И мы остались одни. Саша пересел назад, обнял меня:
— Устала?
— Были б только результаты…
— Будут результаты, не переживай… В среду мы уже улетаем.
— Не говори об этом: я расслаблюсь и испорчу все.
— Вот именно: расслабься.
— Нельзя. Гришка выйдет из-под контроля. А с другой стороны, он тоже как натянутая струна.
— Ну, сейчас выпьет — успокоится.
— Успокоится, тем более больше будет шансов проболтаться.
— И ты успокойся. — Он целует меня, но я почему-то совсем не успокаиваюсь, а даже наоборот.
Гришка вышел из супермаркета с литровой бутылкой «Путинки» и стеклянной баночкой маринованных шампиньонов.
— Ты что, совсем плохой? — поинтересовался Саша. — Сейчас примешь дозу и начнется!
И начнется! Содрогнувшись внутренне, я выскакиваю из джипа и несусь в магазин. Покупаю два килограмма антрекотов, тушенку, замороженные овощи, бутылку подсолнечного масла, торт. Пусть ест, пьет и спит, а я буду раскачивать диван! Недаром уже давно считается, что женщины — сильный пол!
Пока я жарила антрекоты, мужчины болтали в комнате. Лучше бы не болтали. Поиграли бы в шахматы, посмотрели телевизор.
— Саша, иди сюда! — не выдержала я наконец, про себя отметив, что реплика довольно-таки подозрительная. Почему Саша, а не Гриша? А правда, почему? — Как ты находишь нашу квартиру?
— Очень уютно… Может, тебе помочь?
— Достань, пожалуйста, из шкафа тарелки. Хлеба нарежь.
За почти праздничным столом мы пьем за наше счастье, благополучие, чуть ли не за любовь до гроба. Гришка пьет радостно, Саша спокойно, а я — еле-еле. Со студенческих лет не пила водки. Сначала она обжигает горло, потом — мозги. Гришка торопился разлить по второй, но я прикрыла ладонью стопку:
— Мне не надо… Ну ладно, совсем чуть-чуть.
Но тут в дверь позвонили.
Господи, неужели Карташов? А кто же еще! Да чего волноваться-то — все в порядке! Вот Гришкин друг пришел на наше счастье порадоваться. Я стол накрыла. Пусть видит — стараюсь!
На пороге я очень своевременно вспоминаю, что Карташов теперь у нас Лешик.
— Познакомься, Гриша, это мой муж Алексей. Бывший муж… — пытаюсь разыгрывать замешательство.
— Мне пора, — равнодушно бросает Саша, и мы оказываемся втроем на кухне.
Я стараюсь не смотреть на Гришку, но и так понятно: от ужаса он ни жив ни мертв.
— Так вот какого ты себе нашла! Гуся… — со сдержанной угрозой произнес Карташов.
Гришка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл — привычно уже осекся.
— Не смей так называть моего Гришеньку! — Я топнула ногой.
— Бросила, променяла, — продолжал Карташов горестно.
— Если вы, — все-таки осмелился подать голос Гришка, — так переживаете, то я со своей стороны готов…
— На что ты готов?! — рассердился Карташов.
— Уступить ее вам…
— Гриша! — перепугалась я. — Как не стыдно! Ты говоришь обо мне как о товаре.
— Да, ты, Лиза, — засуетился он, — отрада моих очей. Как усталый путник…
— Что он мелет?!
— Это мы так с Гришенькой разговариваем… О чувствах говорим.
— О чувствах?.. Нечего тут! Заморочил бабе голову, понимаешь ли, а теперь — о чувствах… Да ты знаешь, какой она человек?! А баба какая?! — Карташов чмокнул кончики толстых красных пальцев. — Отпад!
— Ты присядь, Леша. Пообедай с нами.
— Да можно и пообедать…
Гришка молча, трясущимися руками разлил по стопкам водку.
— Ну, за знакомство, — предложил Карташов.
Я чуть не подавилась, а Гришка, поставив пустую стопку на стол, сразу убежал в комнату:
— Не буду вам мешать.
— Ну, блин, козел! Фуфло, урод… — без остановки повторял Карташов, поглощая мои антрекоты. — Ты мобильник приобрела?
— Приобрела.
— Ну, позвонишь, скажешь номер. Вот премия тебе, как обещал… И пора мне, пожалуй, сваливать отсюда.
— Как сваливать? — протестую я. — Нам поговорить надо.
— Ну так говори.
— Лучше на улице.
