Дженнифер Робертс - Покорный поневоле

- Ммм, - издает он.

Его толчки становятся настойчивее. Он не унимается. Он отдается на милость своим Хозяевам. Селия похотливо и протяжно стонет ему в ухо. Блондин принадлежит ей.

- Ей это нравится, парень, - томно шепчет Фелипе. - Ей нравится, как твой член становится для нее твердым. - Verdad que sí, Celia?

- Sí, Felipe, - шепчет она, насаживаясь на возбужденную плоть Малыша.

Все, что ему остается делать – это стонать. Низким, гортанным голосом, мексиканец продолжает.

- Трахай чуть жестче, парень. Покажи ей, каким твердым может быть твой розовый член. Ей не часто удается играть с такими красивыми игрушками. Он красивый, Селия?

- Да, Фелипе, - хнычет она. - Красивый мальчик.

Малыш

Его используют, растлят, но его тело наслаждается тем, как оно парит над всей этой болью. Да, его член горячий и пульсирующий, но от каждого движения Малыш испытывает умопомрачительное удовольствие. Он ничего не может с собой поделать – он живая, дышащая масса чистейшего желания. Несмотря на обезвоживание, на головке его плоти выделяется капля смазки. Может, они его напоят. Малыш толкается увереннее. Может, они его накормят. Он хнычет, скользя своим членом по потекшей киске Селии. Может, она позволит ему спать в ее постели. Может, она вберет его в себя и позволит ему кончить. При мысли об этом у Малыша напрягаются яички, а с губ срывается очередное поскуливание. У наклонившейся вперед Селии учащается дыхание, а из-за контакта с лицом Малыша, грудь слегка покрывается потом. Ее твердые соски трутся о его шею. Он находится не в том состоянии, чтобы размышлять, ласкать ли ее грудь. Парень не в себе, и не сразу понимает, что Селия сосет член Фелипе, который стоит за его правым плечом. Если бы не стекающая на него слюна и соответствующие звуки, он бы не обратил на это никакого внимания. Теперь Малыш не испытывает никакой боли. Селия произносит слова, которых он не понимает или не придает им значения, пока не чувствует, как на его голову ложится мускулистая рука.

- Она хочет знать, нравится ли тебе это, - улыбается Фелипе, снова притягивая лицо Селии к своему члену.

Малышу не следовало поднимать взгляда. У мексиканца большой член, явно больше, чем у него самого, и нет никакого шанса, что тот не причинит Малышу дикой боли. Он не сможет принять этого мужчину, и скорее всего, в течение всего процесса будет реветь, как маленькая сучка.

- О, Боже, - вскрикивает Малыш, - пожалуйста, остановитесь.

Селия стонет, не выпуская изо рта толстую, необрезанную плоть Фелипе.

- Шшш, - успокаивает тот, гладя их обоих по голове. - Не бойся, парень. Я не стану так поспешно портить твою киску. Я могу подождать. Попроси у нее прощения.

- Прости, Селия, - не колеблясь, произносит Малыш.

Он не собирается что-либо говорить по поводу его "киски", при упоминании о которой его щеки опаляет густой румянец, что красноречивее любых слов. Когда угроза изнасилования исчезает, он расслабляется, оставаясь без сил на малейшее сопротивление. Малыш близок к освобождению, которое сулит ему приятное забытье, как только он сможет до него добраться. Он не отрывает взгляда своих полуприкрытых глаз от Селии, которая сосет член Фелипе, подобно порно звезде, и начинает толкаться еще сильнее, когда мексиканец говорит ему, какой он хороший парень, и насколько он делает его рабыню счастливой. Вся эта похвала одурманивает его разум. Парень едва сдерживается. Желание кончить неимоверное. Мысль о его участии во всем этом унижает, возбуждает, разрушает и создает его заново. Фелипе поднимает лицо, и Малыш смотрит в расчетливые зеленые глаза. И не отводит взгляда, даже когда тот отнимает руку от его головы.

- Так приятно, - стонет мексиканец, впившись в Малыша взглядом.

Неожиданно, покинув рот Селии, он встает позади нее и толкает ее вперед так, что теперь ее голова ложится на плечо Малыша, а он сам утыкается лбом в изгиб ее шеи. Вернув руку к его волосам, Фелипе врывается в свою рабыню и кончает. На парня обрушивается пронизанное похотью потрясение. Селия вскрикивает, когда Фелипе проникает в ее зад и начинает быстро и неистово двигать бедрами, трахая член своего Хозяина. Через мгновение, яички Малыша резко подтягиваются, и из его пульсирующей, эрегированной плоти простреливает струйка семени. С каждым потоком изливающейся на его живот спермы, он испытывает не удовольствие, а боль. От жгучего чувства стыда Малыша спасает обморок.

