Ширли Басби - Пока страсть спит

— Кстати, насчет обеда. Не будут ли возражать против нашего визита те, у кого вы остановились?

Хуан рассмеялся:

— Вряд ли. Мои дядя и тетя уехали и возвратятся в город не раньше завтрашнего вечера. Поэтому в нашем распоряжении весь дом. Мы можем делать все что угодно. Да если бы они и были дома, то порадовались бы знакомству с легендарной Стеллиной Бет. Ваша слава опередила вас.

Ну что Элизабет оставалось делать? Конечно, принять приглашение. Она написала Натану короткую записку о новых планах. Тот же слуга, которому было поручено доставить послание Натану, понес и записку Стеллы донне Маргарите. Не прошло и получаса, как были получены оба ответа. Донна Маргарита просто требовала от Стеллы в обязательном порядке доставить к ней ее гостей. А Натан сообщил, что просит простить его, но он не может отменить ранее намеченные дела, но не возражает, если Элизабет проведет вечер со своими друзьями.

Мысли о том, что ей придется быть одной, чуть не заставили Элизабет отказаться от ужина и бала, но Стелла даже не стала слушать ее объяснения:

— Не будь смешной, дорогая! Хуан будет нашим общим кавалером, и все пройдет нормально. А теперь не спорь со мной, потому что ты знаешь, как я страшна во гневе!

Последние слова Стелла произнесла с напускной категоричностью. И Элизабет не поняла, шутит она или говорит серьезно.

По настоянию Стеллы, Элизабет даже не стала заезжать в отель перед вечером. Туда в спешном порядке была отправлена еще одна записка, и через некоторое время Мэри Имс появилась в доме на Эспланада-авеню с ворохом одежды и всего того, что понадобилось Элизабет.

Ужин был выше всяких похвал: жирная пряная креольская кухня пришлась по вкусу Элизабет, хотя ее небо едва выдерживало пытку специями. Основным блюдом были цыплята-дюксель. Так назывались цыплячьи грудки под сметанным соусом в окружении поджаренного миндаля, нанизанного на специальные вилочки. Элизабет никогда не доводилось есть что-либо более вкусное, и она смаковала каждый кусочек! На десерт подали крем-брюлле из апельсинов, маленькие пирожные, в каждом из которых было по крупной клубничине. У Элизабет создалось впечатление, что такие обеды должны вкушать боги!

Умиротворенная и совершенно избавившаяся от каких-либо неприятных мыслей, благодаря тому, что Стелла и Хуан окружили ее теплом, сердечностью, а последний — и завидной мужской галантностью, Элизабет почти с нетерпением ожидала своего первого в жизни взрослого бала.

— Как это прелестно — первый в жизни бал! — воскликнула Стелла, когда Элизабет призналась, что никогда еще не была на взрослых балах. В это время они сидели в одном из салонов и медленно потягивали сухое шерри.

— Тогда, дорогая, будем надеяться, что этот вечер ты долго не забудешь. Я уверена, что там будет несколько молодых людей, которые окружат тебя восторженным вниманием. Ты выглядишь как ангел, — закончила она с приятной улыбкой.

Мэри Имс, горячо поддерживая намерения Родригесов и искренне считая, что для ее хозяйки настало время обзавестись кругом собственных друзей, превзошла сама себя, готовя Элизабет к этому балу.

На Элизабет было сверхмодное платье из набивного шелка интенсивно розового цвета, который при определенном освещении переходил в лиловый, и она действительно напоминала ангела. Но ангела очень земного, о чем свидетельствовали белые плечи и манящие очертания ее маленького красивого бюста, только полуприкрытого платьем с низким вырезом, обшитым красивым кружевом. Стройность ее талии подчеркивал искусный крой платья, а волнующие завихрения нижних юбок, когда она делала какое-нибудь движение, не могло не приковывать мужской глаз. Серебряно-русые волосы пробор разделял на два густых пучка, которые сплетались на затылке в водопад кудрей, не скрывавший тем не менее ее стройной шеи и изящных розовых ушек. Не совсем удовлетворенная своим творчеством, Мэри для усиления эффекта вплела в волосы украшение из золота и аметистов, и это сделало прическу просто неповторимой. А вот подкрашивать сверкающие фиолетовые глаза или правильные темно-золотые брови никакой необходимости не было. В этот вечер Элизабет не нуждалась в косметике. Щеки ее и так уже горели от возбуждения, а пухлые губы были коралловыми от природы. Она вся светилась внутренним светом, глаза сверкали, а кожа была чистой и белоснежной, как алебастр.

