— Ладно, Крау. Признаю, что я слепой дурак.
Лицо Крау сморщилось в улыбке, столь редкой у него, но отнюдь не улучшившей настроения Гедеона.
— Только увези их отсюда, хорошо? Обоих, по крайней мере, сейчас.
Метис ничего не ответил, а просто ждал, пока Гедеон выскажет все, что у него на уме. Было очевидно, что он волочит нелегкий груз.
— Я дам тебе их доли и сверх того еще немного. Я не хотел бы видеть ее… их… ну, в нужде.
— Дешевле свернуть ей шею, кэп, и пустить на масло.
— Заткнись, проклятый черный индеец, или я могу это сделать.
Крау засмеялся, и Гедеон неохотно присоединился к нему.
Метис и сказал ей о решении Гедеона. В этот момент бледная и спокойная Прюденс вынимала из вещевого мешка свое скудное имущество. Ее раздирали разочарование и облегчение, что Гедеон не завернул по пути из Бата в Портсмут и не оставил ее там.
Бен и другие, видя, как она притихла, винили дьявольски убийственный ром, что вполне ее устраивало. Ей с ними оставаться не долго. Стоянку уже почти свернули, люди говорили о том, что направятся в Гаттерас или в Окрэкок и Виргинию, чтобы сделать перерыв, пока не начался следующий сезон.
— Лучше положи свое добро назад в мешок, — объявил ей Крау, едва солнце забрезжило над океаном. Они вернулись на стоянку вчера вечером, и Прю не видела Гедеона даже мельком.
Да и не хотела бы.
— Я еду домой? — будто в оцепенении спросила она.
— Да, вы оба. Капитан сказал. Мы отплывем, как только ты будешь готова.
И лишь тогда в разговор ворвался Прайд. Услышав новость, он пошел спорить с Гедеоном, и тот ему сказал, что если он не передумает, то может осенью вернуться.
— Поторопись, ладно? — крикнул сестре Прайд. — Требуется не так уж много времени, чтобы бросить в мешок несколько тряпок. Когда мы попадем домой, они тебе вовсе не понадобятся.
Прю бросила озабоченный взгляд на Крау, но он если и слышал неосторожное упоминание о доме, то ничего не сказал. Замедленными, будто во сне, движениями она положила в мешок запасные штаны, пальто и лучшую рубашку. Башмаки уже не починить, и она оставила их вместе с одеялом и непромокаемой накидкой. Другой человек воспользуется ими и будет даже доволен. Сейчас хотелось только одного — забыть Гедеона и все это несчастное приключение.
Но и в таком настроении она не удержалась и окинула взглядом место, где работала тяжелее, чем когда-либо в жизни, и, кажется, нашла верных друзей. Друзей, с которыми она не могла рискнуть даже попрощаться — из страха, что расплачется, и им будет стыдно за нее. Китобои не плачут. Пусть они запомнят ее как удачливого картежника, ужасного повара и парня, работавшего рядом с ними до последней в сезоне добычи.
Может быть, они простят ей последнюю промашку. Томас и Бен уже простили. И Крау. И Тоби. И Булли и Лир…
О Боже, Люси сталкивает крышку с бочки соленой кефали!
— Гудж! — закричала она, но он уже заметил и бежал к своему любимцу.
Помахав ему рукой, Прю сморгнула слезы и бросилась догонять Крау и Прайда. И только теперь у нее мелькнула мысль, что Прайд планировал остаться с Гедеоном и до начала следующего сезона перевозить грузы.
Она все разрушила.
Они подошли вброд к баркасу, который стоял на якоре возле борта «Полли». Прю без чужой помощи перевалилась через низкий борт и смотрела на берег, пока Крау устанавливал парус. И очень скоро послушное маленькое суденышко заскользило по воде и двинулось в открытое море вместе с отливом.
Прю пришло в голову, что Гедеон мог бы прийти посмотреть, как она отплывает. Но почему он должен прийти? Он не сделал ни единой попытки поговорить с ней после того, как принес в свою каюту медную ванну и наполнил ее теплой водой из гигантского котла, который находился в камбузе. Он настоял, чтобы она воспользовалась ванной первая.
Что она и сделала. Потом быстро оделась и, прикрыв маленькое красной пятнышко на его постели, ускользнула на полубак, прежде чем он вернулся в каюту.
Положив руку на румпель, Крау наблюдал, как остается позади стоянка. Он встретил взгляд Прайда, и что-то пробежало между двумя мужчинами. Потом оба проводили глазами баркас, который пересек широкий и бурный пролив и теперь шел вдоль бесплодной полосы низкого берега к деревне, расположенной на северной оконечности острова Портсмут.
