Нахмурившись, Саймон повернулся к миссис Браунли, которая, прищурившись, наблюдала за происходящим.

— Будьте добры, сходить за лордом Фредериком, — сказал он ей.

— Его нет. Он уехал больше часа назад.

— Вы могли сказать об этом раньше.

— Прислуга не должна вмешиваться в разговоры господ.

Со стороны могло показаться, что она чувствует себя униженной. Но Саймон заметил насмешливо изогнутую бровь и проследил направление ее взгляда. Ее загадочное поведение заинтриговало его еще больше.

Ньюком сорвал с головы цилиндр и шутливо раскланялся.

— В таком случае, оревуар, друзья мои. Рокфорд, держите себя в руках, когда разговариваете с этой леди, иначе будете иметь дело со мной.

Недобро прищурившись, Саймон проводил его взглядом. Его уже ничто не удивляло, даже то, что этот мерзавец решил поучить его хорошим манерам. Саймон не собирался принимать его вызов, он уже вышел из того возраста, когда занимаются подобными глупостями.

Он повернулся к леди Розабел и увидел, что Клара Браунли что-то шепчет ей на ухо. Девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами, затем подхватила юбки, взлетела по ступенькам и скрылась в доме.

Миссис Браунли встала у Саймона на пути.

— Леди просила передать, чтобы вы зашли завтра. Всего хорошего, сэр.

Она развернулась и пошла, догонять хозяйку, но Саймон расслышал, как она тихонько добавила:

— Скатертью дорога!

Как только они вошли в желто-розовую спальню Розабел, кузина бросилась Клер на шею.

— О, Брауни, какая же ты молодец! Ты спасла меня от его скучных упреков.

Внезапный порыв кузины застал Клер врасплох. Она никак не ожидала от своей подопечной подобных изъявлений чувств. До сих пор Клер считала всех родственников по матери заклятыми врагами. Ей и в голову не приходило, что Розабел может проникнуться к ней теплыми чувствами.

До нее вдруг дошло, что ей тоже следует обнять Розабел, если она хочет сохранить с ней доверительные отношения. Клер натянуто улыбнулась и неловко сжала Розабел в объятиях. К счастью, Розабел не обратила внимания на ее скованность. Девушка развязала ленты шляпки и бросила ее на стул.

— Я чувствую, мы с тобой поладим, — сказала она. — Ты не такая противная, как предыдущие компаньонки.

Клер попыталась возразить. Она все еще не пришла в себя. Глупо рассчитывать, что такая легкомысленная девушка может любить кого-нибудь, кроме себя. Просто она радуется, что счастливо избежала наказания.

Розабел не могла знать, что Клер помогла ей ускользнуть от разговора с графом Рокфордом только потому, что боялась, как бы та не призналась в каком-нибудь ужасном поступке. Что, если Розабел ввязалась в какую-нибудь опасную игру?.. Что, если это она занимается кражей драгоценностей? Что, если Призрак — Розабел?

Немыслимое предположение. И все же…

— Кто он такой, чтобы делать вам выговор, — сказала она.

— Вот именно! — Розабел уселась за туалетный столик и, глядя на себя в зеркало, принялась поправлять растрепавшиеся локоны. — Можно подумать, он мне отец, чтобы так со мной разговаривать.

— Тем не менее, я бы тоже хотела кое-что сказать вам, миледи. Вы больше не должны ходить по городу одна.

Розабел состроила недовольную гримаску.

— Что плохого в том, что я засвидетельствовала свое почтение герцогу Стэнфилду? Мама учила меня, что после бала следует поблагодарить хозяев за приятно проведенный вечер.

— Все правильно, но вам следовало сделать это в сопровождении лорда Рокфорда. Нет ничего удивительного в том, что его встревожило ваше исчезновение.

— Я ведь уже извинилась. Кстати, и мистер Ньюком указал ему, что он вел себя не по-джентльменски.

Льюис Ньюком сам имеет слабое представление о том, как должен вести себя джентльмен, подумала Клер. Она подняла со стула шляпку Розабел и, пристально глядя на девушку, машинально разглаживала ленты.

— Вы пропали на целый час. В парке было столько народу, неужели вы не могли спросить у кого-нибудь дорогу?

— Там есть тропинки, где никто не гуляет. И мне было страшно подходить к незнакомым людям.

Клер не поверила этим неуклюжим объяснениям. Она подошла к туалетному столику.

