Джетти Вудрафф - Покорная

Затем темнота.

Люблю вас, мои маленькие Клайды.

Голова была туманной, словно что-то кипело внутри. В ушах раздавалось протяжное би-и-ип на фоне того, как кто-то звал меня. Габриэлла. Габриэлла? Почему свет был таким ярким? Ничто не имело смысла. Где я была? Мертва? Что-то случилось? Я умерла?

— А вот и Вы. Как себя чувствуете?

Глаза открылись навстречу яркому свету. Расплывчатый доктор и две медсестры нависли надо мной. В глазах пульсировало, а во рту пересохло. Я пыталась понять, что происходит, но терпела неудачу с каждым предположением. Где я была, как я туда попала, что со мной было не так?

— Миссис Пирс. Откройте глаза для меня.

Пирс? Пирс. Нет, это неправильно. Я хотела сказать ему, что я не Пирс, но сухость во рту преодолела недопонимание.

— Можно мне воды?

К моим губам поднесли освежающую, прохладную жидкость, и я потянула, что было сил.

— Можете рассказать мне, что произошло, миссис Пирс? Вы помните, как попали сюда?

— Моя фамилия — Делгардо, — поправила я. Кто, черт возьми, эта миссис Пирс? Подождите. Кто такая Делгардо? Глаза были закрыты, а голова кружилась, пытаясь придать смысл происходящему. Ничего не выходило. Абсолютно.

— Это ее девичья фамилия, — раздался голос из-за спины врача. Я снова открыла глаза. С большим усилием я приподняла голову и увидела мужчину в джинсах, футболке и бейсболке, надетой задом наперед. Одним глазом я заметила у себя ортопедический аппарат от лодыжки до бедра. По обеим сторонам были металлические штыри. Пошевелив пальцами левой руки, я почувствовала их и там. То же самое. Бандаж. Начиная от кисти и заканчивая локтем. Голова была забинтована, а левый глаз не получалось открыть из-за отека. Без сомнения, я была в больнице.

Я изучила парня, пялившегося на меня почти что свирепо. Словно он был зол на меня. Но я не знала его.

— Да, вот так, Гэбби. Оставайтесь со мной, — кашлянул доктор, направляя фонарик-ручку мне в глаз. Я знала, он хотел, чтобы я проследила за ним, но я не могла. Не было сил. От бессилия я опустила голову на подушку, не способная больше держать ее. Перед глазами пролетели вспышки воспоминаний. Ветер. Тучи. Смех. Авария. Я попала в аварию.

— Никто не зовет ее Гэбби. Она не будет отзываться на это имя, — убедил хорошего доктора строгий голос. Первым желанием было снова найти его взглядом, но слабость не позволяла сделать этого. Я закрыла глаза, нуждаясь в минутке или тысячи. Нужно было подумать о своем состоянии. Понять, где я была и что произошло. В отличие от пазла, ничего не складывалось. Кусочки не стыковались. Я не могла думать о том, кем я была или откуда пришла. Я ни о чем не могла думать. Я отпустила все. Окунулась в темноту. Снова.

Я думала, что спала несколько часов, но позже выяснилось, что прошло три дня. Боль пронзила шею, и голова закружилась, когда я попыталась повернуть ее. По положению солнца было видно, что был уже поздний вечер, но часов я найти не могла. Больничная палата. Я была в больнице. Все тело болело. Казалось, будто меня прокрутило в барабане стиральной машины. Громкий стон слетел с пересохших губ, когда я попыталась пошевелиться.

— Как Вы себя чувствуете? — спросила медсестра сбоку. Ее голос был мягок и мил. Комната была темной и тихой. Никого, кроме медсестры и меня.

— Словно меня переехал грузовик. Это так?

— Вы попали в автомобильную аварию. Насколько я знаю, машину несколько раз перевернуло. Вам повезло, что Вы выжили.

— Я была одна?

— Да. В восьмидесяти милях от дома, — раздался голос в дверях. Тот же мужчина с бейсболкой задом наперед вошел из коридора. Только в этот раз без головного убора. Он впился в меня взглядом, сдувая пар со стакана кофе. Я прищурилась и посмотрела на него, пытаясь сфокусировать зрение, сконцентрировавшись на нем. Ничто в нем не было мне знакомо. Совершенно ничего. Парень наградил медсестру пристальным взглядом, и она сжалась, как испуганный котенок. Она опустила глаза в пол, когда он смотрел на нее, одним выражением лица приказывая ей уйти. Даже без слов это читалось громко и ясно. Медсестра так и поступила.

