Прю заморгала, и тут же у нее вырвалось ругательство. Большие селедки? Самые жирные и самые нежные из всех рыб. С чего бы вдруг она стала заправлять лампы их жиром? И при чем тут киты?
Но раньше, чем Прюденс пришел в голову какой-нибудь ответ, капитан этой шайки шагнул и встал перед ней.
— Кстати, как тебя зовут, парень?
— Ух-хух…
— Хэскелл и Най, — быстро вмешался Прайд. — Он Хэскелл, а я Най. — Он нервно взглянул на Прю и чуть успокоился, увидев, что она кивнула, подтверждая.
— Фамилия? — гаркнул Гедеон.
— У нас нет фамилии, — ответила Прю, принимая роль, которую часто разыгрывала и раньше.
— Семья? Уверен, что кто-то есть.
— У нас нет семьи. Я уже говорил вам, наша мама умерла, а папу убили воры, убийцы, по…
— Он имеет в виду… ммм… флибустьеров, сэр, — дипломатично закончил фразу Прайд.
— Но есть женщина, которая кормит нас и до сих пор. Ее зовут Черная Лия. Она, наверно, удивляется, куда мы делись. — Прю взглянула на Крау, который стоял недвижимо, как статуя, и самое большее, что себе позволял, — взмах ресниц. Похоже, его чуть-чуть заботило, что с ними будет. — Если кто-то может сказать о нас слово Лии, я буду очень обязан.
— Ты говоришь, нет семьи?
— Она негритянка, сэр, но никому не принадлежит. Как говорится, она получила бумагу.
— Ладно, парни, я подумаю. Мне не надо объяснять, почему вы здесь. Вы сами знаете, что виноваты. И рано или поздно вас бы все равно поймали. Так что можете благодарить провидение, что это сделал именно я.
Зеленые глаза Прю яростно засверкали.
— Спасибо… — начала она, но Прайд резко толкнул ее локтем.
— Мой брат хочет сказать: спасибо за вашу доброту, сэр.
Гедеон подозрительно перевел взгляд с одного на другого. В конце концов он кивнул и начал говорить:
— Так случилось, что мне нужны люди. Нужны на определенное время, заодно дороги острова Портсмут избавятся на это время от таких, как вы. Сейчас я растолкую, что вам уготовано. Слушайте меня внимательно, потому что я не люблю повторять свои слова.
У Прю рот невольно открылся для протеста, но в этот раз она без звука подавила его. Палуба полна молчаливыми, жестокими людьми в шрамах. Стоит их разозлить, и им с Прайдом придется худо!
Гедеон, словно башня, возвышался над ними. Только один человек был такого же роста, как и он, — Крау. Пока Гедеон говорил, первый раз в жизни перепуганная насмерть Прю, сжав губы, молчала.
— Вы поселитесь внизу и постараетесь не доставлять мне хлопот, или я переправлю вас в Принсесс-Анн и посмотрю, как вас закуют в железки. Да, да, в железки, — повторил он, глядя прямо в негодующие глаза Прю. — Бог знает сколько времени вы, два молодых разбойника, творили свое злое дело. Но если вы совершите ошибку, ограбив моего человека, считайте, что сами перерезали себе горло. Достаточно будет одного случая. Пройдет много времени, прежде чем вы научитесь кое-каким манерам, и, поскольку вы вроде бы незнакомы с правилами честного труда за дневную плату, я сам пополню ваше образование. Давно вы остались без отца?
— Три… — начал Прайд.
— Десять лет. — Прюденс хотела извлечь все возможное сочувствие — про запас, а капитана вроде бы тронуло их сиротство.
— Опять лжете, как я вижу. Ну ладно, скоро мы все изменим. — Ироническим взглядом он скользнул по костюму Прю, от бесформенной шапки, закрывавшей волосы и надвинутой на покрытое сажей лицо, к потрепанному плащу и штанам, которые раньше много лет носил Прайд; напоследок он оглядел башмаки на несколько размеров больше положенного, с подошвами, привязанными бечевкой, какой она чинила сети. — Тебе полагается плащ, одеяло, смена фуфаек и подштанников, пара башмаков, две рубахи и две пары штанов в год. Тебя будут…
— В год! — вскрикнула Прю.
— Тебя будут кормить два раза в день, — не обращая на нее внимания, продолжал капитан, — а также дадут одеяло и место, чтобы спать. За это ты будешь выполнять назначенное тебе задание как можно лучше и столько времени, сколько я найду нужным.
