Сьюзен Робинсон - Помолвка

— Теперь все кончилось.

— Я так не думаю, Джордж, милый. По-моему, все только начинается. — Он не стал ждать ее ответа и. наклонившись, поцеловал ее в губы.

Она никогда не подходила так близко к мужчине, разве что когда танцевала, но она быстро поняла, что прикосновение руки в перчатке к ее бальному платью не идет ни в какое сравнение с прикосновением мужских губ к ее губам. Губы его были нежными и в то же время достаточно сильными, чтобы разомкнуть ее уста. У нее вырвался короткий приглушенный крик, когда она почувствовала, что его язык медленно проникает в ее рот.

Джорджиане показалось, что ее охватил огонь. Его тело прильнуло к ее телу. Это прикосновение заставило ее забыть о всех правилах хорошего тона, она открыта рот пошире, чтобы ее губы крепче прижались к нему. Ее руки перестали давить на его плечи, а опустились к поясу и обхватили его.

Юбки Джорджианы смялись, и впервые она ощущала прикосновение мужских бедер к своим, это ощущение врезалось в ее сознание, и она вдруг отчетливо поняла, что уже никогда не сможет забыть этого чувства.

Горячая волна возбуждения обожгла ее, когда он принялся жадно целовать ее в губы. Страсть придала ей смелости. Она обвила его руками и прижалась к нему еще сильнее, пытаясь удовлетворить незнакомое безудержное желание. Потом она сунула руки ему под жилет и провела ими по его ребрам.

Неожиданно он поднял голову, так что губы их теперь едва касались.

— О Боже, нет.

Эти слова смутили ее, но она уловила страдание в его голосе. Она вспомнила лорда Силверстона, и ее охватил страх.

— Что случилось?

Он закрыл глаза и оперся о дерево. Джорджиана вытащила руки из-под его жилета и положила сверху ему на грудь. В голове ее промелькнула странная мысль: ее руки вдруг показались ей очень маленькими по сравнению с его телом.

— Что случилось? — повторила она, боясь, что он нашел ее непривлекательной.

Росс сморщился, словно ее голос причинил ему боль. Не отвечая, он отшатнулся от нее, прошел несколько шагов и остановился, не поворачиваясь.

— Я должен найти леди Августу, — сказал он резким голосом.

Смущенная, Джорджиана, боясь спросить, почему он ее поцеловал, и еще больше — почему перестал целовать, ухватилась за эту тему.

— В этом нет необходимости. Леди Августа всегда промахивается.

Ник резко повернулся к ней:

— Всегда промахивается? Вы хотите сказать, что она уже делала это раньше?

— Разумеется. Но не часто. Изредка. Не беспокойтесь. Стрелок из нее никудышный.

— Черт возьми! Вы хотите сказать, что Трешфилд позволяет ей носиться с мушкетом и стрелять в людей?

— Только в тех, кого она считает шпионами. — «Он совсем забыл о поцелуе. Я никогда не забуду о нем». Ник зашагал к дому.

— Я заберу у нее этот мушкет.

— Вы не должны этого делать.

— Я сам знаю, что мне делать.

Джорджиана догнала его и схватила за локоть, но отдернула руку, когда он остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Вы не должны этого делать, — повторила она. — Если забрать у нее мушкет, то у нее начнется ужасный припадок. Она визжит, бросается на пол и наносит себе травмы.

— И вы считаете это веской причиной для того, чтобы оставить ее с оружием? О женщины! Ума у них не больше, чем у зайцев.

— Не вмешивайтесь не в свое дело, — сердито проговорила Джорджиана. Похоже, он забыл об их поцелуе, — Это вас не касается.

Он подошел к ней, заставив ее снова отступить к дереву.

— Зато вы меня касаетесь, — тихо произнес он, — нравится вам это или нет.

— Почему? — Голос Джорджианы звучал напряженно. В нем угадывалось волнение.

