Бетани Тру - Помни об алиментах

Предмет ее размышлений кивнул в сторону столика, за которым сидела его компания.

– Мы арендовали один из отдельных кабинетов в этом клубе. Он наш на всю ночь.

Дилани некоторое время молчала, осознав, что всерьез обдумывает это предложение. Мотнув головой, она попыталась отступить.

– Простите, но на самом деле я не стриптизерша и не танцовщица или как там их теперь называют. Я просто сделала это ради денег.

– Разве не так поступают стриптизерши? Они тоже танцуют за деньги.

– Я неверно выразилась. Я хотела сказать, что в настоящий момент немного стеснена в деньгах, а мне нужно оплатить кое-какие действительно важные долги… И когда официантка рассказала нам о конкурсе, я просто решила… Если бы мне отчаянно не были нужны деньги, я бы вообще этого не сделала. – Неужели она пытается закопать себя еще глубже?

– Сколько?

– Чего?

– Денег. Сколько денег понадобится, чтобы убедить вас устроить для меня приватное шоу?

Она усмехнулась и покачала головой.

– Вы, наверное, шутите? У вас не хватит денег. – Дилани не хотела оскорбить его, однако, когда он рассердился, она поняла, что именно это и произошло. – Я только хотела сказать… – Она замолчала и сделала еще один глоток своего (последнего!) «Бикини-мартини», чувствуя, что ей действительно пора перестать пить. Сейчас же.

Некоторые люди веселятся, когда напиваются. Кто-то начинает плакать. Дилани после выпивки, несомненно, тянуло на секс. Алкоголь заставлял ее думать о вещах – а иногда, как сегодня, и делать вещи, – о которых хорошие девочки из Биг-Стинкинг-Крик, штат Техас, не думали и которых не делали. Глядя сейчас на этого мужчину, она определенно думала о том, чтобы сделать такие вещи.

– Вы только что танцевали для целого клуба за несколько сотен баксов…

– Тысячу, – прервала она его. – За одну тысячу долларов. – Пусть она и под градусом, но она не дешевка. – Там, где я родилась, это гораздо больше, чем несколько сотен.

– Так тогда столько это будет стоить? Тысячу долларов?

– Я этого не говорила, – быстро сказала Дилани.

– Больше?

– Может быть. – Может быть? Может быть? Не может быть, нет. Просто скажи «нет».

– Полторы тысячи, – предложил он.

– Я не буду танцевать для вас за полторы тысячи долларов, – сказала Дилани. Но хотя она собиралась сделать акцент на «я не буду танцевать для вас», ударение получилось на «за полторы тысячи долларов».

– Две с половиной тысячи, – произнес он.

– В смысле две тысячи пятьсот?

– Наличными.

Дилани облизнула губы. Ей были нужны эти деньги. Этого хватило бы на то, чтобы заплатить адвокату, и еще осталось бы, чтобы положить в банк. Забудь о банке. Она подумала о новой паре крокодиловых (тисненых, ненастоящих) кожаных босоножек, которые просто взывали к ней в салоне обуви «Нордстром». Как давно это было, когда она могла просто пойти и купить пару действительно красивых туфель, не считая денег и не думая о последствиях? Туфли были ее слабостью. А при такой депрессии, в какой она была весь прошлый год, ей просто необходима хорошая доза шопинговой терапии. Но она не должна выглядеть слишком жаждущей.

– Кто носит с собой две с половиной тысячи долларов наличными? – Дилани сузила глаза и скрестила руки на груди.

– Те из нас, у кого они есть, чтобы потратить. – Его тон был небрежно-уверенным. Почти скучающим. – Я получил их легально.

Она прищурилась.

– Так, значит, все, что мне нужно будет делать, – это танцевать?

– Закончить шоу, – ответил он, и его тон дал ей понять, что ее сдержанного стриптиза образца пятьдесят третьего года будет мало. Он хочет, чтобы она разделась.

Дилани взглянула через плечо на Мейси и Фиби, которые в настоящий момент отвлеклись от своей первоначальной миссии «Мэтт: найти и уничтожить» на нескольких холостяков, которые пересели за их столик. Зная Мейси, Дилани прикинула, что у нее есть добрых полчаса, пока они хотя бы заметят ее отсутствие.

– О'кей, но только танец. Ничего больше. Ничего.

– Не произойдет ничего, что было бы против вашего желания. – Он схватил ее за руку, не давая ей шанса передумать, и повел через толпу в глубину клуба.

