Маделин Уикхем - Помнишь меня?

— Здравствуйте, — сказала я, нажав кнопку. — Будьте добры, поднимитесь, пожалуйста, на верхний этаж!

Мне может понадобиться помощь с тремя чемоданами. Не представляю, что скажет Фи — я предупредила ее, что прихвачу лишь обувную коробку с самым необходимым. Выйдя на лестничную площадку, я слушала, как поднимается лифт.

— Здравствуйте, — продолжила я, едва начали открываться дверцы. — Извините, но у меня получилось много… — И тут у меня замерло сердце.

Передо мной стоял не водитель такси. Это был Джон.

Он был в поношенных джинсах и футболке. Взъерошенные темные волосы кое-где торчали, а лицо казалось помятым, словно он плохо спал. Абсолютная противоположность безупречной, а-ля модель Армани, ухоженности Эрика.

— Привет. — Во рту у меня внезапно пересохло. — Что…

Его лицо было почти суровым, а напряженный взгляд темных глаз трудно было выдержать. Я вдруг вспомнила, как встретилась с ним впервые — внизу, на парковке, когда он пристально всматривался в мое лицо, не в силах поверить, что я его не помню.

Теперь мне стало понятно, отчего на его лице проступило отчаяние, когда я расписывала достоинства своего супруга. Сейчас я вообще много чего поняла.

— Я звонил тебе на работу, — бросил Джон, — но мне сказали, ты дома.

— Да. — Я с трудом кивнула. — На работе кое-что произошло.

Меня буквально сжигали смущение и неловкость. Я не могла смотреть в глаза Джону. Я не знала, почему он здесь. Отступив на шаг, я уставилась в пол, туго сплетя руки на груди и с трудом дыша.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Лекси. — Джон набрал воздуху в грудь, и я напряглась в ожидании того, что сейчас будет произнесено. — Я должен извиниться. Нельзя было тебя преследовать, это было нечестно.

Я так и замерла на месте — уже от неожиданности. Это было не то, что я ожидала услышать.

— Я много думал об этом, — быстро продолжал Джон, — ты пережила невыносимо трудное время. Я ничем не смог помочь. И… ты права. Ты права. — Он сделал паузу. — Я не твой любовник, я просто человек, с которым ты недавно познакомилась.

От этого прозаического изложения фактов у меня в горле неожиданно возник комок.

— Джон, я не хотела…

— Знаю. — Он поднял руку, останавливая меня, и заговорил мягче. — Все нормально, я знаю, что ты имела в виду. Тебе пришлось достаточно тяжело. — Он шагнул вперед, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Что я хотел сказать, так это — не кори себя, Лекси, ты делаешь все, что можешь. На сегодняшний день в твоих силах только это.

— Стараюсь, — сипло ответила я из-за подступивших слез. Господи, я сейчас заплáчу! Кажется, Джон это понял и отодвинулся, чтобы мне было легче дышать.

— Как прошла твоя сделка?

— Хорошо, — кивнула я.

— Слава Богу. Очень за тебя рад.

Он покивал, как делают, завершая разговор, словно готовился повернуться и уйти, даже не узнав…

— Я ухожу от Эрика, — выпалила я на одном дыхании. — Ухожу прямо сейчас. Вот собрала чемоданы, такси уже едет…

Я не то чтобы хотела увидеть реакцию Джона, но не удержалась от испытующего взгляда. На мгновение его лицо осветилось неистовой надеждой, но тут же снова приняло прежнее отрешенное выражение.

— Я… рад, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Тебе, наверное, нужно некоторое время, чтобы все хорошенько обдумать, привыкнуть…

— Угу. Джон… — по-прежнему сипло произнесла я, не зная, что хочу сказать.

— Не нужно. — Он заставил себя иронически улыбнуться. — Мы просто теряли время.

— Это несправедливо… — Да.

Через стекло за спиной Джона я заметила черное такси, сворачивающее к подъезду. Обернувшись, Джон тоже посмотрел вниз, и я заметила, какой печальный у него вид. Но когда Джон снова повернулся, на его лице играла улыбка:

— Я помогу тебе спуститься.

Вскоре чемоданы были сложены в багажник, и я назвала водителю адрес Фи. По-прежнему стоя лицом к лицу с Джоном, я ощущала стеснение в груди и не знала, как попрощаться.

— Ну что…

— Ну вот, — дотронулся до моей руки он. — Будь осторожна.

— Ты… — сглотнула ком в горле я, — ты тоже.

