Когда Джон развернул газету, последние проблески надежды померкли, оставив после себя безликую реальность. Чёрно-белый мир из личного кошмара глядел на него с газетных листов, пестря заголовками: «Самоубийство лжегения», «Шерлок Холмс — подделка!». Жестокие обличительные статьи, рассказывающие об истории грандиозного обмана, убили в душе Джона последнюю веру.
Шерлок Холмс действительно умер.
Джон стиснул зубы, шумно и тяжело дыша — казалось, что всё это происходит не с ним, что это временное помутнение, которое вот-вот пройдёт. Однако ничего не проходило. Скомканная газета полетела под ноги.
Майкрофт Холмс сейчас казался единственным, кто мог бы ответить на все вопросы.
— Отвезите меня к вашему начальнику.
— Может, вам лучше домой? — обеспокоенно спросил водитель. Краем глаза Ватсон заметил, что машина повернула на непривычно людную Бейкер-стрит — в конце улицы припарковались три микроавтобуса телевизионщиков, а перед самим домом собралась целая толпа фотографов и журналистов всех мастей. Изредка щёлкали вспышки фотокамер.
Джон представил, как он будет продираться сквозь эту толпу к двери, а жадные до сенсации журналисты будут цепляться за одежду и засыпать вопросами, поливая грязью имя его друга... К такому испытанию он ещё не был готов.
Ватсон сделал над собой усилие и горько усмехнулся:
— Нет. Едем к мистеру Холмсу.
Машина продолжала свой путь по городу, а Джон смотрел в окно пустым взглядом.
В голове бились десятки вопросов: как Майкрофт Холмс, всесильный и влиятельный, допустил, чтобы его брат закончил свою жизнь таким вот образом? Неужели противостояние Шерлока и Мориарти осталось без внимания? Где Майкрофт был, чёрт его подери, когда Шерлок нуждался в его помощи?
Однако усталость, больше похожая на апатию, брала своё — гнев медленно ослабил хватку, уступая место спасительному сну. Ватсон долго боролся, отгоняя сонливость, но бесполезно. Измученный горем, он погрузился в зыбкую дрёму под мерное покачивание автомобиля.
«Джон видит себя на краю обрыва, не понимая, как он там оказался.
За неровной кромкой сухой почвы и чахлыми кустиками травы его опасно манит к себе высота — далеко внизу, в небольшой бухте, яростно сталкиваются тёмные морские волны, обрушиваясь на песчаный берег всей мощью. Пахнет солью и водорослями.
Влажный ветер бьёт в лицо, треплет волосы — Джон уверен, что никогда не был здесь, но всё кажется таким знакомым. Завороженный биением волн, он делает шаг вперёд.
Под рёбрами ёкает, стоит воздушному потоку принять его в свои объятия — Джон летит вниз, а когда до столкновения с водой остаётся один миг, он закрывает глаза, готовясь к удару...»
И резко просыпается, хватая ртом воздух.
За стеклом мелькали ухоженные улицы и дома Кенсингтона.
***
Перешагивая порог дома Майкрофта, Джон осознал — это всё происходит действительно с ним наяву.
Шерлока не вернуть, а сам он находится в той же отправной точке, с которой когда-то начинал — избитый и покалеченный судьбой, пережёванный Войной, что нашла его даже в Лондоне.
В особняке было светло и уютно — обувь мирно ждала своих хозяев у порога, в керамической миске болтались ключи, а с кухни вкусно тянуло готовящимся обедом.
В доме Майкрофта Холмса вопреки трауру царила жизнь, и Джон остро чувствовал себя здесь инородным предметом, портящим чужую картину мира, пустой холодной оболочкой. От ярости затряслись руки.
Старательно отгоняя мысли, что со смертью Шерлока их квартира на Бейкер-стрит превратится в склеп, Джон начал подниматься по лестнице вслед за молчаливой испанкой.
Майкрофт, работавший в кабинете, отнюдь не выглядел убитым горем родственником.
— Добрый день, Джон. Как ваше самочувствие? — вежливо поинтересовался Холмс, словно речь шла о чём-то обычном вроде погоды или биржевых котировкок.
