— Ты позвонишь ему и скажешь не лезть в это дело. Возможно, деньги даже ещё не отправлены. — Знаю, что это не так. Тео сказал, что она уедет сегодня вечером. Уверена, она не сдвинется с места, пока на её счете не появятся деньги. Значит, деньги уже переведены. Кроме того, я не собираюсь отказываться от помощи Тео, чтобы успокоить эго моего брата. Почему мужчины должны быть такими неандертальцами?
— Всё уже оплачено. Тео не затягивает с такими вещами. Он хотел, чтобы она убралась, как можно скорее. Это означает, что он постарается заплатить ей, как можно раньше.
— Бл*дь! — Он поворачивается и шагает передо мной. — Я не буду в долгу перед этим ублюдком, — кричит он.
— Ты нет. Я буду. — Возможно, это должно меня беспокоить, но это не так. Тео не такой. Я знаю его. Он не обязан был помогать мне. Но он хотел. Он всё ещё любит меня. Но я не могу сказать это Гарри. Мой брат ненавидит Тео. — Я не могла жить с мыслью, что она здесь, Гарри. Мне нужно было, чтобы она исчезла. Тео сделал это. И я не буду извиняться за это, — тихо говорю я.
— Ты должна была оставить это мне, — повторяет он. Гарри мгновение смотрит на меня, прежде чем качает головой и уходит дальше по коридору. — Мне не нравится это, всё слишком просто, — бормочет он, пока идёт.
По правде говоря, вся эта ситуация сплошная головная боль. Почему моя мать оказалась здесь? Какие у неё мотивы? Могу ли я доверять Тео, несмотря на всё, что произошло между нами? Почему он пошел к ней сам? Что она сказала ему? Последнее вызывает самое большое беспокойство. Моя мать мертва для меня последние восемь лет. С ней я похоронила свои секреты, но теперь она вернулась. Она знает вещи, которые могут разрушить меня. Вещи, которые я определённо не хочу, чтобы узнал Тео. Я, возможно, и не могу быть с ним, но я всё ещё люблю его. Я никогда не захочу, чтобы он однажды посмотрел на меня и увидел, кто я есть на самом деле.
Я возвращаюсь в гостиную и сажусь на диван. Будет ли когда-нибудь конец этой драме? Чувствую, что приближаюсь к моменту предела прочности. Тупо смотрю на экран, где на паузе застыло достойное обморока, очень обнажённое тело Ченнинга Татума. Это слегка прочищает мой мозг.
Я вздыхаю и поворачиваюсь к Молли и Джорджу, они оба, молча, смотрят на меня.
— Что? — взрываюсь я.
— Полтора. Бл*дь. Миллиона! — кричит Молли.
Я закатываю глаза.
— Ты говоришь так, будто это я получила эти деньги.
— Черт побери, — выдыхает она.
— Послушай меня. Парень помешан на тебе, Лиллс, — говорит Джордж с выражением «я же говорил тебе» на лице.
У меня нет желания продолжать этот разговор. Не ещё раз.
— Я иду спать.
— Ах, Лиллс, нет. Прости. — Джордж поднимает руки, на его лице извиняющееся выражение.
— Нет, всё хорошо. Это был сумасшедший день. Мне просто нужна передышка. Понимаешь?
Он кивает, и я иду в свою комнату. Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Почему моя жизнь всё время кажется одним большим беспорядком, который я не могу быстро убрать? Как только мне удаётся ликвидировать один беспорядок, тут же появляется другая проблема. И это никогда не заканчивается. Мне просто нужно лечь спать и притвориться, что моя жизнь нормальная.
Ох, как же я этого хочу... Как только я ложусь и закрываю глаза, образы приходят ко мне, воспоминания... кошмары.
Я лежу в постели и жду, просто жду. Темно, только луч света пробивается из-под двери моей спальни. Я смотрю на эту маленькую полоску света, как будто от неё зависит моя жизнь. Слышу скрип шагов на лестнице. Он идёт. Я начинаю сильно трястись. Я сажусь и отползаю в самый дальний угол моей кровати. Подтягиваю колени к груди и прижимаю своё лицо к ним. Пожалуйста, не заходи, пожалуйста, не заходи. Мысленно повторяю это снова и снова, молясь, чтобы он не зашёл сюда, отчаянно надеясь, что это будет не одна из «тех» ночей.
Я слышу его тяжёлые шаги по лестнице, один, два, три, а затем он останавливается. Медленно поднимаю голову, моё сердце бешено бьётся у меня в груди. Полоска света почти исчезла, разрушенная большой тенью. Он здесь.
