ещё больше удивляясь тому, что сотворила с собой.
– Также думаю, это понадобится тебе вскоре для другой, – развязываю халат и снимаю его.
– Пусть его почистят. Твоей сладкой Мейе будет неприятно, если она увидит пятна спермы, после секса со мной, – опускаю халат из рук, и он летит на пол между нами. Напряжение, которое с каждой секундой накаляется, не даёт замёрзнуть. Не позволяет опустить голову и сгореть со стыда от наготы. Нет, я смотрю в его глаза, и сердце сжимается от мук.
Молчит, и мне не нужны слова. Он не из тех, кто оправдывается. Не из тех, кто лжёт. Не из тех, кто обещает будущее. Нет, я это знала. Должна была знать, хотя не желала. И в эту минуту ясно осознаю, что Ред, действительно, моя иллюзия. Пусть существующая в реальном мире за пределами алкогольного дурмана, но фантазия. А я никогда не умела мечтать правильно.
В молчании направляюсь в ванную и закрываю за собой дверь. Слёз больше нет, только хочется сорвать кожу и смыть с себя жизнь. Просто окунуться с головой под ледяные капли и исчезнуть. Путь унесут боль и сожаление. Но нет, это настоящий мир, где мысли не исчезнут, а будут подавлять ещё больше. С силой раздавливая достоинство, унижая глубже. Наверное, я влюбилась. А может быть, хотела бы влюбиться в такого мужчину, с которым не страшно. Но именно боль от понимания, что меня никогда не будет достаточно для одного мужчины, вызывает агонию. Внутри. Тихую. Невидимую. Но такую мощную. Я, действительно, превратилась в вещь, использованную вещь. Что ж, я это заслужила. Сама хотела. Распишись, Санта. Твои желания исполнены. Только вот джинн жесток.
Обматываюсь полотенцем и выхожу из ванной комнаты. Ничего не изменилось. Всё так же задвинуты шторы, потрескивает камин, и Ред находится здесь. Стоит у постели, явно ожидая меня.
– Где моя одежда? – Сухо интересуюсь у него.
Взглядом показывает на кровать. Прохожу к ней и бегло осматриваю предложенный наряд. Нет, это не моё. Но я покорно беру трусики из тонкой материи красного цвета и натягиваю их. Вешаю полотенце на спинку кровати. Затем бюстгальтер того же оттенка, что и стринги.
– Без возмущений? Без крика? Без требований? – Едко подаёт голос, когда сажусь на постель, чтобы надеть носки.
– Верно. Ты, видимо, забыл, что я валютная шлюха. Теперь же полноценная блядь. Ты трахаешь меня, и ты же одеваешь. Ты приказываешь, и ты же оплачиваешь моих косметологов. Я привыкла. Без возмущений. Без крика. Без требований. Ты тот, кто пользуется мной, а я же держусь на плаву. Такая правда моего мира и моего отношения ко всему, – застёгиваю джинсы и подхватываю свитер тёмно-бордового цвета с высоким горлом.
– Я не собираюсь платить тебе за секс.
– Уже это сделал, сладкий, – усмехаясь, поправляю волосы и опускаюсь, чтобы надеть ботинки.
– Это забота о твоём здоровье, Санта. И не называй меня сладким, – фыркает, точно злится. А мне это и надо. Хочу, чтобы и он чувствовал себя использованным, как я.
– Сладкий, неужели, тебе так претит это, сказанное моим голосом? Отчего, милый? Потому что не нравится быть на одном уровне со мной? Или же ты не разрешаешь мне это делать по той причине, что сладок ты можешь быть только для одной? – Ехидно поддеваю его и выпрямляюсь.
– Прекрати, Санта, – предостерегает.
– Что именно, сладкий? Одеваться или находиться здесь?
– Ревновать. Я не приемлю этого, – цедит сквозь зубы, а я ощущаю власть. Ту самую власть, которая появляется с новой связью. Порочной. Пошлой. Унизительной.
Улыбаясь ему, делаю шаг и дотрагиваюсь до щеки, изрезанной шрамами. Дёргается. Едва заметно, но я чувствую это.