Отдельный кабинет соответствовал всем сплетням, которые Дилани когда-либо слышала о таких клубах. Благоухающая иланг-илангом и туберозой комната восемь на восемь футов с обитыми бархатом стенами, приглушенный свет, излучаемый двумя парами бра. В центре стояла тахта с огромными мягкими подушками. Вся обстановка была более декадентской, чем Дилани могла себе представить. Она услышала тихий щелчок замка и резко обернулась.

– Никаких замков, – потребовала она.

– Послушайте, я уже говорил вам, что все мои приятели скинулись, чтобы арендовать эту комнату. Если мы оставим дверь незапертой, очень вероятно, что у нас появится гость или даже два.

Разумно.

– Хорошо. Но клянусь, если вы дотронетесь до меня… Скажем так, я умею позаботиться о себе.

Он улыбнулся:

– Я был свидетелем вашей самообороны оттого придурка у бара. – Он снял пиджак и стал расстегивать запонки. Дилани стало интересно, кто этот человек по профессии. Он работает где-то, где имидж очень важен, судя по высокому качеству его одежды. Она была уверена, что под тонким шелком его дорогой рубашки он был крепкой стеной из стали. И неожиданно поняла, что рада тому, что дверь заперта.

Неужели ему обязательно быть таким чертовски сексуальным?

– И никаких прикосновений.

Он сократил пространство между ними так, что их тела почти соприкасались.

– Без рук, – сказал он многозначительным тоном. Мысленно Дилани отметила для себя, что это не означает «без прикосновений».

– Танцуйте же для меня, королева красоты!

– Что?! – Необъяснимый ужас исказил ее лицо. – Как вы назвали меня?

– Э-эй! – воскликнул он, вскидывая руки вверх. – Вы же знаете… Мисс Паинька. – Лукас подумал, не добавить ли, что он надеется, что сегодня она не будет хорошо вести себя, но она и так уже напряжена как пружина. Еще одно замечание вроде этого, и она сорвется с места и убежит.

– Простите. – Дилани откинула прядь волос с лица. – Я действительно нервничаю. Я никогда раньше не делала ничего подобного.

Лукас почувствовал, что она вот-вот передумает. Он подавил стон. Ему никогда и в голову не приходило, что он будет уговаривать стриптизершу танцевать для него. Но она не была стриптизершей.

– Это всего лишь танец. Вы не обязаны делать того, чего делать не хотите, – заверил он ее, теряясь в догадках, почему она так возбуждает его.

– Деньги вперед, – заявила Дилани, отступив назад и скрестив руки на груди.

Эти чертовы груди.

Если даже они и ненастоящие, они стоят каждого потраченного на них пенни. Лукас мог представить, как ощущает их вес в своих ладонях. Как ласкает их. Водит языком по твердым жемчужинам сосков. Он едва не застонал вслух от желания.

– Вперед? – Теперь его голос звучал настороженно.

– Послушайте, я здесь с сестрой и подругой. Я не собираюсь вдруг сломя голову броситься к выходу или сделать еще что-то в этом роде. Но как я уже сказала, я не стриптизерша, поэтому я не хочу, чтобы у вас возникли мысли не заплатить, если вы будете разочарованы.

Лукас покачал головой:

– Я ни в коем случае не буду разочарован. – Он взял свой пиджак и достал бумажник. Похоже, настоящая крокодиловая кожа. Открыв его, Лукас вытащил пачку сотенных банкнот и протянул Дилани.

– Я должна пересчитать.

Он пожал плечами:

– Считайте. – Лукас смотрел, как она пересчитывала деньги, перекладывая из одной руки в другую. То, как методично и быстро она считала, переворачивая все банкноты одной стороной, подсказало ему, что, возможно, она работала в банке, или продавцом, или еще кем-то в этом роде. Правда, ее дорогая одежда рассказывала другую историю – может быть, какой-нибудь богатый старик финансирует ее склонность к покупкам.

Это возможно. Но она не казалась, такой. Она не была особенно молода, но напоминала юную провинциалку, только что вышедшую из междугородного автобуса. Может быть, через десять минут после выхода из автобуса она наткнулась на какого-нибудь жлоба с сигарой и в дорогих туфлях. Может быть, он пообещал сделать ее королевой и даже некоторое время держал свое слово, пока не переключился на другую деревенскую девушку. Это определенно объяснило бы ее отчаянную нужду в деньгах.