Теперь мой желудок скрутило, и я отпустил ее руку.
— Если тебе это не нравится, то, конечно, я не собираюсь давить на тебя...
— Нет! Нет, мне нравится. Просто хочу убедиться, что нам обоим ясно, что за этим последует.
— Я все понимаю, — сказал я. — Ты уедешь, как только заработаешь энную сумму денег. Но пока ты не уедешь, мы сможем наслаждаться обществом друг друга, и я смогу загладить свою вину за то, что причинил тебе боль в ту первую ночь.
Она закатила глаза.
— Ты серьезно, Вайят? Забудь уже. Полчаса назад ты отшлепал меня так сильно, что твои отпечатки рук, вероятно, навсегда отпечатались на моих ягодицах. Но ты чувствуешь себя плохо из-за небольшого разрыва девственной плевы?
Я не мог удержаться от смеха.
— Ты просила отшлепать тебя, но не просила о резком разрыве девственной плевы.
— Я не напрашивалась на порку! — Она бросила на меня возмущенный взгляд.
— О, пожалуйста, сэр. Пожалуйста, закончите мою порку, сэр. — Я понизил голос до фальцета, и ее возмущение возросло.
— Я говорю совсем не так, Вайят Рейнольдс! Кроме того, что еще я должна была сделать или сказать? Я находилась на грани лучшего оргазма в своей жизни.
— Не стоит благодарности. — Я одарил ее самодовольной усмешкой.
— Твое высокомерие ничуть не привлекательно, — сказала она.
— Ложь вызовет очередную порку, Магнолия, — я намеренно понизил голос и посмотрел на нее взглядом, который, как знал, заставит ее поежиться.
Он меня не подвел. Она прочистила горло и поерзала на стуле, прежде чем сказать:
— Ты шлепаешь каждую женщину, с которой спишь?
— Нет, не каждую. Некоторым из них это не нравится.
— Ты... ты всегда такой в постели?
— Да. Мне всегда нравился контроль, как в постели, так и вне ее, и порка женщины — это всего лишь один из способов сохранить этот контроль.
Она бросила на меня застенчивый взгляд, который показался мне совершенно пьянящим.
— Мне... мне очень понравилось, как ты меня отшлепал.
— Я знаю.
— Самонадеянный придурок, — пробормотала она себе под нос.
Я рассмеялся.
— Нет, просто честный. — Я встал и подошел к стойке, вытирая пятна, которые Мэгги пропустила, когда убиралась, прежде чем вымыть кастрюлю и поставить ее на прежнее место в шкафу. Открыл посудомоечную машину и переставил посуду. Закончив, я обернулся и увидел, что Мэгги улыбается мне.
— Что?
— Ты же знаешь, что мы с тобой полная противоположность?
— Разве?
— Гм, да. Я плохо контролирую свои импульсы и не всегда думаю, прежде чем действовать. Меня буквально вырастили хиппи.
— Ну и? — не понял я.
Она склонила голову набок, глядя на меня.
— Ты когда-нибудь делал что-нибудь противозаконное?
— Нет. Но это не значит, что мы совершенно разные.
— Ты любишь порядок и контроль. Ты сам это признал. Я имею в виду, что ты только что, господи, переставил посуду в посудомоечной машине. Ты ведь всю свою жизнь прожил в этом городе?
Я сел рядом с ней.
— Да. И что?
Она улыбнулась немного задумчиво.
— Самое долгое время, что я прожила на одном месте, это четыре года, и только потому, что получала степень бакалавра и должна была остаться.
— У тебя есть степень бакалавра?
Выражение «я сказала слишком много» промелькнуло на ее лице.
— Э-э, да. В любом случае, я хочу сказать, что даже если бы я не уезжала, мы бы никогда не продержались долго.
— Ты не можешь этого знать.
— Могу, — сказала она с тяжелым вздохом.
Ее вздох заставил меня задуматься, возможно, какая-то часть ее хочет большего со мной, и мне пришлось сдержаться, чтобы не вскинуть кулак вверх. Может быть, мне удастся убедить Мэгги задержаться здесь еще немного.
— Нет, — сказал я. — Противоположности притягиваются, помнишь?
— Ну и что, ты собираешься ходить за мной по пятам и переставлять посуду в посудомоечной машине до конца наших дней?
Пожал плечами и слегка улыбнулся ей.
— Я делал это все время, пока жил с Мией у бабушки.
Она хихикнула.
