Барбара Смит - Покоренное сердце

— Нет!

Круто повернувшись на каблуках, она забежала в калитку каменной ограды. Не успел он опомниться, как она уже скрылась в доме, а ему осталось только чертыхаться и проклинать свою нерасторопность.

Кто-то влетел в дверь черного хода и помчался к лестнице, едва не сбив Фредди с ног. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за деревянные перила. Присмотревшись, он узнал невзрачную компаньонку своей сестры. Миссис Никто насквозь промокла.

— Эй вы, смотрите, куда идете, — пробурчал он. Она быстро обернулась и торопливо проговорила:

— Прошу прощения, милорд.

И, стуча каблуками, помчалась вверх по лестнице. Потом он услышал, как открылась и захлопнулась дверь наверху.

Фредди состроил гримасу и придирчиво осмотрел свои до блеска надраенные сапоги. Не хватало ещё, чтобы эта особа испачкала их. К счастью для Клер, на сапогах не было ни пятнышка. Вдруг новая мысль, сверкнувшая у него в голове, вытеснила заботу о безупречности его наряда.

Что, если эта девица следила за ним?

Он метнулся к двери, открыл ее и украдкой посмотрел в обе стороны коридора. Никого. Только бы кто-нибудь не поднял тревогу. Он должен улизнуть из дома незаметно, чтобы избежать очередного неприятного разговора с матерью. С того момента как старая карга поймала его на краже, от нее просто житья нет.

Фредди подавил чувство вины. В конце концов, он взял то, что ему принадлежит. Как он может появляться в клубе, не расплатившись с долгами? И что делать, если его долги — бездонная яма, из которой он никак не может выбраться? Мама должна верить ему. Несколько удачных партий в кости, и он все вернет — все до пенни.

А леди Эстер грозится рассказать обо всем адмиралу. Фредди старался не думать об этом. Дед всегда представлялся ему тираном и скрягой. Он разговаривал с людьми так, словно отдавал команды на корабле. Ну почему этот старый пердун вечно к нему придирается? Почему он обращается с ним как с дворняжкой на поводке, а не как с взрослым совершеннолетним человеком?

Проходя мимо библиотеки, он состроил гримасу закрытой двери. Адмирал никогда не поймет, зачем Фредди играет в кости, потому что он вообще не знает и не признает никаких удовольствий.

При звуке открывающейся двери у Фредди душа ушла в пятки. Он нырнул в ближайшую комнату, которая оказалась бальным залом, и спрятался за колонной. Сердце его билось все сильнее, по мере того как шаги в коридоре приближались. Выглянув в щелку, он узнал адмиральского камердинера Эддисона.

У Фредди вспотели ладони. Выждав несколько минут, он побежал к черному ходу. Нужно скорее смыться, пока злая фортуна не свела его лицом к лицу с матерью. Или того хуже — с дедом.

Адмирал не потерпит в семье вора, понимал Фредди. Если он узнает всю правду, он перестанет давать ему деньги и вышвырнет из дома вон.

— Послушай, Брауни, — сказала леди Розабел, когда они вместе с Клер возвращались домой тем же вечером в коляске лорда Уоррингтона, — ты никогда не думала, как было бы здорово кочевать по городам вместе с труппой бродячих артистов?

— Ммм, — пробормотала Клер.

Леди Эстер разрешила дочери взять компаньонку в театр, но Клер почти не следила за представлением. Весь вечер она заново переживала события минувшего утра.

Саймон, лорд Рокфорд, поцеловал ее. Он хочет, чтобы она стала его любовницей. И она сама в какой-то ужасный миг в состоянии полного затмения была готова принять его бесстыдное предложение. Она сама была готова упасть ему в руки, как спелая груша.

— Что за глупости, дорогая, — пристыдила дочь леди Эстер и уже более сурово добавила: — Миссис Браунли, зачем вы подбиваете мою дочь на подобные выходки?

— Простите, миледи, — ответила Клер, потрясенная этим обвинением. — У меня и в мыслях не было внушать леди Розабел подобные идеи.

Она перевела взгляд на Розабел, которая сидела напротив нее рядом с матерью. Фонарь, освещавший коляску, бросал золотой отсвет на прелестную головку девушки в модной зеленой шляпке. Стороннему наблюдателю выражение лица Розабел показалось бы совершенно невинным, но Клер заметила лукавый блеск в ее голубых глазах.

