– Тебе ничего не стоило забрать у меня мушкет. Что ж ты этого не сделал? Не нужно было бы жениться.
– Я хотел жениться на Мэган.
Квентин впился в него подозрительным взглядом:
– Зачем это? Из-за фермы?
– Нет. Я люблю ее.
На лице Квентина было написано такое недоверчивое, презрительное изумление, что Стивен едва удержался от очередного крепкого удара.
– Так трудно поверить, что кто-то любит твою сестру?
– Но мама всегда говорила...
– Твоя мама несла чушь!
– Ничего подобного. Если б Мэг ее послушала и вышла за Натана Бейлиса, мы не потеряли бы Эшли-Гроув!
– Бейлис – это тот судья, который назначил Галлоуэя опекуном Мэган и Джоша? Квентин кивнул.
– Мэг говорила, что он отомстил ей за отказ. Или же Бейлис лелеял надежду, что Галлоуэй заставит подопечную принять его предложение.
– А ваш отец – как он относился к Бейлису?
– Терпеть не мог. Называл пронырливым и лживым законником... Только тогда Бейлис еще не был судьей.
– А по-твоему, значит, должность может изменить человека? – фыркнул Стивен. – Ну, все. Давай приниматься за работу.
– Я же джентльмен... – заскулил Квентин. – Эта работа не для меня. Ты понятия не имеешь, каково это – потерять все, что тебе по праву принадлежит!
Его нытье выводило Стивена из себя. Господи, какие ж они разные – Мэган и ее старший брат!
– Не имею понятия, говоришь? Ошибаешься. Я, черт возьми, потерял куда больше тебя! Все потерял: титул, состояние и, самое главное, свободу. Только жалостью и нытьем делу не поможешь.
– Но так же нечестно!
– Ну что ж. Не повезло тебе, – без малейшего сочувствия отрезал Стивен. – Такова, выходит, твоя доля. Так приложи все силы и постарайся взять максимум из того, что тебе дано.
Вечером Мэган, как это часто бывало, уступила просьбам Стивена и Джоша и достала флейту. Квентин же снова отправился в таверну.
– Можешь пить сколько влезет, – крикнул ему вдогонку Стивен, – но учти, работать будешь в любом состоянии!
Прикрыв глаза, Стивен наслаждался чарующими звуками флейты. Искусство Мэган всякий раз вызывало в нем благоговейный восторг. И всякий раз он изумлялся тому покою и умиротворению, что приносило само присутствие этой удивительной женщины.
А ведь прежде в его душе царила мертвенная пустота, и это несмотря на круговерть лондонских светских раутов, балов, приемов... Он пытался заполнить эту пустоту развлечениями, любовными утехами, вновь и вновь бросаясь в них как в омут. Безуспешно.
Даже в объятиях прелестной Каролины Тэбер он не находил счастья.
И вот нашел. Здесь, в глуши, на границе американских колоний. С Мэган...
Стивен не мог дождаться ночи. Только тревога за жену, едва-едва познавшую мир чувственных наслаждений, удержала его от того, чтобы увлечь ее в постель днем.
Громкий стук в дверь оборвал мелодию.
Флинт! Стивен подскочил с места взгляд его заметался по дому в поисках спасения.
Миг спустя он облегченно вздохнул.
Вильгельм!
– Уже поздно. Что случилось? – первым выпалил Джош.
– Приходить скасать – два неснакомца ф таферна играть ф карты и сабирать у фсех деньги. Кфентин тоше хотеть сыграть.
– О боже! – в ужасе воскликнула Мэган. – За карточным столом Квентин теряет голову! Он поставит все, что угодно, даже то, что ему не принадлежит. – Она подняла на мужа умоляющий взгляд. – Его нужно остановить. Прошу тебя, Стивен!
Тот неохотно поднялся, буркнув что-то неподходящее для женских и детских ушей. Что, если Флинт прислал сюда не только двоих убийц Чарльза Галлоуэя, но и этих игроков? Сталкиваться с ними у Стивена не было ни малейшего желания, но и отказать отчаянной мольбе Мэган он тоже не мог.
Вильгельм вышел из комнаты, и Стивен шагнул вслед за ним, в душе проклиная своего никчемного шурина последними словами.
– Думаешь, есть какая-то связь между этими чужаками и Теми двумя, что убили Галлоуэя? – спросил он у Вильгельма по дороге в таверну.
– Nein. После урошай фсегда приходить неснакомцы играть и забирать наши деньги.
