Дженнифер Робертс - Покорный поневоле

- Тебе известно, что твое воспитание оставляет желать лучшего? Я тебя сюда не привозил. Причиной тому твой собственный выбор. Тем не менее, я оберегаю тебя от тех, кто может причинить тебе вред. Я делю с тобой свой дом. Я делю с тобой свою женщину. И все, что я получаю в благодарность – это твое пренебрежение и ненависть. На твоем месте, к имеющимся возможностям я бы отнесся с меньшей легкомысленностью.

Малыш

Сделав паузу, он обдумывает слова Фелипе и решает, что они излишне самоуверенны. Да, в каком-то смысле, принятые парнем решения привели его в настоящее затруднительное положение. Однако…

- Вы не имеете права считать, что я оказался здесь, поскольку мне не удалось уберечь своего дядю. Вы передергиваете факты.

Фелипе

Он удивленно вскидывает брови.

- Возможно.

Фелипе делает шаг назад, наслаждаясь видом своего сердитого и подавленного любовника. Малыш искушает - ох, как искушает - но он еще не созрел, поэтому придется подождать сладости его самовольного покорения. Хозяин тоскливо вздыхает и, определившись с дальнейшими действиями, развязывает черный резиновый наручник, удерживающий одно из его запястий у стены.

Малыш

Он ни на секунду не доверяет мексиканцу. Медленно опустив руку, Малыш сжимает ее в кулак и оставляет у своей обнаженной ноги. В его выразительных, голубых глазах читаются вопросы и угрозы. Не уверенный в том, что затеял Фелипе, все же не желая испытывать своего Хозяина, Малыш настороженно ожидает последующих инструкций.

Фелипе

- Можешь освободиться и помыться. Когда закончишь, Рейнальдо отведет тебя в твою комнату.

До того, как Малыш успевает оправиться от потрясения и начать задавать вопросы, Фелипе обращается к своему главному охраннику.

- Проследи за ним. Отведи его в юго-восточное крыло особняка, подальше от всех. На кровати я оставлю для него некий презент – перед уходом помоги ему его надеть. Тебе разрешается прибегать к силе, но не причинять ему вреда без надобности. Убедись, что дверь снаружи заперта. К нему не допускать никого, кроме меня.

Малыш

- Да, Сэр.

Когда Фелипе удаляется из помещения, Рейнальдо почтительно склоняет голову, после чего останавливает свой твердый взгляд на Малыше.

- Понятия не имею, что он в тебе нашел, но советую выказывать больше уважения.

Парень избавляется от резиновых оков, опасливо поглядывая на хозяйского сторожевого пса. Вид у охранника устрашающий, если только не принимать во внимание, что одевается тот на манер дворецкого.

Стоя перед более низким, мускулистым и серьезным Рейнальдо, Малыш вспыхивает от стыда, поняв, что тот является свидетелем практически всего, что с ним когда-либо делали Фелипе и Селия. Охранник видел, как он плакал, просил и трахал. Распознал ли он на лице парня невольно возникшее страстное желание, когда Хозяин дрочил на него? Скорее всего, да, решает он.

- Занимайся своим делом, - бормочет Малыш и, повернувшись, открывает воду.

***

- Пожалуйста, Селия, - задыхается Малыш.

Дрожа от нужды, он дергает за свои путы, зная, что они удержат и не дадут прикоснуться. Парню только хочется, чтобы они удержали его бедра от возвратно-поступательных движений. Блестящая и скользкая от пота грудь оседлавшей его Селии, подпрыгивает в гипнотическом ритме.

- Умоляю, позволь мне кончить.

Восемь дней. Малышу понадобилось восемь дней в сбруе на члене, чтобы сломаться и взмолиться. Поначалу ему это казалось глупым, и что он мог обойтись без секса. На время ношения сбруи, Фелипе и Селия оставили его одного – никакого обучения, никаких катаний на пони, никаких ночных гомосексуальных петтинговых сессий. Малыш зависал в отдельной комнате и целыми сутками напролет смотрел сумасшедшие испанские сериалы. Он был неправ. Ему нужно кончить. И ему нужно кончить прямо сейчас. Блятьблятьблятьблятьблятькончитькончитькончить.

- О, Господи, Селия…. Умоляю. Я не могу сдерживаться.