— Не притворяйтесь, что вам интересно, как я себя чувствую! — Джон чеканил каждое слово. — Вы самый циничный, самый бездушный человек из всех, кого я знаю! Пресса спустила всех собак на вашего брата, заклеймила его как ловкого мошенника и преступника, а вы… Ничего не сделали, чтобы помочь, чтобы отвести беду… Где были вы, Майкрофт?! — Джон перешёл на крик, до хруста сжимая кулаки. — Стояли в стороне, пока не стало слишком поздно? Пока он не отчаялся настолько сильно, что предпочел смерть позору?
— Вы судите слишком поверхностно и поспешно. Были обстоятельства, которые… — невозмутимый Майкрофт Холмс совершил тактическую ошибку, выйдя из-за стола. Ослеплённый яростью Джон в два счёта оказался рядом с ним и, наматывая галстук Холмса на кулак, зашипел ему прямо в лицо:
— Которые что? Помешали вмешаться? Выболтать все подробности его жизни этой писаке Кити Райли? — выплюнул Ватсон и отпустил галстук, брезгливо вытирая руку об джинсы.
— Мне очень жаль… — прохрипел Майкрофт, массируя стиснутое галстучной удавкой горло.
— Что? — Джону показалось, что он ослышался.
— Мне очень жаль, — еще тише повторил Холмс.
— Вам всего-навсего жаль? Это все, что вы можете сказать?! — рявкнул Ватсон. Хотелось послать к чёрту выдержку, разгромить кабинет, метнуть в стену тяжёлое пресс-папье, поведать в подробностях и с примерами, как ломаются хрупкие кости и рвутся жилы от ударов — сделать всё что угодно, лишь бы лицо Майкрофта Холмса перестало быть таким равнодушным.
Джон отчаянно желал выплеснуть своё горе наружу, и даже не заметил, как на крик в дверях появился Лестрейд, мгновенно оценивая ситуацию.
— Джон! — попытался остановить его Грег, хватая за локоть.
— А ты не вмешивайся! — заорал Джон Лестрейду, вырываясь из его цепкого захвата. — Ты тоже виноват! Вы оба виноваты, слышите! Вы могли остановить его, могли предотвратить... А вы!..
Джон приложил трясущиеся пальцы к вискам — головная боль вспыхнула с новой силой.
Развернувшись к двери, он замер, чтобы задать последний вопрос:
— Когда состоятся похороны? — смотреть на Майкрофта не было сил.
— Церемония прощания состоялась вчера.
Тихий ответ Майкрофта выбил воздух из лёгких Джона и заставил его покачнуться. Ватсон обернулся, с упрёком глядя старшему Холмсу в глаза.
— Даже этого вы меня лишили, — с усилием произнес Джон и вдруг глухо застонал — жесточайшая мигрень, вгрызавшаяся в мозг на протяжении всего визита, вытеснила все звуки и цвета, закружив в бесконечном океане боли, как крошечную щепку. Ощущение было таким, словно адские псы, сорвавшиеся с цепей преисподней, рвали тело на части. Джон упал на колени, стискивая голову ладонями.
— Джон, ты как?
— Вам плохо?
Рот наполнился привкусом крови и пыли, Майкрофт возвышался над Джоном, и лицо Холмса странно видоизменялось — появилась ухоженная борода, костюм сменился белоснежным свободным одеянием.
В гаснущих проблесках сознания образ двоился, и Джон бессильно закрыл глаза, проваливаясь в забытье.
***
Майкрофт не стал перекладывать на Антею ответственность за устройство Джона Ватсона в одну из лучших клиник Лондона, и занялся этим лично.
«Я держу своё слово, Шерлок», — думал он, наблюдая из окна, как машина скорой помощи скрывается за воротами. Он завершил последний звонок нужным людям, чтобы обеспечить доктору Ватсону достойную помощь, когда Грегори тихо спросил:
— Это правда? То, что сказал Джон о статьях?
Майкрофт устало вздохнул, потирая переносицу.
— Только разрозненные факты. Но они так ловко вплетены в общую картину… Одна большая приукрашенная деталями ложь о жизни моего брата.