— И после этого вы разрешите нам уйти? — спросила Прюденс.
— Заткнись! Я еще не все сказал!
— Ладно, а что насчет платы, о которой вы все время болтаете? — не унималась Прюденс.
— Каждый член моей команды получает долю вырученной суммы, — окинув ее ледяным взглядом, сказал Гедеон. — Вы двое будете из своей доли платить тем людям, которых ограбили, пока каждый из них не получит все сполна.
— Но это же неспра…
— Поостерегись: здесь любой человек охотно отправит тебя к праотцам, если ты хоть раз увильнешь от работы. Ясно я говорю? Там киты, которые ждут, чтобы их взяли. И как только мы их возьмем, ты будешь тянуть их до тех пор, пока туши не выбросит на берег. А когда они окажутся на берегу, ты будешь рубить, резать и вытаскивать ворвань, а потом вытапливать жир до тех пор, пока тебя не начнет рвать от его вида и запаха. А потом, черт возьми, ты все начнешь снова!
Китобои. Китобои! Не пираты, а честные, законопослушные китобои!
— Ясно я говорю? — прорычал Гедеон, к удивлению команды, ведь их капитан не был человеком, легко теряющим присутствие духа.
Близнецы дружно кивнули. Первый раз они сделали ошибку и ограбили честных людей вместо пиратов, хотя они так старались не погрешить против справедливости! Но как бы то ни было, ошибка дорого им обошлась.
Стоянка размещалась между двумя горными кряжами ближе к океану, чем к проливу. Все оборудование, включая около сотни бочек, они перенесли на руках вдоль низкого берега, минуя леса, по глубокому мягкому песку, который, казалось, тянулся на многие мили.
— По-моему, человек, у которого есть хотя бы немного мозгов, заставил бы быка тащить свои повозки, — проворчала Прю, ни к кому не обращаясь. Шесть человек тянули тачку впереди, а трое толкали ее сзади.
— Да, на первый взгляд это так, правда? — ответил человек по имени Томас — Одна беда: придется тащить и сено, чтобы кормить Божью тварь. А это вроде бы уже не имеет смысла.
— На дюнах есть трава. — Прю повернулась и уперлась ягодицами в задок повозки, но деревянные колеса зарывались все глубже и глубже в песок.
— Травы хватит на день. А без травы весь песок очень скоро сдует на нашу стоянку. А потом придет море и накроет нас. Едва ли здесь нужна скотина, вреда от нее будет больше, чем пользы.
К тому времени, когда они закончили перетаскивать провиант через узкий остров, Прю уже освоила ремесло — тянуть повозку вместо быка — не хуже прочих, включая и брата. Руки у нее загрубели и кровоточили. Ноги в сырых и рваных башмаках чувствовали себя не лучше. Каждый раз, замечая взгляд капитана, Прю удваивала свои старания, пока не появлялся Крау и не отводил ее в сторону, чтобы смазать ей руки скверно пахнувшей смесью.
Девушка была слишком изнуренной, чтобы сопротивляться, и слишком измученной, чтобы благодарить. Скорей всего, он делает это по доброте. Если, конечно, не исполняет приказ капитана и не пытается отравить ее. Но это Прю почти не волновало.
Уже стемнело, когда она улучила момент, чтобы посмотреть свой новый дом. Он вонял. Это поразило ее в первый же момент. Будто мало было вони китовых кишок, так в этом грязном хлеве еще обреталась свинья и разместился насест для дюжины тощих цыплят, казалось собранных лишь для того, чтобы добавить вони и шума.
Она этого не вынесет. Ни единого дня, не говоря уж о неделе. А тем более год!
Во время бесконечных переходов через остров она заметила в полумиле от стоянки приличную рощу. Вполне густую, чтобы спрятаться, и деревья вроде бы тянулись почти до южного берега. Идея начала принимать очертания. Там близко проходят корабли. В этих водах работают рыбаки…
Она дождется первой же возможности и убежит, но сначала надо прийти в себя после этого ужасного, бесконечного дня.
— Вы хотите сказать, что предполагается, будто я здесь буду спать? — проскрежетала она, зло глядя на человека, которого звали Гудж и который показал ей времянку, маленькую, по размеру чуть больше, чем хижина, грязную, сделанную из веток и необструганных досок. — Я бы и поросенку не предложила спать в таком грязном хлеве.
— Он и не будет. Он спит со мной.
Прю только вытаращила глаза. Мелькнула мысль, не сон ли это и не навалился ли на нее во сне какой-то безобразный, бесконечный кошмар.