Барбара Смит - Покоренное сердце

Нет, конечно же, нет. У него достаточно здравого смысла, чтобы держать себя в руках в чужом доме. Кроме того, он поспорил с мистером Гарри Мастерсоном на крупную сумму и вряд ли станет приставать к компаньонке, рискуя потерять Розабел.

Но если у него все-таки хватит на это наглости, она будет бороться с ним изо всех сил, убеждала себя Клер. В прошлый раз ему удалось разбудить в ней страсть, но на этот раз она не поддастся. В противном случае она поставит под удар свою честь, свое пребывание в этом доме и потеряет последний шанс доказать невиновность отца…

Саймон встал рядом. Заметив это, Клер внутренне ахнула, рука ее дрогнула, и на приглашении расплылась жирная клякса.

Этот человек передвигается неслышно, как кошка. Спрашивается, откуда у него, знатного джентльмена, такие повадки?

Она подняла на него холодный взгляд. Стараясь не выдать своего смятения, она резко сказала:

— Я просила вас держаться на расстоянии.

— Я не собираюсь до вас дотрагиваться. Я просто хотел отдать вам вот это.

Он протянул ей букетик фиалок.

Она посмотрела на цветы, потом на него, поражаясь его нахальству.

— Вы вытащили эти фиалки из букета, который подарили Розабел.

Он покачал головой.

— Эти цветы напоминают мне вас, Клара. Они ваши, хотя обстоятельства и не позволили мне, подарить их вам, открыто. Надеюсь, вы примете их в знак нашего примирения.

— Вы подарили цветы Розабел, а теперь говорите, что они предназначались мне?

— Да, — признал он, глядя на нее своими темными глазами. — Я хотел извиниться перед вами за вчерашнее.

— Извиниться. — Всплеск эмоций лишил ее возможности говорить. В ее душе боролись гнев, недоверие и внезапная нежность, которую она безжалостно подавила. — А вы не могли извиниться, не прибегая ко лжи?

— Я не обманываю вас. Ну не мог же я преподнести вам эти фиалки на глазах у леди Розабел…

— Естественно. Ведь вы пришли сюда для того, чтобы ухаживать за ней. Но стоило ей на секунду выйти из комнаты, как вы тут же начали волочиться за другой женщиной. Это называется предательством.

— Это не предательство, а просто попытка извиниться за свое поведение. — В его голосе появились бархатные ласкающие нотки. — Сам не знаю, что на меня вчера накатило. Обычно я не действую так необдуманно. Я был не прав, Клара. Надеюсь, вы сумеете меня простить.

Наклонившись, он положил фиалки на стопку с приглашениями. Фиолетовые крошечные лепестки словно дразнили ее, также как терпкий запах, который принадлежал только Саймону. Желание снова захлестнуло ее сладкой волной. Может, он и правда сказал то, что думает…

Однако, несмотря на высказанные сожаления, виду него был совсем не виноватый. Напротив, он смотрел на нее с выражением превосходства и, похоже, ожидал услышать слова благодарности в ответ на свой примирительный жест.

Клер задохнулась от ярости: на него и на свою собственную глупость. Она смахнула цветы со стола, вместе с ними упали и приглашения. Клер вскочила, гневно глядя на Саймона.

— Как вы смеете оказывать мне подобные знаки внимания? И это после того как высказали сожаления по поводу того, что воспользовались моей слабостью? Вы, должно быть, считаете, меня полной дурой и думаете, что я мечтаю стать вашей любовницей.

Его лицо снова стало жестким и надменным.

— Я всего лишь извинился — ни больше, ни меньше, ничего не ожидая в ответ.

— Вы хотите, чтобы я поверила, что знатный джентльмен считает необходимым преподнести служанке цветы для того, чтобы она приняла его извинения? — Клер сжала кулаки, чтобы удержаться от пощечины. — Я догадываюсь, что вы не привыкли к отказам. Ваше положение позволяет вам иметь все, что вы пожелаете, и для того, чтобы получить желаемое, вы готовы сказать или сделать все, что угодно.

— Не называйте себя служанкой, Клара. Ваши манеры и речь выдают в вас леди.

— Однако вчера вы обращались со мной как со служанкой. Вернее, с уличной девкой.

Воспоминание о вчерашнем больно кольнуло ее. «Нет, мне все равно, что обо мне подумает этот надменный и слишком красивый аристократ, — решила Клер. — Мне все равно».

