Чтобы не загнать лошадей в жару, индейцы скакали средним темпом. Путь им предстоял неблизкий. Пленённому испанцу туго перевязали раны, чтобы он не истёк по дороге кровью. Напуганный и обессиленный, он больше не ругался, лишь изредка украдкой осматривался по сторонам в безуспешной попытке найти хоть какой-нибудь шанс для бегства. Но связанные руки и ведомая апачами лошадь лишали его последней возможности. От скуки он начал рассматривать своих победителей. Без особого интереса глаза его скользили по загорелым мужским лицам, пока не наткнулись на изучающий взгляд Мии. Испанец осклабился в ответ, показывая редкие коричневые зубы. Странная девчонка. Обычно женщины не выходили на тропу войны. Здесь было нечто иное. Может быть, личное. Мужчина дёрнулся в седле, озарённый неожиданной догадкой. Неужели это она? Он вспомнил маленькую девочку, которую они избили до полусмерти на горящей ферме. Ради смеха кто-то из ребят закинул её на лошадь, чтобы на утро стервятники растерзали тело. Видно, птицы остались без обеда. Испанец ещё раз внимательно посмотрел на девушку. Обычное индейское лицо, как и сотни других. Вспоминать его было бесполезно. Все они слились для него в одну животную маску.
Мия неотрывно наблюдала за выражением лица их пленника. Сначала он смотрел на неё нахально, с вызовом, потом его взгляд стал задумчив, а брови нахмурились, в глазах появилось удивление. Неужели он вспомнил? Девушке не понадобилось так много времени, чтобы опознать одного из убийц своих родителей. Она почти не смотрела на них в тот день. Но эти хитрые, горящие ненавистью глаза сами въелись в её память, приходя к ней почти каждую ночь после трагедии.
Чувствуя подступающие слезы жалости к себе и ненависть к обидчикам, индианка отвернулась в сторону, разглядывая бескрайние просторы прерий. Если она хотела отомстить, ей нельзя было сосредотачиваться на эмоциях. Они делали её тело слабым и податливым. Равнодушная маска снова появилась на смуглом лице.
Прислушиваясь к тяжёлому дыханию уставших лошадей, Мия смотрела на медленно опускающийся диск солнца. Скоро они уже должны были прибыть на место. Неожиданно в воздухе что-то неуловимо изменилось. Воины остановили лошадей и молча указали девушке на небольшой холм в стороне от дороги. Вся группа развернулась и двинулась в его направлении. В этот момент раненый бандит внезапно упал на землю и открыл рот, в попытке закричать. Но вместо этого он смог только захрипеть, когда на его горло обрушился острый индейский клинок. Молодой воин среагировал моментально, дав им возможность остаться незамеченными. В любом случае, испанец выполнил свою миссию. То, что девушка не различила вначале, оказалось запахом дыма, принесённым северным ветром. А значит, их враги уже близко.
Чтобы избежать лишних потерь, было решено дождаться темноты и послать разведчика. Вспотевшие от дальней дороги лошади и уставшие путники, наконец, смогли немного передохнуть и подготовиться к главному действу. Для этого Кэйтахекэсса достал специально приготовленный мешочек с золой, которой предстояло до неузнаваемости изменить их лица. Никогда прежде Мия не участвовала в сражении, но никто из воинов не подвергал сомнению её право отомстить за свою семью.
С заходом солнца кромешная тьма моментально накрыла прерии, скрывая опасные планы индейцев. Когда они добрались до стоянки своих противников, то уже точно знали, как будут действовать. Нападение было молниеносным. Бандиты как раз ужинали возле костра, жадно запивая ромом жареное мясо и громко споря на испанском, когда из ночного мрака вынырнули улюлюкающие апачи. С боевой раскраской на лицах они показались напуганным испанцам жуткими демонами. Бешеный азарт и звериный ужас сверкали в их узких глазах в этот роковой момент.
Расправа оказалась короткой. Никто из бандитов не успел даже выхватить револьвер. Воспользовавшись равной численностью, апачи разделили врагов поровну, так что каждый мог убить только одну жертву. Через мгновение на земле уже лежало, хрипя и извиваясь, четыре окровавленных тела. Запах разбросанного костра смешался с запахом смерти и разлитого рома. Последний выживший, жутко напуганный крупный испанец стоял перед Мией, упираясь спиной в спасительное дерево. В панике он начал что-то шептать на родном языке, умоляюще склоняя голову то на одну, то на другую сторону. Но, увидев, что его никто не трогает, мужчина перешёл к угрозам на английском, обильно сдабривая свою речь громкими ругательствами. Однако лицо девушки оставалось отстранённо равнодушным, что злило её жертву ещё больше.
