Элоиза Джеймс - Покоренный ее красотой

– Конечно, она будет здесь к ужину.

Элиза оказалась не более искусной в утаивании правды, чем Пирс. Войдя в комнату, она отпрянула, прижав руку к сердцу.

– Боже милостивый! – ахнула она. – Ваши волосы, ваши бедные волосы, – запричитала она, но ее взгляд, как завороженный, устремился к лицу и шее Линнет. – Не может быть, чтобы это было по всему телу?

Еще одна слеза скатилась по щеке Линнет. Она кивнула.

– Вы чуть не умерли. – Элиза подошла ближе, но у нее был такой вид, словно она дважды подумает, прежде чем коснется Линнет. – Говорят, его милость вначале подумал, что вы мертвая.

Линнет предпочла бы умереть, чем жить с такой кожей.

Элиза догадалась, о чем она думает.

– Это пройдет, – поспешно сказала она. – Я уверена. Мы… мы будем купать вас в минеральных солях каждый день. Дважды в день. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь выглядел, как вы. Значит, это пройдет. Хотя… – Она осеклась.

– Что? – прохрипела Линнет.

– О, ваше бедное горло, – воскликнула Элиза. – Что стало с вашим голосом?

– Что? – повторила Линнет.

– Его милость сказал, что вы вроде как единственная, кто переболел так сильно и выжил, – сказала Элиза. – Наверное, поэтому я никогда не видела такого раньше.

Линнет в отчаянии закрыла глаза. Она выжила, но осталась с изуродованной кожей.

– Вам больно, когда я прикасаюсь к вам? – спросила Элиза.

Линнет устало покачала головой.

Пальцы Элизы были нежными и прохладными.

– Это как короста, – сказала она. – Наверное, она ужасно стягивает кожу.

– Домой, – прохрипела Линнет, перехватив ее взгляд.

– Вы хотите домой? Это разобьет сердце вашего отца, вся эта история.

В этот момент Линнет не дала бы ломаного гроша за то, что подумает ее отец. Просто ей хотелось оказаться в своей комнате, вдали от всех, кто…

Вдали от Пирса.

Вдали от мужчины, который любил ее тело и считал, что ее волосы похожи на темное золото.

– Я спрошу, – пообещала Элиза. – Но я не уверена, что его милость позволит вам уехать. Он ухаживал за вами сам, знаете ли. Спас вам жизнь, когда никто другой не смог бы, поил вас с ложечки каждый час, накрывал вас влажными простынями, а затем снова согревал.

Сердце Линнет сжалось. Пирс всегда согревал ее своим телом, когда они плавали вместе. Она не сомневалась, что он сделал все возможное, чтобы она выжила. Он не терпел поражений, особенно от смерти.

– Говорят, – продолжила Элиза, – у вас был еще тот вид, когда они нашли вас в том курятнике.

Линнет помнила лишь отдельные фрагменты, но то, что она помнила, было не слишком приятным. Запах… запах первым всплыл в ее памяти. Она содрогнулась.

– Первым делом нужно доставить вас в замок, – говорила Элиза. – Видели бы вы герцога и герцогиню. Они теперь как пара голубков. Герцог хотел получить специальное разрешение, но леди Бернис заставила его дать объявление в деревенской церквушке. Уже пошла вторая неделя. Так что на следующей неделе они повенчаются. Вы слышали когда-нибудь более романтическую историю?

Линнет покачала головой.

– Хотя сомневаюсь, что вам захочется присутствовать на церемонии, – сказала Элиза, снова пробежавшись пальцами по руке Линнет.

– Никогда, – сумела выговорить Линнет, имея в виду, что она никогда не выйдет из дома. В таком виде.

– Ну, что касается никогда, – отозвалась Элиза, – будем надеяться на лучшее. Существуют всякие мази, которые мы будем использовать, соляные ванны, и через неделю, возможно, через месяц вы будете как новая монетка. Ну и все эти кремы, которые рекламируют в газетах, – добавила она. – Для очистки и смягчения раздраженной кожи. Надо будет попробовать, когда мы вернемся в Лондон. Ваш отец купит их все, если понадобится. Граф послал ему письмо, кстати, на тот случай, если он тревожится, не получая от вас известий так долго.

Линнет закрыла глаза и попыталась представить своего отца, обеспокоенного ее долгим молчанием.

– И даже если ваша кожа будет не совсем такой, как раньше, – продолжила Элиза, – это не важно, потому что вы будете графиней и когда-нибудь станете герцогиней.

Линнет распахнула глаза.