Прю удивлялась, находя, что многое осталось таким же, как и было. Но многое изменилось. Разве склады и амбары выглядели такими запущенными? Ей казалось, что они чистые и аккуратные. Но на берегу все быстро обветривается из-за погоды. И деревья. Почему-то она их помнила куда более высокими, чем они были на самом деле. Хотя некоторые вещи никогда не меняются, подумала она, выбираясь на причал и чувствуя себя чуть ли не смущенной после столь долгого отсутствия.
— Альберт! — крикнула она, увидев полную фигуру, скрывшуюся за углом зернового склада.
Она не сомневалась, что он слышал ее, но по какой-то причине не остановился. Выполняет особо важное поручение, подумала она, — наверно, отец велел ему узнать, что готовит мать к обеду.
Наконец Крау нашел пространство между пришвартованными кораблями, стоявшими в ряд у причала, выбросил на пристань ее вещевой мешок и потом проворно вылез сам. Он вроде бы что-то или кого-то искал. Прю заметила, что он вручил Прайду какой-то сверток. Несколько минут они поговорили, но так тихо, что она не могла подслушать. Прю отвернулась от них и увидела Энни, вышедшую на крыльцо выбросить мусор. Дом Дювалей стоял напротив Верхней дороги, и прямо от него шла короткая тропинка к пристани.
Прю помахала Энни рукой. Но, к сожалению, та не увидела ее, и Прю не захотелось окликать подругу. Потом у них будет достаточно времени поговорить.
Сможет ли Энни, посмотрев на нее, понять, что случилось? Видно ли это?
Несколько рыбаков работали в конце причала. Сейчас они собрались в кружок и уставились на них так, будто не верили своим глазам. Прю улыбнулась им и помахала рукой, потому что знала этих людей с самого рождения.
Как странно! Они словно не видели ее. Может, не узнали в брезентовых штанах, с босыми ногами и с волосами, похожими на крысиные хвостики? — решила она.
Пожав плечами, Прю обернулась и увидела, что Крау и Прайд стоят на том же месте. Она нахмурилась. Прайд выглядел разъяренным, и даже Крау, не привыкший выказывать свои чувства, казался немного озабоченным.
Заметив, что она наблюдает за ними, высокий метис подошел к ней.
— Здесь твоя доля, маленький гарпунер. Прю спрятала руки за спину.
— Спасибо, мне ничего не полагается. Он… Капитан заплатил мне, как и остальным.
— Здесь еще. — Обойдя ее, Крау всунул ей в ладони сверток с монетами. — Конец сезона. Платят долю. Мы поделили добычу. — Он сморщил лицо — так выглядела у него улыбка. И Прю почувствовала, что готова броситься ему на шею и умолять отвезти ее назад, к людям, оставшимся на стоянке. Где она снова найдет таких друзей? Друзей, которые приняли и оценили ее такой, какая она есть, не копаясь в прошлом? — Скажи Лии, я скоро быть здесь.
Она кивнула и с гордо поднятой головой отступила назад. Ни за что на свете она не позволит ему заметить свои страдания, потому что он может передать все Гедеону. А Прю скорее умрет, чем позволит Гедеону узнать, что она чувствует. Ведь он вырвал у нее из груди сердце, выпроводив со стоянки без единого слова. И неважно, что она сама долго просила отправить ее домой.
Прю и Прайд стояли и смотрели вслед шлюпке, пока она не вошла в пролив. На мгновение западный ветер прижал ее к железным перилам, но потом маленькое суденышко быстро заскользило вперед и скрылось позади пузатого торговца, нагруженного бочками с ромом и патокой.
Забросив за спину вещевые мешки, брат и сестра пошли по Верхней дороге, свернули у дома Дювалей, миновали знакомую рощицу с чахлым дубом, кедром и пальмой сабаль. Не замедляя шага, Прю обогнула сгоревший дотла пень, откуда начиналась дорожка к их дому. Слезы щипали глаза, и Прю дрожащей рукой смахивала их со щек.
Только под навесом собственного крыльца ей пришла мысль, что было бы мудрее послать вперед Прайда, чтобы он принес ей какое-нибудь платье. Тогда она могла бы переодеться, прежде чем предстать перед бабушкой.
Но дверь открыла не бабушка. На пороге стояла, скрестив руки на тощей груди, Лия и смотрела на мир, как темный ангел-мститель.