– Что ты пялишься, сука?! Убей меня! – закричал бандит, злобно сверкая выпученными в бешенстве глазами.
Словно исполняя его просьбу, индианка неторопливо подняла лук и одну за другой выпустила из него пять точных стрел, пригвоздив своего врага к дереву. Ни один из выстрелов не был смертельным. Но вместе они обездвижили тело жертвы, намертво впившись в его конечности.
– Что, ты даже убить меня не можешь?! – из последних сил зарычал мужчина.
Ответом ему была тишина. Девушка последний раз взглянула в его растерянные глаза, чтобы навсегда вычеркнуть их из своей памяти. Он даже не понял, кто стал его убийцей. Теперь это было не важно. Индейцы забрали лошадей в качестве трофеев и снова исчезли в темноте ночи.
Оставшись в одиночестве, испанец попытался оторвать от дерева правую руку. Но стрела не поддалась, а резкое движение отозвалось огненной волной боли по всему телу. Осторожно наклонив голову, мужчина попытался рассмотреть свои раны. Повсюду, куда бы он ни посмотрел, он встречал перьевые окончания индейских стрел. Его руки и ноги были неразрывно связаны со старым дубом. Но эти ранения не были смертельными, они всего лишь удерживали его на месте, в отличие от того, что сияло багровым пятном в районе его брюха. Бандит что-то зашептал по-испански и в последний раз попробовал разомкнуть смертельные объятия. Но силы покинули его, и рывок оказался слишком слабым. Слёзы позднего раскаяния побежали по загрубевшим мужским щекам в ожидании неминуемой развязки.
Ещё до восхода солнца месть апачей свершилась. Бездыханное тело повисло на крепких индейских стрелах, приманивая запахом смерти диких обитателей прерий – стервятников, лис и койотов. Так умер известный бандит и конкистадор Хорхе Родригес.
Вторая ночь, проведенная практически без сна, совсем измотала Кэтлин. Панический страх за судьбу Мии не оставлял её ни на миг. Тяжёлая дремота перемежалась с периодами бодрствования, когда женщина с ужасом представляла себе, что могло случиться с индианкой. Она хорошо понимала, что её помощница не обладала таким же богатым боевым опытом, как испанские бандиты или воины из племени Бизонов, поэтому одной из первых могла пострадать в схватке.
Миссис Браун беспокойно перевернулась на другой бок, продолжая цепь размышлений. Особенно она винила себя за то, что не попыталась хотя бы отговорить девушку от опасной поездки. Несмотря на внешнее спокойствие, она видела в её глазах проснувшуюся жажду мщения. А где действуют эмоции, там доводы рассудка немы. И это пугало Кэтлин больше всего. Она знала, что индейцы не так ценят свою жизнь, как белые люди. Именно поэтому они ещё при жизни готовятся исполнить свою последнюю песню смерти.
В очередной раз очнувшись от липкой дремоты, женщина решительно откинула одеяло. Лежать дольше было бессмысленно. Она зажгла свечу и умылась прохладной колодезной водой, приводя себя в чувство. Солнце ещё не встало, но небо за окном уже заметно посветлело. Миссис Браун оделась и вышла в свежесть раннего утра, чтобы уютно устроиться на крыльце под тёплым шерстяным покрывалом. Всматриваясь в линию горизонта, она пыталась увидеть хоть какое-то движение, но ничто не нарушало тишины и безмятежности. Кэтлин подобрала ноги под плед и приготовилась ждать столько, сколько могло понадобиться. Однако подступающее тепло и свежий воздух довольно быстро спутали её планы, и женщина провалилась в долгожданный сон. Ей снилась скачущая лошадь, лицо Мии и восходящее солнце. Когда миссис Браун раскрыла тяжёлые глаза, то увидела свой сон в реальности. Возле крыльца фыркала знакомая вороная кобыла, а рядом с ней выжидающе стояла уставшая наездница. Не помня себя от счастья, Кэтлин побежала к ним и буквально повисла на шее у индианки, целуя её пыльное лицо.
– Ты жива, жива! Слава богу, – твердила она сквозь слёзы. – Я знала. Я верила. Наконец-то, всё кончено.
Когда слова стихли, женщина так и осталась стоять, крепко сжимая свою помощницу, словно боялась снова отпустить её. В тот момент они были безмерно счастливы, и никто не хотел расцеплять объятия. Сердца обеих, наконец, успокоились, и они с надеждой смотрели в будущее.