— Артур… изменил Мерлину? — тихо спросил Гарри.
— Да. Он изменил своему учителю, — ответил Снейп.
— Чего ты на меня так многозначительно смотришь, — возмутился Гарри. — Я-то тебе не изменил! А ты… с Малфоем… Если бы ты не думал, что подцепил какую-то заразу, ты бы с ним тут устроил… А потом бы еще затащили к себе какую-нибудь слизеринку в постель, чтоб теплее втроем было, — пробурчал Гарри.
Снейп уставился на Гарри. «Откуда он знает? Далеко не юная слизеринка Беллатриса неоднократно разделяла их скромное мужское общество… Но это было Мерлин знает когда…».
— Угадал, — кисло сказал Гарри. — Я все вижу по твоему лицу, Северус. Может, другим не видно, они думают, у тебя маска индейца вместо лица, но я все вижу!
Снейп вздохнул. Он взял руку Гарри и поцеловал ладонь.
— Так что натворил Артур? — Гарри закрыл глаза. Он не мог сердиться на Северуса.
— Влюбился в прекрасную девушку Гвиневеру, дочь короля Камелиарда. Он украл у Мерлина волшебный колпак, надев который, он превратился в простака-садовника и поступил на работу в замок ее отца Лодегранса. Артур был одержим Гвиневерой, караулил ее в этом саду, пока наконец не подстерег девушку. Тогда он пустил в ход все чары, которым Мерлин обучал его… Он завоевал сердце девушки, и долгое время она думала, что любит простого мальчика-садовника. Однажды враги напали на замок Камелиард… Это есть в учебниках истории, не буду пересказывать, Гарри. Артур снял колпак Мерлина, преобразился в рыцаря, и призвав всю свою магическую силу, разбил врагов Лодегранса…
— А что Мерлин? — спросил Гарри.
— Я думал, ты спишь, — ответил Снейп.
— Не дождешься, — промурлыкал Гарри. — Я просто закрываю глаза, чтобы представлять себе это все, как в кино.
— В чем? – переспросил Снейп.
— В кино. В маггловском кино. Хочешь, мы с тобой как-нибудь стереокино посмотрим? Вот бы здорово было… пойти с тобой куда-нибудь в маггловском мире…
— Я не настолько отсталый, — возмутился Снейп. — Я слышал про кино. И был в театре, кстати.
— Да, в театр только такие как ты и ходят. Или в нем участвуют, — хихикнул он.
— Мне хватает театра у Альбуса и Риддла, — вздохнул Снейп. — Не говоря об уроках Зельеделия.
— Так ты это не серьезно? — спросил Гарри. — Это… типа роль?
— Поттер, — нехорошим голосом сказал Снейп. — Десять баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя.
Гарри счастливо заржал.
Снейп поцеловал его в висок.
— Я не влюблюсь ни в какую Гвиневеру. Тьфу, какое имя. Вроде Гермионы.
— Ты не Трелони, все знать наперед, — сказал Снейп.
— Слава Мерлину… Да, так что Мерлин? Так и смотрел, как Артур шляется в его шляпе по чужому саду?
— Мерлин верил Артуру. Верил ему до последней минуты. Ждал его каждый день. И каждый день в Чашу Сердца капала одна его слеза, превращаясь в яд. Артур освободил замок Камелиарда, и в награду за это король Лодегранс отдал Гвиневеру в жены Артуру. В день их свадьбы Мерлин попытался разбить Чашу Сердца о скалу. Она не разбилась, но яд его сердца вылился и протек в середину земли. В этом месте образовался Магический Черный колодец. Это страшное место, говорят.
— Портал в ад?
Снейп поморщился.
— Меньше смотри свои маггловские фильмы, Гарри. Просто очень плохое место. Самое грустное место в Англии, если не в мире. Колодец, где Мерлин похоронил свою любовь.
— А заклятье, оно подействовало? — спросил Гарри.
— Оба были несчастливы в любви до конца жизни. Гвиневера, выйдя замуж, быстро разлюбила Артура и изменяла ему с его так называемым верным рыцарем Ланселотом… Она отравляла Артуру существование постоянными изменами и глупостями. Пока Артур бегал за ней и Ланселотом, власть захватил наместник короля Мордред… В битве с Мордредом Артур был смертельно ранен. Волшебницы увезли умирающего короля в волшебной ладье на Авалон, где он спит по сей день в гроте… Большинство неприятностей — от женщин, Гарри. Мерлина околдовала дочь короля и водяной феи… Она очаровала и завлекла его в сети своей алчной любви, выпытала все его магические секреты, высосала всю мужскую силу и заточила в скале, в каменной гробнице. Говорят, ей удалось это только потому, что Мерлин потерял вкус к жизни, оставшись без юного Артура. Он не смог сопротивляться водяной фее…
— Он простил Артура? — спросил вдруг Гарри, который лежал с закрытыми глазами.
