— Чтобы забыть, надо простить, — сказал Гарри.
Снейп посмотрел на него странным взглядом.
— Это очень мудрые слова.
Гарри моргнул. Ему до сих пор казалось, что Северус считает его глупым.
— Ты его простишь когда-нибудь?
— Я простил его, Гарри.
— Правда? — просиял мальчик.
— Да.
Если бы не ты, я бы жил и умер с этой ненавистью к Джеймсу.
— Я не знаю, что он сделал, но… не наказывай за это меня, — попросил мальчик.
Северус вдруг схватил его за руки и притянул к себе. Его лицо исказилось от боли.
— А ты… простишь меня? — одними губами спросил он.
— За что? — ошеломленно спросил Гарри.
— Ты сказал правду. Я не ненавидел тебя. Но я наказывал тебя за него. Все эти годы. Наказывал — ни за что, — горько сказал Снейп.
Гарри вдруг поцеловал его в нос.
— А вдруг я бы не влюбился в тебя, если бы ты был другим, — сказал он.
— Любишь злодеев? — пробормотал Северус. Он чувствовал, как пьянеет от запаха кожи Гарри.
— Очень, — прошептал мальчик.
Их губы встретились. Солнце давно пропало, снег сыпался крупными мягкими хлопьями. Они ничего не замечали.
Северус с трудом оторвался от нежных жадных губ мальчика.
— Дамблдор сегодня аппарирует в Дурмстранг, — сказал он.
Северус посмотрел в глаза Гарри. Он вдруг подумал, что и у сердца есть времена года, когда на смену холодному покою приходит нежное тепло весны.
*
— Подождите здесь, мисс, — Питер Петтигрю придержал дверь, пропуская Терезу в гостиную.
Она медленно вошла и остановилась посреди комнаты, пытаясь унять дрожь в ногах.
Сейчас она его увидит. Сейчас она сможет с ним поговорить.
Отец.
Темный Лорд, Лорд Марволо, Том Риддл, Волдеморт, Тот-Кого-Нельзя-Называть… Для нее он — Отец.
Всегда было и будет невозможное. Неисполнимое. Неосуществимое. То, чего нельзя получить ни в мире людей, ни в мире магов. Нельзя купить себе родителей. Нельзя вернуть их никакими заклинаниями. Она с детства с этим смирилась. Но сколько раз, засыпая, придумывала себе сладкие сказки о том, как родители возвращаются. Ее мечта наполовину исполнилась. У нее есть отец.
Она так много думала о том, что скажет ему, когда увидит. Сейчас она поняла, что в голове у нее совершенная пустота.
Если бы она не так нервничала, она бы оценила красоту гостиной Люциуса Малфоя. Зеленые портьеры, белые диваны и кресла, огромный аквариум с невиданными плавучими тварями, высокие цветы в напольных вазах. Может быть, даже заметила бы внимательный магический глаз, плавающий в аквариуме и притворяющийся рыбой.
Она не услышала его шагов. Он появился совершенно внезапно. Тереза вдруг поняла, что она не одна. Она резко обернулась.
Высокий, начинающий седеть мужчина с резкими морщинами у рта ничем не напоминал колдографии в «Пророке», сделанные еще неделю назад. На колдографиях он был значительно моложе, поняла она. Но у нее не было ни малейшего сомнения в том, что этот интересный сорокалетний мужчина в белом костюме — ее отец.
— Здравствуйте… сэр, — сказала она, не узнавая своего голоса.
Лорд Марволо молчал. Он обошел вокруг девочки пружинистой походкой тигра.
— Значит, это ты, — сказал он.
Он был очень высоким. Тереза смотрела на него снизу вверх, забыв как моргать, забыв как дышать.
— Меня зовут Тереза… Бернар. Но Бернар — это не…
— Знаю, — сухо сказал Лорд.
Он скрестил руки на груди и окинул ее взглядом.
— Ты опоздала, — сказал он.
Его глаза были совершенно пустыми.
— Но сэр Петтигрю сказал прийти в восемь, а я…
— Ты опоздала на пятнадцать лет, — сказал Лорд.
Тереза смотрела на него, широко открыв глаза.
— Ты похожа на Леа, — по его лицу прошла судорога. — Но это теперь не имеет никакого значения.
— Мне жаль, — прошептала Тереза. — Я недавно узнала… об этом. О том, что вы…
Он посмотрел на нее насмешливо.
— Кто еще узнал об этом?
— Никто… Только двое, — тихо сказала она и умоляюще посмотрела на Лорда, с удивлением видя в нем сходство с самой собой.
