Майкрофт Холмс никогда не испытывал такого страха — казалось, ещё слово, и Грег отвернётся от него, оттолкнёт, не смирившись с этой странной правдой, больше похожей на причудливый вымысел.
В сравнении с мальчишеской горячностью супруга, Майкрофт зачастую чувствовал себя замшелым, вросшим в почву валуном, взирающим на смену эпох и времён с никогда не меняющейся усталостью. Да что там, камнем, если даже Стоунхендж был куда моложе!
И тогда Майкрофт начал свой рассказ, который в какой-то мере стал его исповедью. Торопливо, прерываясь от волнения, порой замолкая, чтобы подобрать верные слова, он говорил и говорил — о нелёгком путешествии в Америку, об испанской инквизиции, делился сожалением об ушедших близких и бесконечном одиночестве.
Майкрофт рискнул открыться Грегу, не задумываясь, что же в конечном итоге перевесит чашу весов — отвращение, страх или те чувства, которые испытывал к нему супруг?
Слова, жаждущие быть высказанными ещё десятки, сотни лет назад, срывались с языка всё легче и легче, история его вынужденного заключения в смертном теле приобретала объём и краски, ведая о временах и нравах тех мест, в которых Грегори никогда не побывает. Майкрофт ровно говорил как о хорошем, так и о плохом, без утайки.
Иногда Грег вскакивал и принимался мерить комнату шагами, иногда — хватался за голову, но не уходил, не отворачивался, и Майкрофт за это был бесконечно благодарен.
Несколько раз Грегори останавливал его, говоря, что этого слишком много и он не выдержит, но тут же снова просил продолжать повествование.
Когда рассказ длинной в десятки земных жизней закончился, за окном давно воцарилась звездная ночь.
Майкрофт опустился на кровать — последние пару часов Грегори бессильно лежал, впившись недвижимым взглядом в потолок. В темноте белки его глаз влажно поблескивали, слабый лунный свет неровно ложился на волосы и кожу, подобно тонкому слою мерцающей звёздной пыли.
— Значит, тебе... сколько? Две тысячи триста восемьдесят лет? — голос Грегори был сиплым и безэмоциональным.
— Восемьдесят пять, — поправил Майкрофт, прикрыв глаза. Воображаемые весы тяжело покачнулись, чтобы дать ответ. Каждый прожитый год мелкой речной галькой ложился на противовесную чашу, и чаша эта наполнялась отнюдь не в его пользу.
— Пять… — безжизненным эхом отозвался Лестрейд. — Но даже когда мне перевалит за седьмой десяток и замучает артрит, тебе по-прежнему будет тридцать восемь?
— Верно.
— Ты любишь меня? — тихо спросил Грегори, повернувшись к нему так, чтобы оказаться лицом к лицу.
— Конечно. Разве я когда-нибудь давал тебе повод думать иначе? — напряжённо ответил Майкрофт. Грег шумно вздохнул и упёрся подбородком в его плечо.
— И мы будем вместе? — выдохнул он на ухо Майкрофту.
— Именно поэтому я и сделал тебе предложение.
— Этого мне достаточно, — решительно кивнул Грег, находя ладонь супруга и переплетая их пальцы. — Пусть весь мир катится к черту. Я люблю тебя, Майкрофт Холмс, кем бы ты ни был.
***
Грег оказался прав — Майкрофт действительно воспрянул духом, когда снова вернулся на службу. С его «воскрешения» прошло больше недели, и он с воодушевлением взялся за работу, пропадая то на переговорах, то в своём кабинете.
Дел накопилось достаточно, и Грега пробирало дрожью, когда после разбора полётов в своём ведомстве Майкрофт пошутил, что его людям не хватает нужного стимула для хорошей производительности — Грег как никогда радовался, что они живут не во времена Священной Инквизиции, чьи методы влияния на подчинённых были куда более кардинальными.
Всё почти вернулось в привычное русло, но исповедь супруга не шла у Грега из головы. Собственная жизнь с тех пор казалась быстротечней века мотылька, крохотной песчинкой, ни в какое сравнение не идущей с монолитом, коим он представлял себе Майкрофта Холмса.
