Лукас посмотрел на злополучный шкаф для ружей, где теперь хранились короны и тиары.
– Я не знала, что он антикварный, когда переделывала его. Он принадлежал еще пра-пра-пра-… ну, я не знаю, сколько пра-, но он пережил революцию, Аламо и Гражданскую войну, – сказала Дилани немного виновато.
– А ты взяла и покрасила его в розовый цвет. Старый мастер наверняка перевернулся в гробу.
– Это было тогда, когда я увлекалась телевизионными передачами «Сделай сам». Мы только что поженились, Джей-Ди часто отсутствовал дома, а у меня еще не было моего общественного центра.
– Отчаявшаяся домохозяйка плюс передача «Сделай сам». – Лукас усмехнулся. – Прямой путь к розовым оружейным шкафам. Ты действительно завоевала все эти короны? – спросил он, загипнотизированный рубиновыми, фиолетовыми и изумрудными вспышками, танцующими в коронах при тщательно подобранном освещении шкафа. Их там было не менее пятидесяти, у каждой аккуратно надписанная карточка с годом и титулом.
– Тебе трудно представить, как это кто-то может провести столько времени в круговороте конкурсов красоты, да?
– Не совсем. Дело в том, что ты красива. Очень красива. Но мне кажется, ты не сумела занять достойного тебя места. Ты живешь в обыкновенном доме, имеешь обыкновенную машину и сталкиваешься с обычными ежедневными проблемами. Как любой человек.
– Ты мне льстишь! – рассмеялась она.
– Нет… нет… это не… Я только хотел сказать… – Все шло не так. Лукасу хотелось пнуть себя, потому что ему не было свойственно благоговейно трепетать перед женщинами. Он никогда не говорил «не то». Он никогда не терял дара речи. Дилани изменила все правила. Сейчас Лукас не был уверен, что знает, как играть в эту игру.
Она позволила ему сорваться с крючка.
– Я знаю, что ты имел в виду. Я просто шутила. Вообще-то ты сделал мне комплимент. Никто прежде не понимал, что я всего лишь незамысловатая старушка Джейн Доу.[7]
– Я бы не стал заходить так далеко. – Дилани была слишком далека от незамысловатости.
– Я попытаюсь тебе объяснить. Когда люди слышат, что ты выиграла титул, особенно если это конкурс целого штата, они уверены, что к нему прилагается гламурная жизнь, самолеты, круизы и кругосветные путешествия. И поэтому мне приходилось, едва проснувшись, накладывать на лицо полный макияж и надевать четырехдюймовые шпильки, даже если я выходила только чтобы заправить машину бензином. Ведь, Боже упаси, если кто-то увидит Мисс Техас без макияжа?! Я готова поспорить, что таких девушек, как я, великое множество. В реальной жизни далеко не все королевы красоты становятся всемирно известными кинозвездами. Хэлли Берри, Ванесса Вильяме – их всего две на миллион. Остальные из нас матери, доктора, адвокаты, писательницы и…
– Жены нефтяных миллиардеров, переквалифицировавшиеся в стриптизерш-любительниц?
Дилани рассмеялась.
– Ну, может быть, это тоже исключение. А чаше обычные люди с обычными проблемами, – сказала она и на мгновение исчезла в кухне. – Как насчет мороженого? – Она вернулась с ведерком мороженого.
Лукасу не мешало бы охладиться, но он поднял бокал с пивом.
– Может быть, позже.
Дилани плюхнулась на диван в опасной близости от него и поджала под себя ноги. Лукас подумал о том, чтобы отодвинуться от нее подальше, к подлокотнику дивана, но она могла это неправильно истолковать. Поэтому он лишь сделал большой глоток пива.
– А как давно ты занимаешься юриспруденцией? – спросила Дилани, подпирая голову кулаком и опираясь локтем па спинку дивана.
– Я окончил университет десять лет назад.
– И все это время работал в одной и той же фирме?
Лукас покачал головой:
– Некоторое время я работал на Лоренса.
– Полагаю, два ваших эго не смогли ужиться в одной фирме.
Он улыбнулся.
– Вообще-то Лоренс хотел сделать меня одним из своих партнеров, но потом произошел инцидент с дочерью другого его партнера. А вначале я был государственным защитником. Мне казалось, я смогу спасти мир.
– Это замечательно! – В своей работе Дилани приходилось встречаться с фантастическими защитниками, которые спасают ее девочек из действительно ужасных мест. – Почему же ты ушел?
– Это крайне изматывающая работа. То есть, конечно, из сотни попадался один парень, которого я защищал с чистой совестью, но девяносто девять других… – Лукас покачал головой. Ему приходилось защищать всех, от насильников до грабителей банков, используя свою силу убеждения, чтобы в самое короткое время вернуть этих негодяев на улицы. – Через пару лет я понял, что раз уж я защищаю всякую мразь… я мог бы к тому же зарабатывать на этом. Вот тогда я пошел работать на Лоренса.