— Не знаю, — удивился Снейп. — Я об этом не читал.
— Наверное, да. Мне так кажется… А что, получается, что каждый из них спит в пещере?
— Некоторые говорят, что Мерлина фея заточила в каменную колонну, или в дерево. Но мне из более достоверных источников известно, что каждый из них спит на каменной постели. И в изголовье у каждого Половина Чаши Сердца. Когда бьют Магические Часы Истории, они покидают свою жесткую постель и выходят в мир живых. Но никогда не могут встретиться.
— Какая ужасная грустная история. Мне их обоих так жалко! — воскликнул Гарри.
— А главное, история очень поучительная, — пробормотал Снейп. — Некоторые, совершенно не подумав, дают обеты любви, как юный Артур.
— А некоторые и не думают их давать. Боятся потерять свою бесценную свободу, — сказал Гарри, глядя на Снейпа из-под прищуренных ресниц. А что такое Магические Часы истории, Северус?
— Гарри, не знаю, как магические часы, а простые показывают три часа ночи. Мы не встанем завтра, — простонал Снейп.
— Конечно, не встанем завтра. Мы встанем сегодня. Спокойной ночи, — прошептал Гарри. — Любимый, — очень тихо добавил он.
Снейп поцеловал мальчика в лоб, в то место, где был шрам-молния.
*
Глава 5. Родителей не выбирают
Северус Снейп спустился по винтовой каменной лестнице в подвал, где находилась его основная лаборатория. Это было большое помещение, вернее сказать, зал, где он готовил зелья не для употребления в школе. Большинство заказов он получал из Министерства Магии или через Дамблдора, и далеко не всегда знал, кто является основным заказчиком. Нельзя сказать, что его это не интересовало. Но своего любопытства он никогда не выказывал.
В этой части подземелий всегда было прохладно и сухо, что обеспечивало идеальную сохранность ингредиентов. В некоторых шкафчиках и контейнерах с веществами температура регулировалась с помощью магии, и Мерлин знает, что там хранилось. В высоких застекленных стеллажах из мореного дуба стояли сотни и тысячи пузырьков и флаконов, — прозрачных, темных и цветных. За некоторыми дверцами заметно было только странное колебание воздуха — эффект рассеивающего заклинания, не позволяющего рассмотреть, что внутри склянок. Кто-то пустил слух, что там у Снейпа покоятся в колбах расчлененные части тел, но нельзя было ни подтвердить это, ни опровергнуть. Под потолком висели сушеные травы, каждая в своем изолированном магическом пространстве, чтобы не смешивались запахи и свойства.
Мебелью в лаборатории помимо шкафов служили столы с подставками для котлов и специальные лабораторные табуреты, — высокие, деревянные, с круглыми сиденьями, отдаленно напоминающие мебель для баров. Столы и стулья были местами изъедены кислотными зельями, покрыты странными пятнами и следами магических экспериментов.
В углу под страшной черной трубой, служившей то ли вытяжкой, то ли порталом в мир иной, ютилась покрытая пылью алхимическая печь-атанор с пузатым сосудом, имеющим название Философского Яйца. Яйцо также было покрыто слоем пыли и копоти. Алхимическая печь досталась Снейпу от его предшественника-зельевара, и практически им не использовалась, — он предпочитал пользоваться термальными заклинаниями. Печь эту он почему-то в глубине души ненавидел. Это была единственная вещь, которую он не удостаивал вытирающим пыль заклинанием. Печальная участь постигла также портреты алхимиков, — несмотря на их протесты, Снейп снял их со стен и поставил подпирать печь. Все остальное — дистилляционные колбы, реторты, алембики — блестели чистыми прозрачными боками. Сверкали металлические инструменты для растирания, разрезания и разделывания компонентов. Золотые, серебряные, медные инструменты лежали раздельно от деревянных ступок, пестов, терок и дощечек. Были здесь и искусно вырезанные каменные чаши. И — как мужчины мира магглов гордятся своими автомобилями, — так Северус Снейп гордился набором сверкающих котлов для зельеварения, занимающих несколько стеллажей на стене, противоположной дубовым шкафам. Некоторые котлы висели на потолочных крюках, готовые в любой момент слевитировать в руки профессору. В лаборатории, не считая всевозможных песочных, солнечных, лунных часов, имелись и большие настенные часы времен Салазара Слизерина. Вместо кукушки из них выглядывала саламандра. Она блестела рубиновыми глазами и вращалась, кусая себя за хвост. Один оборот саламандры означал один час.