Наклонившись вперед, Розабел полюбовалась на свое отражение в окне экипажа.

— Я нахожусь под большим впечатлением от спектакля, — сказала она. — Я бы плюнула на свою репутацию, если бы мне представилась возможность выступать перед восхищенными зрителями.

— Ты с ума сошла? — закудахтала леди Эстер. В своем сером шелковом платье и серой шляпе с перьями она походила на хорошо откормленную гусыню. — Ты не можешь общаться с подобными людьми. Я запрещаю тебе это.

— Осмелюсь предположить, что леди Розабел просто не подумала о последствиях подобного шага, — заметила Клер. — Не думаю, что ей понравилось бы сидеть под фургоном во время грозы и стирать одежду в холодном ручье.

— О! — Розабел сморщила носик и откинулась на подушки. — Конечно, я не смогла бы обходиться без слуг. Но все равно это было бы здорово, правда? Скользить по сцене и знать, что зрители ловят каждое твое слово.

— Вам пришлось бы заучивать длинные монологи, — заметила ей Клер. — И без конца репетировать.

— Не думаю, что все так ужасно, как ты это представляешь, — беспечно сказала Розабел. — Я знаю, что мать мистера Ньюкома тоже была когда-то актрисой, и ей это нравилось. Она даже умудрилась выйти замуж за виконта, и очень счастливо.

Леди Эстер неодобрительно фыркнула.

— Леди Барлоу вульгарна. Неудивительно, что у нее такой негодный сын. Сказывается происхождение.

— Я бы на твоем месте не напоминала о происхождении, мама. У нас, Лэтропов, тоже есть свои скелеты в шкафу. Взять хотя бы тетю Эмили.

Клер вцепилась пальцами в юбку и замерла. В первую секунду она чуть не бросилась на защиту своей матери, но, к счастью, вовремя опомнилась.

Леди Эстер обмахнулась носовым платком.

— Боже милостивый, зачем ты вообще о ней вспомнила? Ты хочешь довести меня до удара.

— Но она моя кровная родственница, мама, а твоя золовка. Что делать, если у нас такие злосчастные родственники. — Повернувшись к Клер, Розабел с энтузиазмом продолжила: — Много лет назад тетя Эмили сбежала из дома и вышла замуж за Призрака. Правда, тогда он еще не воровал, а был всего лишь бедным учителем. Хотя можно сказать, что он украл тетю Эмили из лона семьи.

— Я слышала эту историю, — глухим голосом ответила Клер. — Кто-то из дам, рассказывал ее на балу у герцога Стэнфилда.

— А ты знаешь, что дедушка лишил тетю Эмили наследства? С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу.

«Неправда! Мама много раз писала своему отцу, но он ни разу ей не ответил». Клер попыталась удержаться от презрительных нот в своем тоне и, старательно изображая сочувствие, произнесла:

— Это всегда трагедия, когда родители отказываются от своих детей.

— Возможно, но, по-моему, это ужасно романтично, что тетя Эмили пожертвовала всем ради любимого человека. — Розабел прижала руки к золотисто-зеленой пелерине, облегавшей роскошный бюст. — Между прочим, она была очень хорошенькой. У нее были десятки поклонников, и при желании она могла выйти хоть за герцога или даже принца. Если захочешь, я как-нибудь покажу тебе ее портрет.

Клер чуть не лишилась дара речи. Она и понятия не имела, что у кого-то есть портрет ее матери. Папа очень хотел заказать небольшую миниатюру, но потом мама умерла. Это случилось во время родов. Маленький братик Клер тоже не выжил. Ей тогда было всего двенадцать…

— Конечно, миледи, — вежливо проговорила она, стараясь не выдать своего нетерпения, — я с удовольствием посмотрю.

— Перестаньте, наконец, подначивать мою дочь, — сказала леди Эстер, замахав на Клер платком. — Надо же, портрет ей покажи! Я бы давно упрятала этот портрет куда-нибудь подальше, не будь на нем моего дорогого Джона. Но когда этого Холлибрука повесят, клянусь, что все-таки спрячу портрет.

Оживленное лицо Розабел внезапно помрачнело.

— Бедный дядя Гилберт. Я никогда его не видела, но мне неприятно думать, что его могут повесить.

— Что посеешь, то и пожнешь, моя дорогая, — наставительно ответила леди Эстер. — Он навлек позор на нашу семью, и этого я ему никогда не прощу.