Каждая потенциальная эрекция парня подавлялась в течение долгих, мучительных восьми дней. Чем больше он старался не возбуждаться, тем чаще его член заполнял сбрую. На третий день Малыш пытался подрочить, лаская яички и осторожно сжимая неэрегированнный член. Даже изойдя обильной смазкой, ему так и не удалось кончить. На четвертый день парень узнал, насколько силен Рейнальдо, когда решил снять сбрую, но оказался связанным по рукам и ногам. Затем, прошлой ночью… прошлой ночью впервые в жизни он сунул палец в свой зад. Просто чтобы понять, как это ощущается. Просто чтобы проверить слухи, якобы у парней там располагается особенная точка. Раньше у Малыша никогда не возникало подобных желаний, так как они казались ему гомосексуальными. Но потом он решил, что это может спровоцировать его оргазм, а ему, на самом деле, было необходимо избавиться от скопившегося напряжения, и ничего нетрадиционного, поскольку… это его собственный палец.

Всего лишь кончик, шутил парень сам с собой, смочив палец слюной, раздвинув ноги и принявшись отыскивать свой анус. Ему понадобилось немало времени, чтобы вогнать в себя средний палец. Добрую половину получасовой активности, Малыш стонал, как похотливая шлюха, но так. И не. Кончил.

Сегодня восьмой день. Восьмой день! И сегодня он собирается кончить, даже если ему придется сосать свой собственный член и молить об оргазме, как бесстыдная потаскуха. Селия жестко объезжает их обоих, то толкаясь к проникающему в ее зад Фелипе, то насаживаясь киской на Малыша. Мужчины стонут, борясь за место внутри Селии. Кровать отбивает о стену безумный равномерный ритм метронома. Селия ненасытна, и может трахаться часами, если Фелипе ей позволяет… что иногда он и делает.

- Пожалуйста! - умоляет Малыш.

Он чувствует себя разгоряченным, задыхающимся, перевозбужденным.

- Не кончать, - выдыхает Селия.

Ему на грудь падает скатившая с ее шеи капля пота.

- Твою мать! - сердито вскрикивает парень.

Он заставляет себя замедлить ритм, чтобы оттянуть неизбежное. Ему знакома эта игра. Селия толкает его к освобождению. Малыш кончит без позволения, и она накажет его. Селия привязала его, отсосала ему, а сейчас объезжает его, пока Фелипе трахает ее в зад. Даже когда парень перестает двигаться, он чувствует, как Хозяин трется об него через узкую, влажную стенку киски Селии.

- Не выражайся, парень, - хрипит Фелипе. - Она не позволит тебе кончить.

Приостановившись, он вращает своими бедрами так, что Селия с Малышом стонут.

- Ты ее отвлекаешь.

Толчок.

- Без тебя…

Толчок.

- Она бы не смогла принять меня.

Толчок. Толчок. Толчок.

Селия падает парню на грудь взмокшей грудой плоти. Ее волосы липнут к его рукам, плечам, и она дышит ему на ухо громко, влажно, хрипло.

- Нет. Нет. Нет.

- Прости, Селия, - сквозь сжатые зубы проговаривает Малыш.

Он не кончит. Чего бы это ему ни стоило.

Приподнявшись, Селия хватает его за подбородок и, впившись в него ногтями, водит по его губам языком, пока Малыш открывается ее поцелую. Она отстраняется и стонет, заглядывая ему прямо в глаза.

- Если кончишь, - Селия забавляется приглушенным, издаваемым им звукам, - я попрошу, чтобы тебя трахнул он.

Его глаза расширяются, когда он думает о том, как приятно было трахать себя одним пальцем, и насколько это может отличаться от толстого члена мексиканца. Температура тела Малыша поднимается, как у ртутного столба в жаркую погоду, но он силится ни коим образом не выдать своего предпочтения. Если он собирается поддаться подобного рода глупости, то с таким же успехом, может усесться Хозяину на колени. Когда-нибудь, рано или поздно это произойдет, но Малыш не спешит. Делить Селию и знать, что он не в силах тягаться с Фелипе довольно тяжело, но сдаться ему без боя будет еще хуже.

- У вас обоих маленькие грязные рты. До твоего появления, парень, она никогда не говорила подобных вещей.