Как и многие другие жители Нового Орлеана, сопровождаемые слугой с фонарем, они прошли несколько кварталов до дома Коста.

Элизабет наслаждалась мягким теплом июньской ночи, а ее ноздри жадно вбирали в себя запах жасмина, разлитый в воздухе.

— Как это прекрасно, — воскликнула Элизабет. — Неужели здесь всегда так?

— К сожалению, нет, — ответил со смехом Хуан. — Скоро наступит малярийный сезон, и все креолы сбегут из города на свои загородные плантации. Зимой здесь идут проливные дожди, но что-то есть в этом городе такое, что заставляет любить его и прощать все недостатки.

— А вы часто здесь бываете?

— Гораздо реже, чем мне хотелось бы, — пробормотала Стелла с явным огорчением в голосе. Хуан бросил на нее озадаченный взгляд.

— Тебе что, не нравится Санта-Фе?

— Ты же знаешь, что это не так. Мне бы просто хотелось, чтобы мы почаще приезжали в Новый Орлеан.

Ее признание прозвучало искренне.

— Ладно, подумаем над тем, как это устроить, — произнес Хуан с комичной задумчивостью.

— Не придуривайся! Мы оба прекрасно знаем, что у нас столько работы на ранчо, что отлучаться часто и надолго мы себе позволить не можем. Я просто благодарна судьбе за то, что Всевышний надоумил тебя в этом году приехать в Новый Орлеан для встречи с поверенным.

Глаза Элизабет при этих словах стали круглыми, и она выдохнула:

— И вы проделали такое путешествие из Санта-Фе только для того, чтобы встретиться с этим человеком?

— Ну, не совсем, — Хуан опять говорил с комичной серьезностью. — Я почувствовал, что Стелле пора вырваться из Санта-Фе на какое-то время, и хотя я полностью доверяю своему поверенному, все же считаю, что время от времени надо демонстрировать интерес к тому, что делают люди, работающие со мной. Периодические наезды в Новый Орлеан показали мне, что мой поверенный компетентен в бизнесе и честен.

— А, вот в чем дело! — Элизабет сомневалась: говорит ли он серьезно или шутит.

А Хуан не выдержал и, рассмеявшись, слегка ущипнул ее за подбородок.

— Ладно, не берите это в вашу маленькую прекрасную головку. Дела оставьте мужу и по примеру моей дорогой Стеллы сконцентрируйтесь на том, как тратить заработанные им деньги.

При этих словах Стелла негодующе хмыкнула, и ее темные глаза досадливо сверкнули. Улыбаясь и совершенно не смущаясь тем, что они были на улице, Хуан обнял жену, притянул ее к себе и поцеловал в висок.

— Как просто разбудить твои страсти, моя ненаглядная. Ты так хорошеешь, когда злишься, что я просто не могу отказать себе в удовольствии подразнить тебя. Простишь меня? Ты знаешь, что на ранчо не будет мирной обстановки, если твоя ручка не будет лежать в моей.

Стелла одарила его любящей улыбкой, ее хорошее настроение быстро возвратилось.

Дом был залит ярким светом газовых ламп, зажженных в каждой комнате, а пол, который на лето освобождали от ковров, выглядел, как ледяной покров. Элизабет была очарована спокойной подчеркнутой элегантностью внутреннего убранства. Все свидетельствовало о давно воцарившемся тут благополучии — и покрытый мраморными плитами камин в главном зале, украшенный решеткой очень затейливой работы, и огромное зеркало в, позолоченной раме с венчающим ее золотым листом. Даже сами размеры комнат подчеркивали богатство дома. Мебель была из розового дерева, изящная, удобная, обитая шелком и золотой тесьмой. На стенах висели писанные маслом портреты предков Коста. А в одном углу стояла изящная этажерка, полки которой были уставлены тончайшим фарфором и безделушками, свидетельствующими, что это не просто жилище, а дом, в котором обитают любящие его хозяева.

Для бала был отведен великолепный зал, образовавшийся после того, как сняли складные двери, Разделяющие две большие комнаты. Но больше всего Элизабет понравилось, что хозяева сделали часть двора продолжением бального зала. Вокруг возвели легкие стены, натянули полотняные потолки, положили настилы, ставшие полом нового зала. И все было покрашено так удачно, что выглядело как часть дома. Поначалу Элизабет даже не поняла этой хитрости. Но Стелла пояснила ей, что это практикуется в Новом Орлеане, потому что количество приглашаемых на подобные увеселения гостей превосходит возможности любого дома.