Квентин с опухшим, расцвеченным багрово-фиолетовыми синяками лицом – дело рук Стивена – переминался у стола, где Сэм Уайли и Пол Эймс играли с одним из чужаков в так называемый «пат». Окинув помещение взглядом, Стивен обнаружил за соседним столом и второго любителя поживиться за счет простодушных фермеров.
Светло-карие глаза Квентина – один из которых, правда, заплыл – с жадностью следили за быстро растущей кучкой монет, выигранных чужаком.
Время от времени на деньги бросали восхищенные взгляды и все остальные посетители таверны. Стивен отлично понимал, что эти блестящие кружочки воплощали для фермеров все, что нельзя было заработать даже за долгие годы тяжелейшего труда. Сейчас, когда ему так нужны были средства на билеты в Англию, Стивен и сам с трудом удерживался от соблазна.
Остановившись позади Квентина, он негромко поинтересовался:
– Что собираешься поставить, а?
Тот вздрогнул и залился краской, заметной даже сквозь синяки.
– Ах ты, подонок, – прошипел ему на ухо Стивен. – Ну-ка, вон отсюда!
Квентин готов был дать отпор, но, заметив, как сжались кулаки Стивена, быстро развернулся и выскочил из таверны.
– Э-эй! – возмутился один из чужаков, коренастый, жилистый, с глазами-щелочками. – Ты куда это, парень? Смываешься? – Потеря одной из жертв его определенно не устраивала.
– Моему шурину, к сожалению, нечего ставить. Уловив вызов в голосе Стивена, незнакомец подозрительно сощурил и без того узкие глаза:
– Ты, что ли, его место займешь?
– Может быть. Пригляжусь вот сначала. Эта игра мне неизвестна.
– Да все проще простого, – заверил его незнакомец.
Так оно и оказалось. Получив на руки три карты, игрок не имел права ни менять их, ни сбрасывать. Выигрыш зависел в основном от умения пускать пыль в глаза – иными словами, показать партнерам, что у тебя карты лучше, чем на самом деле. Стивен, проведший не одну ночь за карточными столами, блефовать был мастер. Он понял, что в «пате» высшей картой считается тройка, а затем – по убывающей – двойка и туз.
Очень скоро Стивен заметил, что сдача чужаков – одного звали Тилдон, а другого Маклин – неизменно приносит им выигрыш.
Впрочем, этот факт не остался не замеченным и другими партнерами, которые проигрывали кон за коном. Атмосфера в таверне с каждым проигрышем фермеров накалялась.
– Да ты мошенничаешь, черт тебя побери! – взорвался, наконец, Эймс.
– Чего зря болтать! – рявкнул в ответ Тилдон – тот, что с глазами-щелочками. – Попробуй докажи. Вот они, карты. Ну?
Гул голосов моментально стих, и в таверне наступила напряженная, почти звенящая тишина. Все взгляды обратились на Эймса. Тот взял колоду, пересмотрел карты одну за другой, выискивая хоть какие-нибудь признаки того, что карты крапленые. И ничего не обнаружил.
– Дайте мне. – Стивен протянул руку за колодой. – Я докажу.
Сложив карты в ровную стопку, он провел пальцем по длинной стороне колоды. Так и есть. Стивен поднял на зрителей бесстрастный взгляд:
– Сейчас я открою лучшие карты. Вынул из колоды карту, перевернул. Двойка пик. Затем еще одну. Двойка бубен.
Тилдон нервно заерзал на стуле, попытался подняться. Уайли пригвоздил его к сиденью:
– Никуда отсюда не двинешься. Следом Стивен продемонстрировал тройку пик и двойку червей. Карты, как он и предполагал, были слегка обрезаны, и края двоек и троек едва заметно выступали.
– А теперь, – заявил Стивен Тилдону, – милости просим вас с приятелем сыграть со мной по-честному.
Тилдон, вытирая мгновенно взмокший лоб, украдкой оглянулся на дверь.
– И не думай даже, – предупредил его Стивен. – Не выйдет. Принесите другую колоду! – крикнул он хозяину таверны.
Когда хозяин – круглый как бочонок коротышка со сверкающей лысиной – возник у стола с колодой, Стивен тщательно проверил края карт и осмотрел рубашки.
– Ну, начнем? – обратился он к Тилдону и Мак-лину.
Уже через полчаса Стивен доказал партнерам, что в блефе им до него далеко. Игроками они оказались никудышными и без своих магических карт быстро спустили сначала свой выигрыш, а затем и собственные начальные ставки.
Радостные возгласы, то и дело раздававшиеся со стороны зрителей, превратились в гул восторга, когда Стивен обчистил жуликов до нитки. И только тогда фермеры вышвырнули Тилдона и Маклина из таверны вон.