— Она такая же, как мы? — бросив папку на стол, требовательно спросил Шерлок.
— Не имею ни малейшего представления, — со вздохом сказал Майкрофт. — Но это еще не все новости. — Он перевернул страницу в папке и протянул её Шерлоку.
С глянцевого прямоугольника фото на него смотрел смутно знакомый мужчина, вот только тот образ, из памяти, хранимый где-то на задворках сознания, почти стерся за сотни веков. Синие глаза в обрамлении светлых ресниц, смуглая кожа и тонкогубый рот... Даже глубокие морщинки вокруг глаз и рта не делали это повзрослевшее лицо менее узнаваемым.
О, Боги.
— Нет, — прошептал Младший, не отрывая взгляд от фото. — Быть того не может!
========== Глава 6. Лотарингия. 1096 год. ==========
Мерное поскрипывание пера, тихий треск дров в большом камине и приглушённые звуки скрещивающихся тренировочных мечей, доносящихся со двора, разбавляли тишину зала.
Выпрямив спину, мужчина пытливо взглянул на дверь и снова склонился над бумагой, не торопясь дописывая последние строки завещания и подтверждая тот факт, что в случае его кончины всё его имущество отойдёт короне.
Сегодня он принимал важное решение как за себя, так и за младшего брата – единственного родного человека. Прожив на одном месте более двух десятков лет, им волей или неволей приходилось бросать все, чтобы не вызывать подозрений — проще было покинуть город, чем объяснить, почему же они не старели. Редкие люди в их жизни удостаивались чести быть посвященными в эту тайну.
По законам морали, Старший, как глава рода, был вынужден подобрать себе спутницу жизни. Три года назад, перебирая кандидатуры всех незамужних девиц графства, он услышал о Годельеве. Отец девушки, Хейнфрид из Лондфора, был вассалом Годфруа Бульонского, и, хоть его род не вознёсся высоко, но славился хорошей репутацией.
Фактически, именно добрая слава о девушке прельстила Старшего — то, что ему рассказывали о ее красоте, и, в особенности, о "достоинствах ее породы" не привлекало его. Годельева была хороша собой, сдержанна, но внутренняя холодность и завышенные требования отнюдь не делали её привлекательной партией для потенциальных женихов.
Бедственное материальное положение семьи, не имеющей ничего, кроме знатной родословной, не позволяло достойно выдать Годельеву замуж. Перешагнув двадцатипятилетний рубеж и уже утратив очарование юности, она загодя приняла решение уйти в монастырь и со временем, благодаря своему происхождению и личным качествам, стать настоятельницей.
С другой стороны, Старшему супруга была совершенно необходима. И он получил ее самым благопристойным образом, заключив взаимовыгодную сделку, стоило лишь послать гонцов к отцу, соблазнившемуся богатством барона.
Баронесса Годельева не пылала страстью к своему мужу, но, бесспорно, уважала его. Немалую роль в проявлении этого чувства сыграл тот факт, что супруг крайне редко удостаивал опочивальню жены визитами, предпочитая супружеским обязанностям работу с бумагами и управление обширными землями.
Оглушительно громыхая громоздкими доспехами, с выражением крайнего недовольства на лице Младший появился в главном зале донжона.
— Неужели нельзя было снять все это в арсенале? – попенял ему Старший.
— Нет, — огрызнулся брат, практически рухнув на лавку у стены. Стянув железные перчатки, он с остервенением швырнул их на пол и принялся нетерпеливо дергать ремни, пытаясь самостоятельно снять доспехи.
— Да подожди ты, — фыркнул Старший, поднимаясь из-за стола. — Я помогу. Кстати, почему я не вижу рядом твоего оруженосца?
Младшего просто распирало от ярости, и, чтобы успокоится, он молчал, стиснув зубы и раздувая ноздри, уставившись невидящим взором перед собой, пока Старший расстегивал ремни.
— Этот... этот невыносимый идиот, — глухо прозвучал голос из-под снимаемой кольчуги, — умудрился сломать ногу на ровном месте! Теперь придется брать с собой в поход в качестве оруженосца олуха Франсуа!
