Элоиза Джеймс - Покоренный ее красотой

Наконец они ушли.

– Вы не можете быть уверены, что не заразитесь, – сказала Линнет. В ее глазах блестели слезы.

Он пожал плечами:

– Если я заражусь, то позабочусь о себе. Обычно мои потери от этой болезни весьма незначительны, при условии, что больные успевают добраться до меня вовремя.

– Я не хочу покидать вас.

– А я не хочу жениться на вас.

Ну вот, правда высказана, коротко и ясно.

– Вам придется подождать моего отца снаружи, – сказал Пирс. – Держитесь подальше от всех, кого встретите, включая Прафрока. Поняли? Пожалуй, вам лучше подождать сбоку от здания. Думаю, болезнь распространяется через кашель. – Он тяжело опирался на трость.

Линнет сделала глубокий вздох.

– Я не хочу покидать вас, – повторила она.

– У вас нет выбора, – сказал он. – Господи Боже, Линнет, что еще я должен сказать, чтобы вы поняли? Я не хочу жениться на вас!

– Я еще не решила, хочу ли выйти за вас замуж, – отозвалась она, пытаясь шутить. – Но склоняюсь к этой мысли.

– Этот вопрос не стоит. И никогда не стоял.

Глядя на его осунувшееся лицо с темной щетиной и тенями под глазами, Линнет вдруг отчетливо поняла, что любит этого мужчину. И никогда не полюбит другого. Ее привлекали его ум, юмор, яростный темперамент, но покорило его страстное сердце.

– Идите, – нетерпеливо произнес он. – Я не женюсь на вас. Неужели я недостаточно ясно выразился?

– Нет. – Она видела боль в его глазах и понимала, чем она вызвана. – Мы принадлежим друг другу, – сказала она, ощутив момент истины. – Вы никогда никого не полюбите, кроме меня.

– Вы слишком уверены в собственной неотразимости, – отозвался Пирс, не желая вникать в ее слова. – Не могли бы вы уйти, пока я не сказал что-нибудь, о чем пожалею?

Но сердце Линнет парило на крыльях страсти и любви.

– Я люблю вас! – сказала она. – И вы любите меня.

– Мне плевать на это, – заявил Пирс.

Она нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

– То, что я сказал. Меня не интересует, что вы чувствуете ко мне. Или думаете, что чувствуете ко мне.

– Почему вы так жестоки?

– Я не жесток. Просто сейчас неподходящий момент для любезностей. В отличие от честности.

Она подбежала к нему и схватила за лацканы камзола. Пирс резко отпрянул.

– Я могу быть заразным. Отойдите!

– Вы не больны. Вы никогда не болеете. Я вам верю.

– В таком случае поверьте мне, когда я говорю: Линнет, я не хочу жениться на вас. Не хочу, понятно?! – выкрикнул он.

– Хотите, – возразила она, обхватив его лицо ладонями и притянув к себе. Ее губы нашли его губы, жадные, нетерпеливые, обожающие.

– Я не хочу жениться ради секса, – заявил он, оттолкнув ее.

Линнет схватила его за рукав, когда он повернулся, собираясь уйти.

– Ради Бога, где ваше достоинство? Я трахнул вас, и нам было хорошо вместе. Но вы не первая и не последняя в моей жизни.

Линнет судорожно сглотнула.

– Почему вы говорите со мной в таком тоне?

– Потому что иначе вы не станете слушать меня, – отозвался он с досадой. – Вы знаете, что я за человек, Линнет. Мы неплохо проводили время, трахаясь, валяясь на простынях, называйте это, как пожелаете. Но я никогда не притворялся, что это закончится свадьбой.

– Да, – прошептала Линнет, – я знаю.

– Наверное, мне следовало отвергнуть вас, – сказал он. – Но вы были рядом, и вам не терпелось.

– Мне не терпелось? – Похоже, она такая же, как ее мать, по крайней мере в глазах Пирса. – Значит, в этом все дело?

– И вы чертовски красивы, – сказал он, откинув со лба волосы. – Но да, вам не терпелось. Вам придется проявить больше сдержанности, если вы снова окажетесь в подобной ситуации.

Ее сердце окаменело.

– Послушайте, вам придется уехать. Мне нужно поспать. У нас с Себастьяном полный замок больных. Биттс уже слег, что означает, что двое других могут также заболеть.

– Я могла бы… – начала она, но слова замерли у нее на губах.

– Уезжайте, – сказал он. – Вы ничем не можете помочь. Вам нечего здесь делать.