Дверная ручка медленно поворачивается, и я всхлипываю от громкого щелчка, который звучит как фейерверк, взрывающийся в тишине моей комнаты. Дверь медленно распахивается, и там стоит он. Его широкое тело заполняет дверной проём, он слегка пошатывается, когда входит в комнату.
— Вот где ты, принцесса. — Он подходит ко мне, и моё тело застывает. Страх охватывает меня с такой силой, что трудно дышать, тяжело даже двинуться. Слеза скользит по моей щеке. Он грубо сжимает моё лицо. — Не плачь, принцесса. Ты не такая красивая, когда плачешь, — шипит он. От него исходит запах виски и сигарет.
Он грубо хватает мои лодыжки и тянет мои ноги от груди.
— Я хочу тебя увидеть, — говорит он. Я начинаю чувствовать блаженное забытьё, мой ум отключается. Это единственный способ пережить это.
Он тянет мою ночную сорочку, пока она не достигает талии. Потом ведёт руками вверх по моим бёдрам, прикасаясь ко мне, ощупывая меня.
— Ты такая совершенная, принцесса, — говорит он, облизывая губы. Дверь спальни всё ещё широко открыта, пропуская свет в комнату. Лучше, когда это происходит в темноте, тогда мне не нужно смотреть на него. Я вижу его, и от этого меня тошнит. Дверь открыта, потому что никто не придет. Никто мне не поможет. Никто меня не спасёт. Он убедился в этом.
Он грубо разводит мои ноги. Я отворачиваюсь от него, поэтому он не увидит слёз, текущих по моему лицу, и мой мозг окончательно отключается. Я думаю о Гарри, о том, какой раньше была наша жизнь до него. Я помню день, когда мы с Гарри были на пляже, строя замок из песка. Гарри сказал мне, что однажды он построит мне настоящий замок, как у настоящей принцессы.
Я больше не хочу быть принцессой. Я просто хочу быть свободной.
Раздаётся громкий хлопок, я смотрю сквозь слёзы и вижу Гарри, стоящего в дверях.
— Убери от неё свои грязные лапы, мерзкий кусок дерьма! — кричит он. Губы Гарри разбиты и кровоточат, а глаз распух и посинел.
Он встаёт и поворачивается лицом к Гарри.
— Убирайся, — говорит он.
— Ты больной ублюдок. — Гарри бросается и бьёт его в челюсть. Его голова едва покачнулась от удара.
Он смеётся.
— Похоже, мне нужно преподать тебе урок. — Он так сильно бьёт Гарри, что тот отлетает на другую сторону комнаты.
Я кричу. Не Гарри. Он может делать со мной всё, что пожелает, пусть только оставит Гарри в покое.
— Гарри! — плачу я.
Он подходит к Гарри и сильно бьёт его. Я кричу и кричу, но он пинает его ногами снова и снова.
***
Я просыпаюсь от собственного крика, моё тело покрыто потом, я дрожу. Из моего горла вырывается всхлип, когда картинки из моего сна снова и снова всплывают в мозгу. Дверь в мою спальню распахивается, и Гарри подходит к кровати. Он притягивает меня в свои объятия и крепко сжимает. Я зарываюсь лицом в его грудь и плачу. Я плачу за всё, что мы вместе потеряли, за боль, которую мы пережили и, в основном, за все те страдания, которые мы испытываем до сих пор. Неспособность сбежать от своего прошлого – худшая часть всего этого.
— Шшш. Всё хорошо, Лиллс. — Он гладит мои волосы. Для нас это обыденная ситуация, она совсем не новость для Гарри. Вначале, когда он только забрал меня из того места, у меня были такие ночные кошмары, что он просто спал в моей постели. Два года подряд я принимала снотворное, просто чтобы я смогла уснуть. Гарри знает, как обстоят дела. Здесь и сейчас он – мой якорь. Он напоминает мне, что он не тощий подросток, которого избивали до полусмерти. Он здесь рядом со мной. Мы здесь и сейчас.
Я отстраняюсь от его груди, и он сжимает ладонями моё лицо, всматриваясь в мои глаза.
— Ты в порядке? — шепчет он.
Я киваю. Смутно слышу, что звучит дверной звонок, но затяжной кошмар угрожает поглотить мой разум, отвлекая меня от всего, кроме глаз Гарри и его дыхания. Я выравниваю своё дыхание в такт с дыханием брата. Он научил меня этому, когда я была ребёнком. Всякий раз, когда мне снился плохой сон или была паническая атака, он держал меня и заставлял дышать вместе с ним. Вдох и выдох, вдох и выдох. Медленно мой разум начинает возвращаться ко мне, здесь и сейчас, в эту комнату.