— Если бы мои родители увидели, что я встречаюсь с полицейским, они бы ни за что не поверили. — Ее глаза расширились, когда она поняла, что сказала. — Не то чтобы мы встречались. Потому что очевидно, что мы не... я имею в виду, я не думаю, что мы встречаемся или что-то еще или... О черт, Мэгги, прекрати болтать.
Я рассмеялся:
— Расслабься, Мэгги. Я понял, что ты имеешь в виду. Но, эй, если мне когда-нибудь случится познакомиться с твоими родителями, обещаю постараться быть более похожим на хиппи, чтобы они не совсем испугались.
Выражение печали на ее лице заставило меня тихо выругаться. Я знал этот взгляд, видел его в зеркале слишком много раз по утрам, чтобы сосчитать. Я взял ее руку и поцеловал костяшки пальцев, прежде чем нежно взглянуть на нее.
— Когда они умерли?
Она сжала губы и внимательно посмотрела на стол.
— На первом курсе университета. Автомобильная авария. Они собирались навестить меня на выходные. — Ее голос стал тусклым. — Мы собирались пойти на ужин в тот вечер. Вместо этого я отправилась в морг на опознание.
— О, детка. Мне очень жаль. — Придвинул свой стул поближе и усадил ее к себе на колени. Она слегка поморщилась, но устроилась на моих бедрах, ее нижняя губа дрожала.
— Спасибо, — прошептала она, потом положила голову мне на плечо. — Я знаю, что это не моя вина, но какая-то часть меня не хочет умолкать о том, что они все еще были бы живы, если бы я не вела себя как ребенок и не попросила их приехать увидеться. Я просто... очень скучала по ним, понимаешь? Хотела встретиться с ними, но если бы оказалась сильнее, они бы не поехали...
— Нет. — Поцеловал ее в лоб и легонько встряхнул. — Нет, это неправда. Твоя вина и твое горе лгут тебе, детка. В их автомобильной аварии ты не более виновата, чем я в аварии моих родителей.
Она села, рукой обхватив мое лицо.
— О боже мой! Твои родители тоже погибли в автокатастрофе? Вот почему тебя вырастила твоя бабушка?
Я кивнула, и на ее лице отразилась печаль.
— Мне очень жаль, Вайят. Сколько тебе было лет?
— Четыре года.
— О боже мой! Мне очень жаль. Я жалуюсь на своих родителей, а у тебя не было, я имею в виду, у тебя никогда не было такой возможности...
Она прижалась ко мне лбом.
— Я сожалею о твоей потере, милый.
— Я тоже, — сказал я. — У меня есть несколько воспоминаний о них, они больше похожи на туманные сны, чем на воспоминания, но Нана рассказывала мне много историй о них, когда я рос, и у нее фотографии мамы и папы стоят по всему дому.
— Это хорошо, — сказала она. — Мне очень нравится твоя бабушка.
— Она всем нравится, — сказал я. — Она замечательная.
— Это правда, — сказала Мэгги. Она внимательно посмотрела мне в лицо, прежде чем провести пальцами по подбородку. — Она вырастила потрясающего парня.
Я обхватил ее затылок, ее голова покоилась в моей ладони, и прижался поцелуем к ее губам. Она застонала, приоткрыв губы, и ее мягкий язык коснулся моего, когда я сунул его ей в рот.
Я обхватил одну грудь ладонью, дразня ее сосок, и углубил поцелуй. Она придвинулась ближе, ее крошечные руки пробежали по моим плечам и обнаженной груди. Когда ее пальцы задели один плоский сосок, я застонал и прервал поцелуй.
— В спальню, сейчас же, — хрипло сказал я.
— Да, сэр, — ответила она.
Дерьмо. Магнолия Блоссом меня погубит.
* * * * *
— Детка, — простонал я, — потрогай мой член. Пожалуйста.
Мы лежали в маленькой кровати Мэгги, оба голые, комната освещалась лампой на ночном столике. Пока мы ели омлет, снова пошел снег, и единственными звуками в комнате были тихие стоны Мэгги и стук снежинок в окно с регулярным и ритмичным тук-тук-тук.
Мы целовались почти десять минут. Хотя Мэгги ласкала руками все мое тело, пока я дразнил и мучил ее сладкую грудь, пока ее соски не стали твердыми, как камень, и восхитительного темно-розового оттенка, она не приблизилась к моему члену.
— Я бы могла, но мне хочется поскорее заняться сексом, — выдохнула она мне в ухо.
Я легонько ущипнул ее набухший клитор.
— Ну так давай, но я все-таки хотел бы почувствовать твои руки и рот на моем члене. Мы можем сделать и то, и другое.