Барбара Смит - Покоренное сердце

— Иногда девушкам нравятся мрачные книги, — сказала она. — К тому же там есть очень занимательные диалоги. «У меня заныли кости, значит, жди дурного гостя», — процитировала она.

Уоррингтон захлопнул лежавшую у него на коленях книгу.

— У нее начнутся кошмары от нагромождения сумасшедших и убийств. Я запрещаю вам брать эту книгу.

Клер чувствовала, что ступила на тонкую грань между собственным интересом и тем, что может позволить себе прислуга. Однако ей было необходимо выяснить, насколько хорошо он знает Шекспира.

— Тогда, может быть, «Буря»? Это аллегорическая сказка о добре и зле.

— Ба-а, аллегорическая! Слишком сказочная и легкомысленная.

— Зато романтичная. Она может понравиться леди Розабел. И там такой красивый язык. «Мы сотканы из снов, мечтаний, грез…»

— Бог мой, довольно болтовни. Берите, что вы там хотели и уходите.

Он снова нацепил очки на нос и воззрился на нее. Его взгляд сказал ей, что ему не терпится продолжить чтение. Кивнув ей на дверь, он открыл книгу и углубился в чтение.

У Клер упало сердце. И что теперь? Она не узнала ничего нового, за исключением того, что ее дед знаком с некоторыми произведениями Шекспира. Но с ними знакома половина населения Англии. Она не может уйти, совсем не продвинувшись в своем расследовании.

Сунув книгу с сонетами под мышку, она бросила взгляд на книги на полках. Здесь было полное собрание сочинений Шекспира, причем каждая пьеса была издана отдельной книгой в обложке из телячьей кожи. Бессмысленная трата денег: обычно пьесы Шекспира были собраны в одном томе. Ее пальцы быстро перебирали корешки, и внезапно ее осенила мысль.

— Книги стоят не по порядку, милорд. Если хотите, я могу их переставить.

Он поднял взгляд, и его жесткие седые брови нависли над очками, словно мохнатые гусеницы.

— Мои книги в полном порядке, мадам. Я знаю каждую книгу в своей библиотеке и могу сказать, где она стоит.

— А где же тогда «Сон в летнюю ночь»? — нежнейшим голосом спросила она. — Я думаю, леди Розабел понравится эта пьеса, как вы считаете? «О Господи, как глупы эти люди!»

На этот раз она увидела его реакцию; правда совсем не такую, как ожидала.

Уоррингтон захлопнул книгу и швырнул ее на стол. С усилием, сбросив ногу с табурета, он взял свою полированную трость, прислоненную к креслу.

— Бог мой, мадам, она прямо напротив вашего лица, — сказал он, пользуясь тростью как указкой.

Он попытался встать, но потерял равновесие. Хотел схватиться за стол, но не удержался и опрокинул его. Трость отлетела в сторону. Маркиз упад на толстый ковер и, изрыгая проклятия, схватился за ногу.

Клер уронила сонеты на пол и бросилась к маркизу.

— Что с вами? — спросила она, опустившись рядом с ним на колени.

— Только не вздумайте поднимать шум, — резко сказал Уоррингтон. — Я в полном порядке.

Его холодность остудила ее невольный порыв. Она встала, а маркиз уперся руками в пол и попытался подняться. От боли и напряжения у него побелели губы, но он не издал не единого звука — вероятно, из чистого упрямства.

Сдерживая раздражение, Клер произнесла:

— Вам нужна помощь, ваша светлость. Вы могли сломать ногу.

— Позвольте мне судить об этом самому. Уходите немедленно!

Его морщинистые щеки залила густая краска. Он чувствует себя униженным, поняла Клер. Он слишком горд и к тому же привык командовать всеми, а сейчас вдруг оказался в беспомощном состоянии. И, что самое ужасное, при свидетелях.

Нет, она не позволит себе расчувствоваться и пожалеть его.

Однако оставить его без помощи она тоже не могла, даже, невзирая на его возражения. Она нагнулась, собираясь подхватить маркиза, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел Оскар Эддисон с подносом.

Лакей поставил поднос на стол и поспешил к хозяину.

— Позвольте мне, милорд.

Он подхватил Уоррингтона под локоть и усадил в кресло. Судя по уверенным, спокойным движениям Эддисона, он проделывал это не в первый раз.