Младший всего несколько дней назад вернулся из поездки по окрестностям графства, и за несколько дней томительной скуки в стенах замка его кипучая энергия приобрела воистину гигантские размеры. Чтобы дать ей выход, он ежедневно гонял оруженосцев, оттачивая навыки ведения боя длинным мечом.
Не щадя ни себя, ни противника, Младший наносил мощные удары, с лёгкостью парируя ответные выпады, отчего тренировки выдерживали немногие — не привыкшие к таким нагрузкам оруженосцы попросту валились с ног. Свободное время Младший либо коротал в библиотеке, либо изводил прислугу своей наблюдательностью.
— Да, конечно, идиот, — согласился Старший, тонко улыбнувшись и поглядывая на брата сверху вниз, — особенно, когда он так ловок, силён и гибок, не то что этот увалень Франсуа.
Младший пренебрежительно фыркнул и утёр пот со лба, но щёки его слегка окрасились румянцем.
— Быть может, это и к лучшему? — став серьезным, продолжил Старший. — Ты не станешь отвлекаться от главной цели крестового похода и сможешь выполнить моё тайное поручение.
— Поручение? — недоверчиво, но заинтересованно переспросил Младший. — Я тебя внимательно слушаю.
— Этой весной минул двадцатый год, как мы живём на этой земле. Конечно же, титул смогли получить по наследству, подделав документы, — старший мужчина сел за стол и улыбнулся своим мыслям. — Хорошо, что в этом мире все продается и покупается, вопрос лишь в цене. Но...
— Нам пора в путь, – с пониманием откликнулся Младший, — я и так уезжаю.
— И возвращаться нет никакого смысла, — вслед ему откликнулся Старший и опустил руку в карман, доставая на свет маленький пузырек тёмного стекла, наполненный зеленоватой жидкостью.
— Что это? – Младший встал с лавки и подошёл к столу, любопытно поглядывая брату через плечо.
— Яд. Всего лишь яд, — поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с братом, признался барон, — подкупили одного из слуг.
Младший вскинул брови, всем видом говоря о презрении к выбору такого способа убийства.
— Кто настолько завистлив и труслив, что поступает настолько не по-мужски? Травить ядом — удел женщин, — заявил он. — Может, Годельева расстаралась? Я еще не виделся с ней. Между вами что-то произошло, пока я был в отъезде?
— Ей это ни к чему, — махнув рукой и отметая нелепое предположение, возразил Старший.
Он задумчиво посмотрел на пузырёк в своих руках, повернув кисть к окну — жидкость заиграла глубоким оливково-зелёным светом, бросая отсветы на пальцы.
– Годельева ничего не выигрывает от моей смерти. Детей, как ты сам знаешь, у нас не было и не будет, так что в случае моей кончины наследником становишься ты. А если и с тобой что-либо случится, имущество отойдет в королевскую казну, а ей выплатят вдовью долю, которую она сможет внести как взнос в монастырь, — объяснил Старший. — Лучше расскажи, есть ли вести со двора Годфруа.
Младший принялся мерить шагами каменный пол зала и пересказывать новости:
— «Поход бедняков» был последним, что я слышал. Только представь себе: несколько десятков тысяч человек со всей Европы, не имея оружия и провианта, по призыву папы римского Урбана ІІ отправились на Константинополь! — всплеснул он руками. — Сколько из них полегло в дороге от голода и лишений, сколько попало в плен, чтобы никогда не вернуться домой, а те, что дошли, были перебиты как скоты на убой, — Младший остановился, закрыв глаза, а когда открыл, в них плескалось презрение к тем, кто организовал такое нелепое предприятие. — Ты знаешь, что духовный предводитель Петр Пустынник рассказывал — из тел павших христиан под стенами Византийской столицы сложили огромный холм, чтобы отпеть павших! Воистину: размеры человеческой глупости не имеют границ!
— И после такой колоссальной неудачи в поход идет весь цвет дворянства? Чтобы и они сложили головы под стенами Константинополя? — саркастично отозвался старший брат.