Всё чаще Грегори с досадой смотрел в зеркало, отыскивая новые морщинки и разглядывая прибавившуюся седину, отмечая, что хоть годы и благосклонны к нему, однако всё же брали своё.
«Мне всегда тридцать восемь. И вчера, и сегодня, и будет всегда!» — вспоминались горькие слова супруга.
Всё чаще Грегори украдкой поглядывал на Майкрофта, размышляя, каково это — в конечном итоге хоронить того, к кому так сильно привязался? Грег был стопроцентно уверен в своём желании прожить жизнь вместе — точнее, свою жизнь, но разные предательские мысли и сомнения время от времени его тревожили. Легко говорить о любви сейчас, когда здоровье крепко и напоминает о себе исключительно в похмелье и простуду. А вот как будет дальше?
Грегори молчал, надеясь, что этих внимательных взглядов Майкрофт не замечает.
Этим вечером Холмс вернулся домой позже обычного. Восстановленная в должности Мария уже успела побаловать Грегори своими кулинарными изысками — нежнейшим стейком с овощами и картофельной запеканкой.
— Ты снова кого-то уволил? — с улыбкой попробовал угадать Лестрейд, заметив, что супруг выглядит удивительно довольным и едва не сияет. — Мария приготовила для тебя томатный суп.
— Суп — это замечательно, — отозвался Майкрофт и, пользуясь моментом, утащил с тарелки Грега кусочек мяса. — А твоя догадка не верна.
Грегори усмехнулся, гадая, что же вызвало такое хорошее настроение.
— Сядь и поешь нормально. Если ты хочешь рассказать, что Шерлоку вернули его честное имя, смею заверить — для меня это не новость. Джон написал смс.
— Даже не старайся. Всё равно не узнаешь, пока я сам не расскажу, — довольно заявил Холмс, отчего Грег ещё больше заулыбался — ни дать ни взять Шерлок, разгадавший загадку.
«Не к ночи будет упомянут этот неугомонный тип, — инспектор мысленно перекрестился, совсем не горя желанием на ночь глядя ехать на срочный вызов. — Всё таки родство — страшная вещь!».
— Ты меня интригуешь, — вслух произнёс Лестрейд. — Надеюсь, ты не желаешь обрадовать меня отпуском где-нибудь на море? Не то, чтобы я был против, просто у меня сейчас расследование идёт полным ходом, я хотел Шерлока привлечь.
— Никуда не денется твоё расследование, а Шерлока я сегодня навестил. И могу тебя заверить — сейчас ты можешь просить его о чём угодно, он вряд ли тебе откажет, хоть верёвки из него вей!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Грегори. Майкрофт ответил ему таинственной улыбкой.
— Хм…
— Ну что? — не выдержал Грег.
— Увидишь Шерлока — сам поймёшь, — заявил Майкрофт.
— Интриган! — Грег махнул на недомолвки рукой и тоже расплылся в улыбке. Мария выглянула из коридора и снова удалилась, когда Холмс жестом попросил подождать.
— Вообще я хотел поговорить с тобой, — Майкрофт поставил рядом с собой кожаный портфель, в котором обычно хранил нужные рабочие документы, и твёрдо взглянул в глаза Грегу. — Как ты помнишь, я очень виноват перед тобой, Грегори. И не спорь, — бросил он предупреждающий взгляд на супруга, который хотел возразить.
— Я не совсем понимаю...
— Как ты знаешь, мы относимся к прожитому времени по разному. Мне не к чему особо стремиться — у меня есть ты и работа, да, именно в таком порядке. Но после нашего разговора я осознал, что в моей власти сделать для тебя кое-что.
— Почему мне кажется, что ты лучше меня знаешь, что же это может быть, — проворчал Лестрейд, чувствуя подступающее волнение.
— Моё бессмертие не делает меня счастливым, но я знаю, как подарить тебе твоё, собственное.
— Нет! — возмутился Грег. — Как тебе это в голову пришло? Ты же сам утверждал, что это проклятие, разве ты хочешь и мне такой жизни?
— Должно быть я не совсем верно выразился, — вздохнул Майкрофт. — Даже если бы я обладал способностью наделять вечной жизнью, я не поступил бы с тобой так жестоко.