Устроившись в кресле, Уоррингтон снова схватился за набалдашник своей трости и бросил на Клер гневный взгляд.

— Вон там стоит ваша пьеса, — сказал он, тыча палкой в самую нижнюю полку, где Клер еще не смотрела. — Забирайте эту проклятую книгу и уходите прочь!

Оскар Эддисон нахмурился и посмотрел на нее так, словно это она толкнула его светлость.

Клер опустила глаза. Ей никак нельзя ссориться с дедом, если она хочет задержаться в этом доме.

Она сняла с полки «Сон в летнюю ночь» и подобрала томик с сонетами. Потом заметила, что книга, которую читал маркиз, все еще валяется на полу, и подняла ее.

Она посмотрела на название книги и обомлела. Не веря своим глазам, она провела пальцами по буквам. «Путеводитель по Шекспиру».

Лорд Уоррингтон читал книгу, которую написал ее отец.

Саймон не испытал особого удовольствия от того, что ему пришлось пройти чуть ли не половину Гайд-парка пешком, чтобы принести Розабел лимонное мороженое. Однако его раздражение усилилось десятикратно, когда он вернулся. Фаэтон по-прежнему стоял в тени раскидистого платана, однако леди Розабел в экипаже не было. Он также не нашел ее на каменной скамейке в саду, где она любовалась красными и желтыми тюльпанами, прежде чем отослать его за мороженым. Конюх Хобсон стоял рядом с лошадьми и неловко переминался с ноги на ногу.

— Где леди Розабел? — требовательно спросил у него Саймон.

— Ушла повидаться с кем-то, то ли с подругой, то ли с другом — я не разобрал. Уж, поди с полчаса, как ее нету.

— С подругой? Какой подругой?

— Я же говорю: я толком не разобрал. Она ушла по той дороге. — Слуга указал в сторону Роттен-роу и виновато опустил голову. — Она велела мне дожидаться ее здесь. Я не знал, как быть, и остался.

Саймон не мог винить Хобсона за то, что тот подчинился приказу леди. Тем более что он уже успел убедиться в силе очарования своей будущей невесты. Она без труда заставляла мужчин исполнять свои желания.

Он заслонился рукой от солнца и попытался отыскать ее взглядом. Аллея была плотно забита лошадьми и экипажами. Упоительный весенний день выманил на прогулку почти весь свет. Светило солнце, пели птицы, не было только леди Розабел.

Куда подевалась маленькая негодница?

Саймон чувствовал себя дураком. Розабел сказала, что ее растрясло в экипаже и что ей ужасно хочется мороженого. Она попросила его сходить за мороженым, а сама осталась под присмотром Хобсона. Саймон скрыл досаду и, не вступая в спор, отправился пешком на Гросвенор-Гейт.

От долгой ходьбы он вспотел так, что цилиндр прилип ко лбу. Мороженое начало таять, и холодная капля упала ему на ладонь.

Саймон сунул стаканчик конюху.

— Стой здесь. Если леди Розабел вернется, скажи, что я велел ей не сходить с места.

— Да, милорд.

Саймон сказал это, прекрасно понимая, что если она ослушалась его один раз, то может сделать это снова. Необходимо как можно скорее найти ее. Он слишком хорошо знал, какие опасности поджидают молодую леди, разгуливающую по улицам в одиночестве.

Запрыгнув на козлы, он дернул вожжи и направил пару серых лошадей в гущу всадников и экипажей. Легкий ветерок разносил грохот колес экипажей, стук копыт и обрывки разговоров. Присоединившись к процессии, Саймон начал выискивать взглядом соблазнительную блондинку в бледно-зеленом платье, однако, проехав больше мили, он так и не встретил леди Розабел.

Ее выходка внесла поправки в его стройный план. Он собирался ухаживать за девушкой, а не гоняться за ней по улицам. Теперь он решил, что нужно сократить период ухаживания до минимума.

В гуще экипажей и лошадей мелькнуло знакомое лицо. Сэр Гарри Мастерсон на гнедом мерине поравнялся с экипажем Саймона. В двубортном сюртуке ярко-красного цвета и черном цилиндре с красной лентой он смотрелся настоящим щеголем.

— Здорово, старина. Я думал увидеть рядом с тобой леди Розабел, — сказал он, ухмыляясь, и, понизив голос, добавил: — Или тебя уже отправили в отставку? Так я и знал, что надо было спорить с тобой на деньги!