— Я пойду приготовлю оборудование. Доктор Мираж хочет сделать еще одну компьютерную томографию.

— Все плохо? Что со мной? — Я была больше озабоченна своим состоянием, чем этим придурком. Не помня, я осознавала, что он был моим мужем. Я не только была разбита, я еще и была замужем за кретином. Попытки придать смысла происходящему вызывали рой мыслей. В одну секунду я пыталась понять, кем была моя мать, а в другую задавалась вопросом, каким было мое имя. Я искала в голове ответы, которых там не было.

— Доктор скоро поговорит с Вами. Вы счастливица, — повторила она, улыбаясь и покидая комнату. Чувство дискомфорта охватило меня, когда я поняла, что осталась с ним наедине.

Он наклонил голову в сторону, улыбаясь мне, но это не было милой улыбкой. Он злился на меня. Возможно, мы поругались перед аварией или еще что-то.

— Тебя не спасет притворство о потери памяти.

— Что? Спасет от чего? — спросила я, нахмурив брови. Он щелкнул языком и отпил кофе. Его глаза пристально следили за мной сквозь пар, а ухмылка не покидала его лицо.

Пар все еще поднимался над стаканом, когда он поставил его на полку и повернулся ко мне. Я наблюдала, как он облизал губы и подошел ко мне. Затем перевела взгляд от холодного выражения лица на его пальцы. Я сжала плечи, когда два пальца прошлись по моей руке к кончикам пальцев. Комнату охватила тишина, если не считать писка аппаратов и моего громкого сердцебиения. Я молчала, уставившись на него, пока он держал в руке мою ладонь. Подушка под моей головой помешала мне отстраниться, когда он наклонился, приближая свои губы к моим.

— Продолжай. Я на самом деле наслаждаюсь этой фигней. Лишь мысль начать всё заново вызывает стояк, — произнес он мягко напротив моих губ.

Мои губы оставались сжатыми в тонкую, прямую линию, пока он целовал меня. Рычание вырвалось из моей груди, вызванное пронзившей меня болью, когда я попыталась пошевелиться. Что-то влекло меня к нему. Что-то кроме одеколона, и я без сомнения знала, что он был моим мужем. Боже милостивый! Я была разбита и глупа.

— Пожалуйста, скажи, что я не замужем за тобой, — произнесла я, пронзая его молящим взглядом и помогая себе сесть сломанной рукой. Мой так называемый муж просто стоял, даже не предлагая помощь. Я же изо всех сил пыталась дотянуться до пульта управления кроватью.

— О да. Я владею тобой, Габриэлла Пирс, — уверил он меня каким-то пугающим, властным тоном. Глубоким и хриплым. Что за черт?

— Подожди. Ты владеешь мной? Ты шутишь. Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Я даже имени твоего не знаю. — Невероятно. Если он хоть на секунду подумал, что я прогнусь под него, лучше ему подумать еще раз. Этому не бывать.

Он снова приблизился к моим губам, и я ему позволила. Инстинктивно, мой взгляд опустился на колени. Он поднял мой подбородок одним пальцем и снова поцеловал. Боль пронзила шею и позвоночник. И опять-таки я позволила ему мягко и тепло поцеловать меня. Огонь и лед сжигали мои губы.

— Я владею тобой, владею девочками и владею домом. Я плачу за все. Ты работаешь на меня. Я плачу тебе и… мое имя Пэкстон. Ты зовешь меня Пэкстон. Конечно, я уверен, ты это уже знаешь, но, эй, давай поиграем в эту игру, да?

Это не было реальной жизнью. Люди так себя не вели. Кем себя возомнил этот парень? В голове роились мысли, но ни одного воспоминания. Я не слышала о нем ничего от медсестер. Его рука ласкала мои хрупкие ребра, а губы снова встретились с моими. У меня перехватило дыхание, когда он принялся водить большим пальцем по моему воспаленному телу. По бедру и боку. Не знаю, сама ли я раскрыла губы или это сделал он, но я определенно почувствовала язык во рту.

— Здравствуйте, миссис Пирс. Как Вы себя чувствуете? — спросил доктор, которого я раньше не видела, прерывая наш поцелуй. Я была в замешательстве. В одно мгновение этот парень источал опасность, в другое — опьянял. Почему я просто не могла вспомнить? Пэкстон сделал шаг назад, оставляя поцелуй на моем лбу. Это тоже было больно. Все причиняло боль.

— Я бы сказала, что бывало и лучше, только не знаю так ли это.

— Да, мы говорили с доктором Мираж. К сожалению, я не невролог. Но я Ваш ортопед. Вы счастливица.