Селия

Она не отрываясь смотрит на спину Рейнальдо, когда тот несет обмякшее, бесчувственное тело Малыша вверх по лестнице. С каждым сделанным шагом, конечности блондина качаются, но их главный охранник осторожничает, не позволяя тому удариться о стену. Селия в неописуемом восторге от последних событий. Пока они взбираются по ступенькам, следующий за ней Фелипе гладит ее по ноге.

- Ну? Что думаешь о Малыше? Мне он кажется чудесным - красивым, открытым, необычайно милым, и ты заметил, как он отреагировал на твой оргазм… тот спровоцировал его собственное освобождение.

Когда Фелипе отвечает, в его голосе слышится улыбка, - Заметил. Я также заметил твою реакцию на него - ты очарована. Признайся.

Селия хихикает.

- Возможно, совсем немного, но не больше, чем тобой. Не только у тебя есть вкус.

Посмотрев через плечо, она ему дерзко подмигивает, после чего возвращает свое внимание к подергивающимся ступням и жилистым ногам Малыша. Селия усмехается.

- Ты в курсе моих предпочтений лучше кого бы то ни было, мой дорогой. Как я могу устоять? Нам на руку, что Рафик занят блондинкой. Единственной помехой к тому, чтобы оставить нового питомца является Калеб. Но я совершенно уверена в его незаинтересованности нашими жизнями, и это предоставит мне необходимую возможность, воспользовавшись которой я смогу убедить его в том, что Малыша следует оставить нам. Однако Калеб захочет его наказания, и ты об этом знаешь.

Ее брови хмурятся и губы изгибаются в отвращении.

- Да, мы разыграем убедительную сцену унижения. Хотя, если Калеб такой же, как Рафик, сомневаюсь, что смогу вынести его присутствие. Бедная девочка, которую он похитил… не дождусь того дня, когда мы отделаемся от подобных ему людей…они мне отвратительны.

Замедлив шаг, Селия оборачивается, из-за того что не слышит шагов идущего позади нее Хозяина. Фелипе серьезен.

- Я тебе все еще отвратителен, Селия? Я ничем не отличаюсь от них.

Вздохнув с сожалением, она спускается к нему на две ступеньки и обнимает обеими руками за шею.

- Пожалуйста, не говори таких слов. Они причиняют мне боль.

- То же самое я прошу и у тебя, - тихо произносит Фелипе.

- Да, Хозяин.

Селия целует своего любовника в его твердые, сильные и властные губы, совсем непохожие на те, что у их питомца. Она раба этих губ. Оставшийся до ее комнаты путь они проходят в приятном молчании, переплетя пальцы.

Малыш

Во время пленения неизменным чувством, господствующим над его сознанием является страх. Освобожденный из темной комнаты и перенесенный в шикарную часть особняка со старинными канделябрами и персидскими коврами, Малыш не питает иллюзий относительно того, что его мучения закончились. Каждый момент пронизан напряжением. Каждое прикосновение - подлостью. Ему не позволяется самому себя мыть; это делает Селия, вдобавок к чему, под пристальным взглядом Фелипе выбривает его от подбородка до паха. Тот усмехается, когда она требует у Малыша развести ягодицы, чтобы удалить редкую поросль вокруг ануса. Подчинившись, он даже не смеет дышать, сдерживая слезы, когда Фелипе делает его заднице такие комплименты, как "застенчивая, розовая дырочка" и "девственная киска". Ему хочется схватить Селию и удерживать ее под водой до тех пор, пока мексиканец не согласится его отпустить, но он знает, что это не сойдет ему с рук… и если честно… она милая - и, тем не менее, рехнувшаяся сучка - которая искренне заботится о благополучии Малыша. Селия обращается с ним крайне осторожно, стараясь не порезать, не навредить, всегда предупреждая о своем последующем действии. Она промывает его ушибы, целует его синяки и шепчет ему успокаивающие слова на языке, который Малыш понимает совсем немного. По окончании, его оборачивают в черный шелковый халат, слегка пахнущий одеколоном, и кормят привычной едой: острым, порезанным на кусочки стейком и рисом с фасолью. Малыш жует медленно, именно так, как наказывает Фелипе, потому как не хочет заработать несварение желудка. В качестве поощрения, мексиканец хвалит его и дает три таблетки викодина. Парень даже умудряется пробормотать своему доброму похитителю слова благодарности. Чистый, сытый и успокоенный, он не может отказаться от предложения улечься в огромную, отделанную рюшами постель. Малыш слышит слова Фелипе о том, что его тело создано для удовольствия, что он должен подчиняться, продолжать быть послушным парнем и демонстрировать свои прелести, что он принадлежит Фелипе и Селии… и что ему следует покоряться, еще раз покоряться или страдать. Под конец, он позволяет своему сознанию окунуться в мир ночных кошмаров, более обнадеживающих, чем его реальность.