– Лоренс уважает тебя.
– Я тоже уважаю его. Всему, что я знаю, я научился у Лоренса. Не только юриспруденции. Всему. Он для меня почти как отец.
– Поэтому ты в конце концов ушел? Слишком похоже было, что работаешь в фирме родителей?
– Да-а. Он классный, но это было именно как работать на отца, – признался Лукас. – Лоренс сделал попытку готовить меня в мэры. Да и вообще он распланировал всю мою жизнь. Мэр в двадцать восемь, губернатор в тридцать шесть, президент в сорок. Он познакомил меня с дочерью своего партнера. Если бы она не стала следующей Джеки Кеннеди, никто бы не стал. Все в фирме считали, что мы собираемся пожениться… До тех пор, пока я не оставил ее.
Дилани изобразила ужас:
– Неужели ты увлек, а потом обманул Джеки Кеннеди?
– Ну, в свою защиту могу сказать, что с самого начала я говорил ей, что меня не интересует брак. – Слова вырвались раньше, чем Лукас мог обдумать их. Он подождал реакции Дилани, однако, если не считать слегка приподнявшихся бровей, она не стала возмущаться, как делали другие женщины. – А что было у тебя? Что ты делала до того, как стать Мисс Техас?
– Я работала у мамы с папой, продавая мороженое и молочные коктейли, пока не уехала в колледж.
– Королева молока стала королевой красоты?
Дилани расхохоталась, да так, что у нее заломило щеки.
– Техасская версия американской мечты. Ты можешь в это поверить?
– И как же ты попала на эти конкурсы красоты?
– Мама отвела меня на первый конкурс, когда мне было восемь, только чтобы доказать одним нашим соседям, что их ребенок не самый красивый ребенок в мире. На мне было пасхальное платье из секонд-хэнда, а мое сердце выстукивало самую патетическую интерпретацию «На леденцовом корабле». Я выиграла. Это было ужасно давно.
– Насколько я понимаю, ты не скучаешь по ним? По конкурсам?
– Господи, конечно, нет! – ответила она достаточно быстро, чтобы показать, как она в действительности относится к конкурсам красоты.
– Разве тебе не нравилось участвовать в конкурсах? Это удивило Лукаса, особенно когда он сидел напротив огромного антикварного шкафа, битком набитого коронами и тиарами. – Я думал, мечта каждой девушки стать Мисс Америка.
– Так же, как чистить туалеты и мыть полы.
– Тогда почему ты… Зачем ты участвовала во множестве конкурсов, если ты их так ненавидишь?
Дилани задумалась над этим вопросом. Действительно, почему она делала это? Первая дюжина конкурсов была просто забавой. Она уезжала на выходные с матерью из дома. Ей нужно было наряжаться, накладывать макияж и использовать мамины термобигуди в огромной светло-сиреневой коробке. Ей нравилось петь и танцевать, и люди хлопали и кричали, когда она это делала. Как будто она была Ширли Темпл или кто-то еще. Она не была просто старшей из длинной вереницы девочек Дэвис. Она была Дилани Дэвис, маленькой Мисс Это или юной Мисс То. Она выделялась. Она была кем-то.
Потом быть кем-то стало не столько хобби, сколько ежедневной работой. Затем это стало определяющим и следовало за ней как потерявшийся щенок. «Эй, вы не Дилани Дэвис, Мисс Рио-Гранде?» «Смотрите, по-моему, это Дилани Дэвис, Мисс Лонгхорн». «Угадайте, кого я видел в одиннадцать вечера в голубых шлепанцах и без макияжа? Дилани Дэвис, Мисс Техас».
У нее уже не было ни времени, ни возможности быть чем-то меньшим, чем идеальная картинка. Она боялась случайно оступиться, как другие боятся атомной войны. Она улыбалась так много, что ее стало беспокоить, не останется ли ее лицо навечно в таком состоянии. Ее тело положат в гроб, омоют слезами прохожих, а на ее лице так и будет эта нелепая улыбка.
Никто не видел ее такой, какой она была в действительности. Никому не было дела, что она смотрит повторы любимого сериала, пока глаза не полезут на лоб. Никого не интересовало, что она запасает в холодильнике мороженое, как будто пришел конец света. Никто не знал, что после того как Джей-Ди начал изменять ей, она просыпалась каждое утро и изучала каждый дюйм своего тела, пытаясь понять, почему он потерял к ней интерес. Никто не знал этого, потому что, когда люди смотрели на нее, они не видели ее. Они видели Мисс Королеву Красоты.