На слегка подгибающихся ногах я полезла в такси и потянула на себя дверь, но никак не могла заставить себя закрыть ее до конца — просто не в силах была услышать этот отсекающий прошлое механический лязг.

— Джон… — Я подняла глаза на все еще стоявшего рядом Джона. — Нам было… хорошо вместе?

— Нам было хорошо, — сказал он так тихо и сухо, что я едва расслышала, и на его лице проступила любовь, смешанная с печалью. — Нам было очень, очень хорошо.

Слезы уже катились по щекам, все внутри сводило от боли. Моя решимость ослабла. Мне захотелось распахнуть дверь и крикнуть, что я передумала…

Нет, так нельзя. Я не могу перебегать из рук одного мужчины, которого не помню, прямо в объятия другого.

— Мне нужно ехать, — прошептала я, отворачиваясь, чтобы не видеть Джона, и с силой вытирая глаза. — Мне нужно ехать. Мне нужно ехать.

Я захлопнула дверцу, и такси медленно отъехало.

Мир все-таки сошел с ума. И вот доказательство.

Когда я вошла в «Лэнгридж», на ходу разматывая ярко-розовый шарф, мне захотелось протереть глаза. Еще только шестнадцатое октября, а уже повсюду висит елочная мишура, в центре магазина стоит увешанная игрушками рождественская елка, а хор на мезонине наяривает «Вести радостной внемлите».

Не иначе скоро в октябре будут проводить прогон рождественских праздников. Или введут дополнительное демисезонное Рождество. Или устроят круглогодичное Рождество, без летнего перерыва.

— Парфюмерный набор от Калвина Кляйна. Специальное предложение по случаю праздника, — монотонно проговорила сухого вида девица в белом, и я едва успела поймать ее за руку, чтобы избежать окропления духами. Хотя, если подумать, Дебс любит этот запах. Может, купить для нее?

— Дайте, пожалуйста, — сказала я, и девица едва устояла на ногах от удивления.

— В новогодней подарочной упаковке? — Она побежала за прилавок, боясь, что я передумаю.

— В подарочной упаковке, — кивнула я. — Только не новогодней.

Пока она заворачивала набор, я разглядывала себя в зеркале за ее спиной. Мои волосы по-прежнему длинные и блестящие, правда, не такого яркого оттенка, как раньше. Я хожу в джинсах и зеленом кардигане и наслаждаюсь комфортом замшевых кроссовок. Лицо свободно от косметики, а левая рука свободна от кольца.

Мне нравится, как я выгляжу. Мне нравится моя жизнь.

Пусть мое «сказочное» существование позади. Пусть я не миллионерша, живущая на седьмом пентхаусном небе с видом на Лондон по всем четырем направлениям.

Но Болхэм тоже очень даже ничего. Мне особенно нравится, что наш офис расположен этажом выше моей квартиры, так что добираться до работы мне — ближе некуда. Наверное, поэтому я уже не влезаю в самые узкие свои джинсы. Хотя я не снимаю ответственности и с трех тостов, которые съедаю каждое утро.

За прошедшие четыре месяца бизнес настолько развернулся, что иногда мне хочется себя ущипнуть. Контракт с «Порше» сейчас в работе, и сделка уже вызвала интерес со стороны масс-медиа. Мы заключили еще один договор на поставку ковров в сеть ресторанов, а буквально сегодня Фи продала мой любимый деллерский дизайн — узор из оранжевых кругов — модному СПА.

Ноги сами привели меня в магазин — моя команда в полном составе заслуживала подарка.

Я расплатилась, взяла сумку и пошла через универмаг. Проходя мимо стойки с туфлями на ошеломительно высоких каблуках, я вспомнила о Розали и невольно улыбнулась. Как только она узнала о нашем с Эриком расставании, то сразу объявила, что не собирается выяснять, кто прав, а кто виноват: я ее самая близкая подруга, и она будет стоять за меня горой, что бы ни случилось.

Розали приезжала однажды ко мне в гости, опоздав на час, потому что, по ее словам, спутниковый навигатор в машине не показывает дорогу в районах южнее Темзы. Она явилась в шоковом состоянии, став свидетельницей, как она выразилась, уличных беспорядков, устроенных дворовыми бандами (двое мальчишек тузили друг друга, причем обоим драчунам было лет по восемь).

Все же Розали оказалась покрепче моей матери, которая с успехом отменяет назначенный визит в связи с очередным собачьим недомоганием. Мы с ней так и не поговорили серьезно с того достопамятного дня.