Саймон в отчаянии запустил пальцы в свои густые черные волосы.

— Сжальтесь надо мной, вы же вдова. Я знаю множество женщин из высшего общества, которые имеют тайные связи. Я поступил так не потому, что не уважаю вас.

Можно подумать, он поступил бы иначе, если бы знал, что она девственница. Клер не находила ему оправданий.

— Я не принадлежу к высшему обществу, — напомнила ему она. — Я получаю жалованье за свою работу в качестве компаньонки леди Розабел. Я штопаю ее белье, привожу в порядок ее вещи и выполняю множество других обязанностей. Я выполняю работу прислуги, и мое происхождение в данном случае не имеет никакого значения.

Неожиданно его взгляд смягчился, губы слегка изогнулись, отчего он стал просто чертовски привлекательным.

— Вы так обидчивы, Клара. Ни одна служанка не позволила бы себе разговаривать со мной в таком тоне.

Его улыбка напугала ее сильнее, чем, если бы он навел на нее пистолет. Внутри ее тела разлилось непонятное тепло. Она презирала себя за то, что так реагирует на этого мужчину, за то, что страсть заставляет ее забыть все свои принципы.

— В таком случае можете считать меня адвокатом всех служанок, пострадавших от вас, мужчин. Не сомневаюсь, что вы испытываете свои чары на всех женщинах низшего класса. Словом, на тех, кто от беспомощности и страха не может вам отказать.

— Я никогда не имел дела со служанками. И никогда не принуждал женщин к любовной связи против их воли.

— А что же было вчера?

Губы его изогнулись еще сильнее.

— Послушайте, Клара, кто из нас лжет? Вы не можете отрицать, что пылко отвечали на мой поцелуй и тоже хотели, чтобы этот поцелуй получил свое естественное продолжение.

Она густо покраснела. Не желая, чтобы он догадался о причине ее смущения, она твердо сказала:

— Вы добились от меня этой реакции против моей воли. Позвольте внести ясность: я не буду вашей любовницей. Мысль об этом мне отвратительна.

Улыбка слетела с его губ, и его карие глаза стали непроницаемыми. Сейчас перед ней снова стоял могущественный граф Рокфорд.

— Даю вам слово, что больше не прикоснусь к вам.

— Чего стоит ваше слово? — фыркнула она. — Вы уже доказали, что не имеете представления о чести.

Его зрачки слегка расширились, и она почувствовала, что ее выпад, наконец, достиг своей цели.

— Достаточно, мадам. Если мое внимание оскорбляет вас, я больше вас не обеспокою.

Он остался стоять с отстраненным видом, а у Клер возникло неприятное чувство, что она сильно обидела его. Может, она была слишком резкой? Даже если и так, он получил по заслугам. И то, что он считает ее опытной женщиной, нисколько его не извиняет.

Нужно сесть за стол и заняться приглашениями. У нее есть более насущные заботы, чем обиды этого джентльмена. Пора отвлечься от мыслей о надменном аристократе и сосредоточиться на том, как вызволить отца из тюрьмы. Кстати, нужно как следует изучить список мистера Мэнди…

Клер бросила взгляд на стол, и сердце у нее екнуло. На столе стояла только серебряная чернильница. Приглашения валялись на ковре. Она совсем забыла, что смахнула их со стола в припадке ярости.

И на самом видном месте лежали смятый букетик фиалок и документ, который явственно обнаруживал ее интерес к Призраку.

Саймон нагнулся, чтобы помочь Кларе собрать приглашения. Она выглядела бледной и напряженной, когда схватила какой-то листок — вероятно, список приглашенных, — и торопливо сложила его вчетверо. Только после этого она начала поднимать приглашения. Она стояла перед Саймоном на коленях, но не бросила ему ни взгляда, ни слова, от чего его охватило чувство потери.

Он всего лишь хотел извиниться. И вместо того чтобы улучшить ее мнение, окончательно упал в ее глазах.

Саймон мрачно смотрел, как она потянулась за фиалками и положила их на стол. Вырез фиолетового платья слегка обнажал ее грудь — не такую пышную, как у Розабел, но достаточно большую, чтобы заполнить мужскую руку. Он поспешно отвел глаза, чтобы она не заметила его нескромного взгляда. В ее теперешнем состоянии она может расценить этот взгляд как новое оскорбление. Черт его дернул сказать Кларе, что фиалки предназначались ей. Он должен был догадаться, что она все равно ему не поверит.