Ширли Басби - Пока страсть спит

И если Бет до сих пор еще жива, то это явление временное, считал Лоренцо. Рано или поздно она покинет Сан-Антонио и… как только она окажется подальше от семьи Саитана… кто может дать гарантию, что не произойдет чего-нибудь непредвиденного?

Пока Бет болела, команчи, потрясенные и разъяренные бедами, свалившимися на их головы, участили свои рейды на границах. Они нападали всюду к северу от Остина, новой столицы, до мексиканской границы, без предупреждения и жалости. Техасские рейнджеры, которых всегда было мало, не могли сдерживать этот дикий натиск.

После рейдов оставались дымящиеся развалины домов и обезображенные трупы. Командиру рейнджеров пришлось обратиться за помощью к добровольцам, которых называли «минитмены», то есть готовыми выехать через минуту после сигнала тревоги. Этот сигнал подавался подъемом флага над зданием суда или погребальным звоном, как, например, в Сан-Фернандо.

Минитмены, хотя и выезжали каждый божий день, ощутимой пользы не приносили. Они боялись углубляться на территорию, контролируемую команчами, кроме того, их вызывали уже после рейда, когда оставалось ликвидировать последствия и предавать земле мертвых.

Регулярные войска были почти бесполезны в борьбе с индейцами. Команчи в открытый бой не вступали, а пешим солдатам было невозможно преследовать в лесу ловких всадников, к тому же хорошо вооруженных.

И только рейнджеры Джека Хэйса были равны по силе и ловкости индейцам и применяли такую же тактику.

Кое о чем Бет слышала, но при ней, помня, как погиб Натан, на подобные темы разговаривать воздерживались.

Так или иначе, набеги индейцев стали привычной частью жизни Техаса. Но вот в мае волной прокатился слух о готовящемся нападении мексиканцев. Причем считалось, что команчи станут естественными союзниками агрессоров.

Чем ближе Рафаэль подъезжал к Сан-Антонио, тем мрачнее становилось выражение его лица. Сбывались его самые худшие предвидения. Будь прокляты эти кретины, думал он, решившие силой добиться от команчей освобождения пленных.

Жизнь и тревожные слухи заставили гостей дома Рафаэля понемногу переключиться на собственные заботы. На следующий день после неудачного разговора с Бет дом покинул Себастиан. Он решил, что ему надо находиться вместе со своими людьми на случай каких-либо тревожных событий. К тому же стоило чуть увеличить дистанцию между ним и миссис Риджвей. После долгих колебаний, связанных с нежеланием оставить Бет в доме без мужской защиты, дон Мигуэль все же решил возвратиться в дель Чиело. Он утешал себя тем, что в городе Бет в безопасности, а в случае чего ей всегда помогут или Лоренцо, или Маверики. К тому же он хитро считал, что ухаживание Рафаэля будет более продуктивным, если в доме не будет постоянно толкаться многочисленная родня.

И вот настал день, когда в огромном доме остались только Бет, сеньора Лопес и слуги. Донья Маделина настояла на том, чтобы Мануэле задержалась при Бет, которая, кстати, все больше и больше стала привыкать к ней.

Перед отъездом донья Маделина отозвала в сторону сеньору Лопес и намекнула ей, что не надо слишком рьяно исполнять обязанности дуэньи. С мечтательной улыбкой донья Маделина романтическим тоном сказала пожилой женщине:

— В конце концов, сеньора Бет не является невинной девочкой, которая ни разу не испробовала мужской любви… а сеньор Рафаэль настоящий мужчина, не так ли?

К сожалению, существовал реальный противник такого развития событий, а дон Мигуэль, доверчивый сельский житель, сделал две обидные ошибки, как раз желая ускорить события. Во-первых, он почти сразу написал письмо своему отцу, в котором изложил надежды на новый брак Рафаэля. Это было буквально через несколько дней после смерти Натана. А во-вторых, поделился планами с Лоренцо Мендозой.

Лоренцо чудом сумел скрыть свои подлинные чувства, слушая разглагольствования дона Мигуэля.

На сердце у него была горечь, он знал реальность этих планов и помнил, что еще Консуэла предсказала силу увлеченности Рафаэля этой маленькой англичанкой.