– Любой скажет, что этот мужчина любит вас до безумия, – улыбнулась горничная. – К тому же он сказал своему отцу и маркизу, что женится на вас. Они приезжали сюда на второй день, чтобы посмотреть, как вы себя чувствуете. Он не пустил их к вам, но сказал, что вы проживете достаточно долго, чтобы выйти за него замуж. Это слышали три лакея, так что можете не сомневаться в том, что это правда.

– Нет, – сказала Линнет. Она никогда не выйдет замуж за Пирса. Собственно, она не выйдет замуж ни за одного мужчину, но особенно за графа Марчента.

Но Элиза не расслышала ее слабого протеста.

– Я выгляну на минутку, – сказала она, – посмотрю, что можно сделать для вас. Должно же быть какое-нибудь средство, чтобы смягчить вашу кожу.

Она вышла, но Линнет могла слышать ее голос через открытую дверь.

– Мне нет дела, что он спит. Наверняка есть какое-нибудь средство, чтобы смягчить ее кожу. – Послышалось приглушенное бормотание. – Ладно. – Она вернулась с банкой в руках. – Я собираюсь намазать вас этим с ног до головы. – Она открыла банку и понюхала. – Пахнет, как пиво. Пиво с сосновыми иголками. Впрочем, не все ли равно, если оно действует?

Линнет позволила намазать себя маслянистым, сильно пахнущим составом, вначале спереди, потом сзади.

– Господи всемогущий, здесь еще хуже! – воскликнула Элиза, осторожно натирая мазью зад Линнет. – Хотя я не думала, что такое возможно.

Еще несколько слезинок скатилось на подушку.

К тому времени, когда Пирс вошел в комнату – без стука, словно это была его собственная спальня, – Линнет приняла решение. Ясно, что она не может пока уехать домой. Ей нужно набраться сил. Она съела больше супа, чем ей хотелось. Чем скорее к ней вернутся силы, тем скорее она сможет уехать.

Он склонился над ней так низко, словно собирался поцеловать.

– Уходи, – сказала она, отвернувшись. Слово прозвучало как жалобный писк, но вполне членораздельно.

Пирс выпрямился, нахмурившись.

– От тебя пахнет, как от пивной бочки. Чем это тебя намазали?

– Вот этим, – отозвалась Элиза, выступив вперед с теперь уже пустой банкой.

– Я велел Нейтену отослать эту мазь судомойкам, для их загрубевших рук, – сказал Пирс. – Впрочем, хуже не будет.

– Я должна была что-то сделать, – заявила Элиза, оправдываясь. – Бедняжка не может оставаться в таком состоянии. Подумать только, ей нельзя показаться на улице, чтобы не вызвать столпотворение.

Она никогда больше не посмотрит в зеркало, решила Линнет.

– Уходи, – снова каркнула она, обращаясь к Пирсу.

– Мне следовало догадаться, что из тебя получится капризная пациентка.

Линнет посмотрела на Элизу. И та, благослови ее Бог, шагнула вперед, чтобы дать отпор упрямцу.

– Моя хозяйка хотела бы, чтобы вы покинули комнату, лорд Марчент, если позволите. Поскольку она не в состоянии объяснить это вам, я вынуждена говорить за нее.

– Прекрасно! – резко бросил Пирс, направившись к двери, но обернулся, прежде чем выйти. – Я зайду позже с твоим ужином. Думаю, тебе пора попробовать что-нибудь более существенное, чем суп.

Линнет бросила отчаянный взгляд на Элизу. Горничная снова выступила веред, словно охраняя ее постель.

– Если вы передадите ужин мне, милорд, я позабочусь о том, чтобы моя хозяйка съела все до последней крошки. Она еще не готова принимать посетителей.

– Я не посетитель! – рявкнул Пирс.

Элиза воинственно сложила руки на груди.

– О, ради Бога, – внезапно сказал он и вышел из комнаты. Линнет прислушивалась к стуку его трости в коридоре и на лестнице, пока он не затих в отдалении.

Элиза подошла ближе.

– Я не смогу долго удерживать его на расстоянии, – сказала она, глядя на Линнет. – Он врач. И уже видел худшее. В первую ночь он был один рядом с вами.

По щеке Линнет скатилась слеза. Элиза села на краешек постели и положила ладонь на ее локоть, даже не поморщившись от ощущений.

– Ну, ну, – сказала она. – Если кто и заслужил право хорошенько выплакаться, так это вы.

Так продолжалось неделю. Пирс врывался в комнату, а Элиза выпроваживала его. Иногда Линнет казалось, что парочка наслаждается этими маленькими представлениями. Элиза постоянно кричала на графа, а Пирс, не задумываясь, отвечал ей тем же.