— Кто эти двое? — негромко спросил он. Он смотрел на нее очень пристально, и Тереза чувствовала, что подчиняется какой-то странной темной силе, скрытой в глубине его глаз.
— Мой декан, — прошептала она.
— И?..
Она посмотрела на его судорожно сжатые кулаки.
Не говори, не говори!
Она почувствовала, как слабеет под его взглядом.
— Моя подруга, — едва слышно сказала она. — Кэролайн Грэйс.
Лорд Марволо поднял одну бровь.
— Ах вот как. Кэролайн Грэйс, — с насмешкой повторил он.
Тереза проглотила комок в горле. Какой странный разговор, мелькнуло у нее. Она не так представляла себе встречу с отцом. Он даже не предложил ей сесть, подумала она.
Лорд Марволо словно прочитал ее мысли.
— Садись, — он кивнул на белое кресло.
Тереза послушно села, сжавшись в комок.
— Итак. Теперь говори, что тебе от меня нужно, — он сел в соседнее кресло, вытянув длинные ноги в безукоризненных белых брюках и белых ботинках.
— Ничего, — тихо сказала девочка. — Я хотела вас увидеть.
— Не твой ли дорогой декан посоветовал тебе прийти ко мне? — иронично спросил Лорд.
— Нет… Он не советовал мне, — сказала Тереза. Она чувствовала, что не должна быть откровенной, но ничего не могла с этим поделать. Лорд Марволо действовал на нее какой-то странной давящей магией.
— Весьма разумно с его стороны, — хмыкнул Лорд. — Значит, подруга, мисс… Грэйс?
— Нет, она тоже…
— Значит, никто не советовал, но ты все же пришла. Зачем?
— Вы мой отец, — сдавленным голосом сказала Тереза. Мерлин знает, чего ей стоило не заплакать сейчас.
За спиной у Лорда раздался треск. Ваза с белыми тюльпанами раскололась на две части, цветы веером рассыпались по полу. Ковер поглотил лужу.
— Отец, — повторил Лорд Марволо. — Папаша, — сказал он. Лицо его исказилось гримасой, похожей на смех. — И что я должен теперь делать, по-твоему? Пуститься на радостях в пляс? Запеть тирольскую песню?
Он встал и показался сжавшейся в комок девочке еще выше ростом.
— Да, я любил твою мать. Но она умерла, — жестко сказал он. — Том Риддл, любивший Леа Лаваль — умер. Том Риддл был глуп. На редкость глуп.
Он прошел по гостиной мягкой походкой хищника.
— Сыновья и дочери нужны простым смертным. Эти глупцы полагают, что это делает их бессмертными. Теряют время на воспитание себе подобных, думая, что что-то останется после их смерти в этих детях. Они не знают другого бессмертия, кроме этого — бессмертия вечно плодящихся кроликов. Это бессмертие рабов. А я — свободен.
Он посмотрел на Терезу холодным и спокойным взглядом.
— Я практически бессмертен, — сказал он. — Мне нет нужды цепляться за родственные связи. Что тебе нужно от меня, девочка? Силы? Славы? Власти? Галеонов? У меня есть все.
— Мне от вас ничего не нужно, — сказала Тереза. К ней вдруг вернулся голос.
— Тогда я тебя не держу, — пожал плечами Лорд. — Есть только одна вещь, которую я могу для тебя сделать, — сказал он.
Тереза подняла на него взгляд. В его хризолитовой глубине трепетал маленький светлячок надежды.
— Я оставлю тебя в живых.
Он вдруг подошел к ней совсем близко и заглянул в глаза. Ей показалось, что в глубине его карих глаз светится что-то красное.
Тереза презрительно фыркнула. Она больше не боялась этого человека.
— Разве не вы мне эту чертову жизнь когда-то подарили? — с горечью сказала она.
«Приду домой, нарисую красноглазого индюка в белом костюме», — утешила она себя.
— А ты слышала такое выражение: «Я тебя сотворил, я тебя и уничтожу»? — зло хохотнул Лорд. — Если будешь болтать, кто твой отец, ты сама подпишешь себе смертный приговор, детка. Только это сделаю не я. Это сделают мои враги.
Тереза встала. Что-то изменилось в ее лице.
— Я не буду болтать. Жила без вас пятнадцать лет и дальше обойдусь. Того, что мне нужно, — у вас нет.
— Интересно, чего такого у меня нет? — поднял бровь Лорд.
— Сердца, — буркнула Тереза.
Она развернулась, взметнув волосами, и вышла. За ее спиной раздался угрожающий треск. Огромный трехсотлитровый аквариум лопнул, будто по нему ударили невидимым молотком. Экзотические водяные существа упали на пол и забились на ковре, судорожно дергая плавниками и щупальцами.