— Нет, Том, ты не сделаешь этого! — женщина сердито дунула, и картинка рассеялась. — По крайней мере сейчас! Я должна с ним хоть раз переспать, чтобы все считали, что ребенок от него.
— Когда я приду к власти, ты отдашь ребенка мне, — сказал знойный брюнет. Он навалился на женщину смуглым мускулистым бедром, просунул пальцы ей между ног и возобновил ласки. Вдруг он обернулся на женщину в чепце, застывшую в приоткрытых дверях.
— Твою мамашу даже Петрификус не берет. Меня раздражает, когда кто-то зыркает из-за угла. Stupefy!
Воспоминание померкло. Северус выбрался из Омута памяти и встряхнул волосами. Он не сразу понял, что случилось с каморкой Филча. Тереза дрожала на развалившейся кушетке, обхватив себя руками. Кучка деревянных обломков, разбросанных по полу, уже ничем не напоминала швабры и метлы. Кошачий лоток был перевенут, а его содержимое рассыпано по всему полу. Снейп почувствовал, что пол под ним ходит ходуном, по стенам и потолку разбегаются паутинками опасные трещины.
Он без слов схватил Терезу и вылетел с ней в коридор.
— Успокойся, все хоро… — успел сказать он. Неожиданно потолок подсобки Филча с грохотом рухнул, увлекая за собой части перекрытия и огромные пласты штукатурки. Поднялся столб пыли, затем наступила тишина. Тереза закашлялась.
— О Мерлин, мой Омут Памяти, — ахнул Снейп.
В конце коридора из-за поворота появился прихрамывающий Филч. Миссис Норрис бежала впереди, всем кошачьим сердцем предчувствуя неладное.
— Идемте быстее, — Снейп дернул Терезу за руку и потащил за собой вверх по винтовой лестнице. Пробежав еще пару коридоров, они остановились у черной двери.
— Amare Aquamarine, — произнес он пароль и с досадой подумал, что его придется теперь менять. Пароль был приятным напоминанием про цвет глаз Гарри. Дверь распахнулась, пропуская их внутрь.
Он усадил Терезу в кресло и заклинанием зажег огонь в камине. Отряхнул с ее мантии пыль от известки. Девушка сидела вялая и апатичная, глядя в пол, но руки ее едва заметно дрожали.
— Ну и что, собственно, случилось? — спросил Снейп. — Я полагал, встреча с родителями должна вызвать у вас больше энтузиазма. Да, ваша покойная бабушка… гхм… оставила для вас не самое лучшее воспоминание, — сказал профессор. Чертова старуха, разве можно оставлять такое детям! Старая ведьма выжила из ума! Он подошел к каминной полке, взял маленький пузырек и накапал Терезе в стакан какие-то пахучие капли. — Выпейте, Тереза, — его голос звучал непривычно мягко.
Девушка подняла на него измученные глаза. Она тяжело вздохнула и сделала несколько глотков.
— Какая гадость, — задумчиво сказала она.
— Это маггловское успокоительно средство, — хмыкнул Снейп. — А вот и еще одно, — он взял с камина бутылку с надписью Remy Martin.
— Я не про валерьянку… Я про воспоминание, — Тереза посмотрела на Снейпа и покраснела.
— Не всем хочется признавать, что их родители занимались сексом, — Снейп извлек откуда-то маленькую рюмку, плеснул туда немного темной жидкости из бутылки и отпил глоток. На лице его отразилось некоторое подобие одобрения. Он сел в большое кресло напротив Терезы, закинув ногу на ногу.
— Это такая грязь, — расстроено проговорила девушка.
— Ну да, проще уверить себя, что детей приносят в клювах добрые гиппогрифы, или родители откапывают младенцев между корнями мандрагоры… Ну а таких романтичных девушек как вы, мисс, очевидно находят русалки в сердцевинах кувшинок. Совершенно никакой грязи, мисс Тереза, — ухмыльнулся Снейп.
— Мужчины… они ужасны! — всхлипнула Тереза. — Неужели никак нельзя без этого отвратительного… секса!
Северус Снейп странно посмотрел на девушку. Его красивые губы изогнулись в ухмылке. Терезе показалось, что он сдерживает смех, но это было невозможно, ведь они говорили о таких страшных вещах!
— Да… Куда лучше целоваться с подругами, мисс, — сказал он.
Тереза прищурила на него свои ведьминские глаза.
— Вы… смеетесь надо мной! — вдруг вспыхнула она. Рюмка Снейпа неожиданно треснула, и остатки коньяка потекли по его пальцам.