— В первый же день, когда я пришла к вам работать, вы сбежали от меня на Бонд-стрит и пропадали где-то целых полчаса. Потом, на следующий день, когда мы отправились на прогулку, вы попросили меня поймать вашу ленту. Когда я обернулась, вас уже след простыл.

— Я пошла за бродячей собакой. Это серое пушистое существо просто очаровало меня.

В тот раз Клер нашла Розабел в самом конце улицы, в саду, где росли розы. Девушка нюхала цветы, но собаки рядом не было.

— Тогда вы сказали, что собака была черная с белыми пятнами. Я это отчетливо помню.

Розабел продолжала пристально разглядывать себя в зеркале, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.

— Серая, черная… какая разница?

— Разница большая. — Клер помолчала, тщательно подбирая слова. — Особенно если вы занимаетесь каким-то тайным делом, не подходящим для девушки из хорошей семьи.

Серебряная расческа в руке Розабел замерла, затем девушка потрогала локон.

— А если даже и так? Ты расскажешь маме? Я буду все отрицать, и она ни за что не поверит тебе.

Сердце Клер забилось сильнее. Розабел фактически призналась в том, что до сих пор говорила неправду. Но куда же она исчезает и, главное, зачем? Может быть, это не связано с кражами?

— Разумеется, я ничего не скажу вашей маме, — заверила ее Клер. — Я просто беспокоюсь о вас, миледи. Вы встречаетесь с каким-то мужчиной? Вы уверены, что это достойный человек?

Розабел загадочно улыбнулась:

— Даже если бы это было и так, я бы все равно не призналась.

— Я не могу допустить, чтобы вы подвергали себя опасности. Это моя обязанность.

— Ах, но без риска жизнь скучна, разве не так? Это гораздо интереснее, чем болтовня моих ровесниц.

Ее беспечность потрясла Клер. Она уже несколько лет работала учителем, но еще не встречала такой ветреной девушки, как Розабел.

— Вы постоянно куда-то исчезаете. В конце концов, вашим поведением может заняться ваш дедушка.

Розабел круто развернулась на стуле.

— Ты угрожаешь мне, Брауни? — с вызовом спросила она. Клер опустила голову и плечи, всем своим видом выражая покорность.

— Прошу вас, поверьте, я не сплетница. Вы можете полностью мне доверять. Все, что вы скажете, останется между нами.

Если только Розабел не признается в том, что Призрак — это она. Если речь будет идти о спасении отца, Клер, не задумываясь, выдаст кузину.

— Я думаю, у каждой из нас есть свои секреты, — лукаво заметила Розабел. — Даже у тебя, Брауни.

Эти слова прозвучали для Клер, словно гром среди ясного неба. Она посмотрела на кузину поверх очков.

— Простите, миледи?

— Я заметила, как ты строила глазки лорду Рокфорду. Признайся, он тебе нравится.

Клер не знала, радоваться ей тому, что ее инкогнито не раскрыто, или огорчаться тому, что она так неосмотрительно выдала свое безрассудное влечение к графу.

— Вы ошибаетесь, миледи, — с негодованием сказала она. — Не понимаю, с чего это вам пришло такое в голову…

— О, я нисколько не сержусь, — сказала Розабел, небрежно махнув рукой. — Он, конечно, красив, но так скучен, что можешь забирать его себе.

Смущенная Клер начала переставлять коробочки и флаконы на туалетном столике.

— Тут даже не о чем говорить. Во-первых, граф мне не ровня, а во-вторых, я ношу траур. Еще не прошло и года со дня смерти моего мужа.

— Прости, Брауни, — с чувством сказала Розабел. Она взяла из рук Клер зеленый флакон и вернула его на место. — Но ты не можешь скорбеть о нем вечно. Сколько тебе лет? Двадцать пять?

— Не думаю, что это имеет значение…

— Это имеет значение.

Розабел встала, подошла к Клер и окинула ее изучающим взглядом.

— Ты получила воспитание настоящей леди, я не ошибаюсь?

— Я родилась в семье джентльмена в Йорке. Но вы уводите разговор в сторону, миледи. Мы говорили о вас…

— А теперь поговорим о тебе, Брауни.

Розабел собрала мешковатое; платье Клер у талии.

— Зачем ты носишь такие широкие платья? У тебя прекрасная фигура. Зачем ее прятать?