Я накинула полушубок, взяла сумочку.
— Зайчик, я скоро вернусь.
— Пожалуйста, пожалуйста… — жалко улыбнулся из комнаты Гришка. — Приятно было познакомиться.
— Взаимно. — Карташов, прямо скажем, на высоте.
Посмотрим, как ты запоешь, голубчик, когда услышишь про денежки.
— Сколько-сколько? — недоверчиво переспросил он.
— Самый минимум — тысяча баксов.
Карташов поперхнулся… Дело важное, он боялся поставить его под угрозу, но сумма показалась ему запредельной.
— А поменьше никак? — спросил он неуверенно.
— Да это только на дорогу!
— Ладно, вечером позвонишь, скажу, будут деньги или нет.
— Позвоню-позвоню. — Я искренне улыбнулась, просто кожей ощущая его смятение.
Я понаблюдала, как карташовский «опель» выехал со двора, потом достала мобильник и позвонила Саше — обновила его подарок.
— А ты знаешь, кто приходил?
— Конечно. Твой муж.
— А вот и нет! — Я засмеялась. — Это Карташов. Хотел, чтобы Гришка приревновал меня…
— Ну и?
— Чуть не испортил все дело!.. Гришка перепугался и говорит: если вы так страдаете…
Саша расхохотался:
— Ты про деньги спросила?
— Спросить-то спросила… Но такие суммы, видимо, вне его компетенции. Будет, наверное, наверху узнавать, а вечером скажет.
— Ты ему пока с мобильника не звони.
— Почему?
— Пока он твоего номера не знает, мы можем свободно поддерживать связь.
— Со связью ничего не выйдет. Номер в ближайшее время я ему должна сообщить.
— Тогда давай сейчас договоримся.
— О чем?
— О следующей встрече.
— Саш, а это не опасно?
— Ну… будем надеяться… Давай завтра.
— Нет, завтра воскресенье. По идее, надо в гнездышке торчать.
— Тогда послезавтра. В «Блюзе», без четверти три. Как в прошлый раз.
— Договорились.
— Я тебя целую.
Я отключила телефон и медленно зашагала по улице Гиляровского. Вдыхая морозный, пропахший бензином воздух, думала не о Карташове, не о Гришке — о Саше… Целую тебя… Интересно как. Поверхностно, как за столиком ресторана, или робко и нежно, как тогда у портрета? А может, смело и призывно, как сегодня утром? Я была согласна на любой поцелуй, только чтоб он был настоящим, только бы не было между нами расстояния, только бы…
Люди редко бывают удовлетворены своими реальными обстоятельствами. Еще месяц назад я чувствовала себя несчастной, но по-другому. Тогда мое несчастье ощущалось тягостно-беспросветным, теперь оно было мучительно-сладким, радующим и изматывающим. Оно было главным содержанием моей жизни. А Карташов и его поручения так… побочная линия, которая скоро изживет себя. Очень скоро, наверное, сразу как вернемся из Альп. Сашина детективша разведает, что к чему… И можно начать новую жизнь, без страха, лжи и фальши. В новой жизни все будет интересно, красиво и целесообразно. Сообразно с целью. Гармонично. Только вот когда это будет?
…На неубранном столе стояла недопитая бутылка. Водки в ней, однако, сильно поубавилось. Должно быть, Гришка хотел снять стресс. Испытанное средство не подвело и на этот раз: он отключился… А когда проснется, неприятного осадка не останется и в помине. Будет легче дышать.
Я поставила под кушетку небрежно скинутые Гришкины ботинки и стала убирать со стола.
Мы с Гришкой разыгрываем счастливую пару, блефуем. А все же и в блефовую жизнь безжалостной рукой вторгается реализм. Женщина покупает продукты, готовит, убирает со стола, а мужчина пьет водку и храпит на кушетке. Он привык вести себя так с женой и теперь действует автоматически, по раз и навсегда выработанным правилам. И я тоже автоматически: если посуда грязная, надо ее вымыть, пол подмести, ботинки поставить в прихожую. Неужели Светка не дала ему с собой тапочек?
Зазвонил телефон.
— В понедельник деньги получишь, — прогудел в трубку Карташов. — Подъедешь ко мне в двенадцать.
— Ладно, подъеду.
— Как там этот придурок?
— Допил почти всю водку и спит.
— Козел, блин!
— Вот и представь, каково мне! А ты еще деньги давать не хочешь. — Я пошла в атаку.
— Да я-то что? Мое дело теперь маленькое!