Если до этого времени Лоренцо еще размышлял о том, что, в конце концов, можно позволить Бет живой добраться до Натчеза, то теперь он подписал ей смертный приговор. Любой ценой Рафаэль не должен жениться и произвести на свет наследников! Пока Лоренцо не ощутил реальную угрозу самому себе, он не, думал о ликвидации Рафаэля. Получив однажды согласие дона Фелипе, Лоренцо серьезно подумывал о браке со сводной сестрой Рафаэля Арабеллой, хотя знал, что тот постарается не допустить этого. Так что Рафаэлю предстояло исчезнуть с лица земли.

Бет не догадывалась о сплетнях и заговорах, обволакивающих ее, и ждала момента, когда дон Мигуэль возвратит ее слуг с гасиенды, чтобы, не мешкая, выехать в Натчез. Ей стало ужасно грустно, когда она, стоя у окна, провожала глазами огромную кавалькаду, отправившуюся от дома в Сан-Антонио в Чиело.

Тем временем Рафаэль скакал и скакал, часы казались ему очень долгими, и он ни на минуту не переставал думать о Бет. Ему не могло прийти в голову, что она готовится к отъезду в Натчез. Как и отец, он просто не допускал мысли, что она пойдет на такое безумие, как поездка через территорию республики только в сопровождении слуг, да еще в такие опасные времена.

Помня об ужасах нападения команчей, он готовил для нее уютное и безопасное гнездо в Энчантрессе.

Никогда не зная до этого, что такое любовь, если не считать обожания им маленькой Арабеллы, он не хотел признавать эмоции — просто знал, что Бет принадлежит ему и никакие небесные или адские силы не смогут разлучить их.

Рафаэль вспоминал, как впервые увидел ее — маленькую и застенчивую рядом со Стеллой. И вдруг подумал, что совершил ошибку, не взяв Бет с собой, когда она об этом просила.

В течение этих долгих лет было по-всякому. Он старался забыть ее, проклинал, вспоминал, что она изменяла своему мужу. Он не сомневался, что если бы не его своевременное вмешательство, то она стала бы и любовницей Себастиана.

Со мной ей будет не до этого, думал он. Я не оставлю ей ни сил, ни времени на подобные дела. Она даже не подумает о ком-либо другом. Но уж если я застану ее с посторонним мужчиной… Он даже мысленно не хотел рисовать подобную картину.

Неожиданно он подумал, что в тот день, когда он застал ее в постели с Лоренцо, его гнев был наполовину вызван вовсе не открытием в ней женщины легких нравов. Просто его обидело, что тем, с кем она решила наставить рога мужу, был не он сам!

И опять он успокоил себя: «Мне она изменять не сможет, я буду приходить к ней каждую ночь в те месяцы, когда она не будет вынашивать очередного ребенка».

Тут он заметил, что подходит к нарушению одного из своих самых твердых принципов. Ведь после жизни с Консуэлой он дал себе зарок больше не жениться. Он знал, что теперь ему придется преодолеть в себе внутренний конфликт.

Он хотел Бет, хотел, как никогда не желал ни одной другой женщины. А через это пришло другое — желание опекать ее, отдать себя ей, иметь с ней детей… словом, жить в браке!

Он боролся с собой не самыми достойными методами: она шлюха, потаскуха, бессовестная девка!

Но все это отступало, когда он представлял ее в своих объятиях, ощущал ее медовые уста и шелковую кожу, когда вспоминал, как она ему улыбалась.

В результате всей этой внутренней борьбы Рафаэль прибыл в середине мая в Сан-Антонио в мрачном расположении духа, истерзанный колебаниями.

Он разрывался между невероятным желанием как можно скорее увидеть Бет и стремлением окатить ее холодностью и суровостью.

Слуга доложил ему, что дон Мигуэль, донья Маделина и Себастиан уже покинули дом, а сеньор Лоренцо и сеньора Риджвей в гостях у Мавериков и будут позднее. Известие о том, что гости разъехались, оставило его равнодушным. Но в нем закипел гнев, когда Сантьяго, его личный слуга, простодушно добавил, что дон Мигуэль, уезжая, попросил сеньора Мендозу опекать дам до возвращения сеньора.

Рафаэль попросил сделать ему ванну и дать свежее белье.

Пребывание в гостях у Мавериков оказалось долгим. Рафаэль успел принять ванну и полностью переодеться. Он очень тщательно подобрал все то, что подчеркивало и оттеняло его мужскую красоту и стать.