– И вы не хотите меня, – сказала она, испытывая потребность произнести это вслух.

– Если вы имеете в виду, хочу ли я вас в сексуальном смысле, то хочу. Что неудивительно, учитывая вашу красоту и темперамент. Каждый мужчина желает этого в постели.

Но хочу ли я жениться на вас и жить с вами, пока смерть не разлучит нас? Нет. И никогда не захочу.

В его глазах мелькнуло сочувствие. Это сочувствие показалось ей еще более ужасным, чем его жестокость.

– Вы не желаете признавать, что любите меня, потому что это означает, что вам придется взять на себя ответственность за собственное счастье или несчастье, – заявила она, вздернув подбородок и устремив на него вызывающий взгляд.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что сказала, – резко отозвалась Линнет. – Если бы вы женились на мне, если бы признались мне в своих чувствах, это означало бы, что несчастье не данность, а выбор.

– Чушь!

– Я люблю вас, – сказала она. – И не боюсь сказать об этом вслух. В отличие от вас.

– Я не…

– Вижу, – перебила она его, направившись к окну. – Надеюсь, в замке все будет в порядке.

– Непременно, – отозвался Пирс. Теперь, когда Линнет стояла к нему спиной, ей показалось, что в его голосе послышалась боль. Но когда она обернулась, его челюсти были решительно сжаты, лицо выражало неколебимость.

Линнет помедлила еще один, последний раз, потому что была упрямой женщиной.

– Я подожду вас в Лондоне – сказала она. – Некоторое время. На тот случай, если вы передумаете.

– Неужели здесь ни у кого нет достоинства? – вскричал он. – Вы ведете себя так же позорно, как мой отец!

– Я не против того, чтобы выглядеть дурочкой из-за вас, – отозвалась она. – Потому что люблю вас.

Ответа не последовало, и Линнет подумала, что, возможно, его никогда не будет. Она вскарабкалась на подоконник.

– Садитесь в карету герцога, – произнес Пирс за ее спиной, кивнув в сторону большой кареты, запряженной лошадьми, которые нетерпеливо ржали, перебирая копытами. – Ту, что с гербом.

– До свидания, – сказала Линнет. – Храни вас Бог. – И выпрыгнула из окна прежде, чем он успел что-либо сказать, потому что знала, что это будет совсем не то, что ей хотелось бы услышать.

Линнет не сдержала слез.

Роберт помог Маргарите выбраться из окна, но она отказалась сдвинуться с места, прислушиваясь к голосу Пирса, доносившемуся из гостиной.

– Нам нужно идти, – тихо сказал он, схватив ее за руку, когда их сын решительно произнес:

– Я не хочу жениться на вас.

– Дурак, – прошептала Маргарита. – Какой дурак. Линнет просто предназначена для него. Другой такой больше не будет.

Но Роберт потащил ее по тропе, ведущей к сторожке, молча слушая, как она говорит ему то, что он уже знал: что Пирс, похоже, твердо намерен навлечь на себя еще больше несчастий. Что их сын не способен принять женщину, которую любит и которая любит его.

Она замолчала, лишь когда они вошли в переднюю комнату сторожки. Обстановка крохотного коттеджа выглядела скорее как сельский домик джентльмена, чем жилище слуги. На стенах висели картины, и комната светилась нежными красками, подчеркнутыми алым покрывалом, наброшенным на диванчик у камина.

– Как странно, – сказала Маргарита, оглядываясь по сторонам. – Снаружи это место выглядит довольно невзрачно, но, признаться, оно очаровательно. Посмотрите на этот диванчик. Разве он не стоял в гостиной только на прошлой неделе?

У Роберта были собственные идеи, почему коттедж напоминает уютное гнездышко, но он сомневался в том, что мать Пирса оценит его проницательность.

– Теперь можешь оставить меня, Роберт, – сказала Маргарита, приоткрыв дверь в спальню и сунув голову внутрь. – Мне будет здесь вполне удобно, а если Пирс заболеет, можешь быть уверен, что я позабочусь о нем.

– Я никогда в этом не сомневался, – сказал герцог, остановившись за ее спиной.

Она улыбнулась, оглянувшись через плечо. Он больше не целовал ее после того первого случая, опасаясь дать ей повод отвергнуть его навсегда. Но они подолгу разговаривали о последних годах, о том, как он постепенно избавлялся от опиумного дурмана – только для того, чтобы понять, что потерял свою семью. В течение одиноких лет, которые последовали за этим, его единственной радостью было знать, что Маргарита заботится об их сыне как нельзя лучше.