— Ну, началось, — Снейп бросил испорченную рюмку в камин. — Тереза, а вам не кажется, что вы ведете себя как невоспитанный ребенок? Я пустил вас в свою комнату не для того, чтобы вы тут били посуду. Неужели с вами нельзя нормально общаться? Вам не приходило в голову, что если каждый из нас не будет контролировать свои чувства, то мы поубиваем друг друга и уничтожим все вокруг? Взрослый человек — это не тот, кто рассуждает с умным видом о сексе, хорош он или плох, а тот, кто прежде всего имеет власть над самим собой и отвечает за свои поступки. Если вы не прекратите ваш эмоциональный терроризм, я вас отсюда выставлю, — строго сказал он.
— Простите меня, — тихо сказала Тереза. — Я постараюсь так не делать. Понимаете, сэр, я не умею этим управлять.
— Этому надо научиться. Вашу разрушающую силу можно использовать во благо, — сказал Снейп. Он вспомнил рассказ Гарри об электростанциях. — Это умеют даже магглы. Они берут энергию полноводных рек и трансформируют в энергию света. Тем более это сможете вы, дочь Тома Риддла.
— Тут нечем гордиться, — грустно сказала Тереза.
— Конечно, это не звучит так, как «дочь Альбуса Дамблдора», — фыркнул Снейп. — Но вы вправе гордиться тем, что вы дочь сильного человека, которого знает весь магический мир. Вы унаследовали силу и таланты своего отца.
Будем надеяться, что нечеловеческая жестокость, невероятное самомнение и мания величия не передаются по наследству, без особой уверенности подумал он.
— Меня не посадят в Азкабан, если узнают, кто мой отец? — спросила девушка.
— Если вы будете болтать об этом на каждом углу, вас могут… изолировать от общества. Хотя бы для того, чтобы ваш замечательный отец не добрался до вас, — ответил Снейп на немое удивление в глазах Терезы. — Вы не должны ни с кем об этом говорить.
— Что значит, не добрался до меня? Я хочу увидеться с ним.
Снейп оторопел. Мысль о счастливом воссоединении семьи Риддлов почему-то не приходила ему в голову. Наверное, по той простой причине, что еще никто не стремился добровольно познакомиться с Темным Лордом.
— Он убьет вас, Тереза, — тихо сказал он.
— Не убьет. Он просил мою мать отдать меня ему! — горячо воскликнула девушка. — Он хотел быть мне отцом!
— Вам не кажется это странным? Зачем отбирать ребенка у матери?
— Он же ясно сказал: когда он придет к власти. У него были на меня какие-то планы!
«Вот и мания величия не заставила себя ждать».
— Вы полагаете, он хотел призвать вас на церемонию коронации? — насмешливо сказал Снейп. — Возможно, у него просто кончилась детская кровь для возлияний на алтарь.
— Он не такой, я верю, что он не такой!
Снейп многозначительно хмыкнул.
— Что случилось с вашей матерью? — спросил он. — Этого нет в воспоминании. Риддл убил ее?
— Нет. Ее убил муж. Бабушка написала об этом в письме. Маму звали Леа Лаваль, она была чистокровная волшебница и должна была выйти замуж только за чистокровного колдуна, герцога Бернара де Фонтена. Но она любила Риддла и тайно встречалась с ним даже после свадьбы. Герцог Бернар де Фонтен был горд своим отцовством. Но некий Джеймс Поттер сказал Бернару, что не он отец ребенка, хотя и не открыл того, что это был Риддл. Тот заставил беременную жену выпить большую дозу Веритасерума, чтобы узнать, с кем она ему изменяла. У нее остановилось сердце по пути в Святого Мунго. Ребенка, то есть меня, удалось спасти. Бабушка сначала прятала меня в деревне, а потом отдала на воспитание в приют.
— Разве Риддл не предъявил на вас свои отцовские права? — спросил Снейп. «А Поттер дорого заплатил за стукачество», — подумал он.
— Он не знал, что я жива. Ему сказали, что и мать и ребенок умерли в больнице. Он пытал Бернара страшными заклятьями, а потом отрезал ему голову. Убил Авадой его семью и сжег половину Литтл-Хэнглтона. Бабушка просила прощение за это воспоминание, но она написала, что другие гораздо страшней…
— На самом деле это воспоминание имеет силу даже перед судом, — задумчиво сказал Снейп. — Возможно, это единственное воспоминание, в котором Риддл прямым текстом признается в своем отцовстве. Оно определенно имеет юридическую силу.
«Навряд ли бедная полоумная старушка желала внучке зла, — подумал Снейп. — Кто мог подумать, что девочка так негативно воспринимает отношения между мужчиной и женщиной? И он туда же, лось, копытом в огород. Одна надежда, что она это забыла».