Должно быть, она напугала его, поскольку он ответил не сразу. Росс сунул руки в карманы, сжал их в кулаки и нахмурился.

— Потому что я обязан Джосу жизнью и потому что это единственное, о чем он меня попросил за время нашего знакомства. Мы немедленно выезжаем в Лондон.

Почему-то ей хотелось услышать от него другой ответ. Желая соблюсти пристойность, она сказала:

— Никуда я не поеду и не пытайтесь еще раз перехитрить меня, ваш номер не пройдет. Тетя Ливи обратит против вас свое ружье. Ну, а если вам все-таки удастся меня обмануть, то Трешфилд и мой отец вас из-под земли достанут.

Он подошел к ней еще ближе, так близко, что она увидела темно-синий цвет его глаз.

— Значит, мне придется придумать другой способ.

— Я с интересом буду наблюдать за вашими усилиями.

В уголках его глаз появились морщинки. Он посмотрел на нее с веселым удивлением.

— Ты опять дуешься, Джордж.

— А вы пытаетесь мной руководить.

Он не слушал ее. Почесав подбородок указательным пальцем, он сказал:

— Сперва я займусь установлением прицела на этом мушкете.

— Я уже сделала это. Вы полагаете, что я сама не могла додуматься? Тетя Ливи помогла мне.

— Великолепно.

Ей показалось, что он забыл о том, что они делали только что. Как может он оставаться таким спокойным, когда произошло нечто беспрецедентное? Но он целовал женщин и раньше. Очевидно, многих. Возможно, это ему наскучило. Может быть, он развлекался с ней только потому, что здесь нет другой, более привлекательной женщины?

Он задумался, устремив взгляд в землю, и она могла как следует его рассмотреть. Выгоревшие на солнце волосы казались на фоне темных янтарной россыпью. Он немного хмурился, и на лице его от носа до подбородка пролегла почти незаметная складка. Тонкие изящные брови, большой, красиво очерченный рот.

Ямочки украшали его щеки. Крупный и волевой подбородок подтверждал то, что она уже знала о его характере: Николас Росс рожден, чтобы подчинять своей воле окружающих.

Он был выше Джоселина и мог смотреть на нее — сверху вниз — досадное обстоятельство, так как она привыкла вселять в мужчин страх своим внушительным ростом. Вид его широких плеч и сильных рук позволял предположить, что он без труда поднимет свою лошадь. В отличие от Людвига ему не нужно было подбивать свой фрак вагой, чтобы сделать свою фигуру более представительной. Не нуждался он и в корсете, который носили некоторые мужчины, чтобы сузить свою талию.

Джорджиана поймала себя на мысли, что хочет знать, как он будет выглядеть без одежды. Но общественное положение и воспитание не позволяли ей даже думать об этом. Леди не должны были обладать подобного рода любопытством. Ей нельзя даже быть наедине с этим мужчиной, но в тот момент она думала об одном — ей хотелось, чтобы он поцеловал ее еще раз. Ей показалось, что вначале ему было приятно целоваться с ней. В отличие от многих других ее поклонников Николас Росс не интересовался ее состоянием и не нуждался в нем. Она уже знала, что он не искал связей, чтобы улучшить свое положение в обществе. Она интересовала его только по просьбе Джоселина и, возможно, из-за скуки, но в глубине души ей было все равно.

Сможет ли она испытывать такое же удивительное возбуждение с другим мужчиной? Скоро она выйдет замуж и затем овдовеет. Вдовы, желающие взять на попечение покинутых детей, должны иметь безупречную репутацию. Но ей хотелось, чтобы он снова поцеловал ее. Желание это было столь сильным, что она забыла о том, что совершенно не похожа на женщин, к которым он привык. Просто ей было все равно; по-прежнему хотелось еще раз почувствовать его поцелуй.

Недостойные леди мысли заставили Джорджиану залиться краской именно в тот момент, когда Ник взглянул на нее. Вероятно, Росс совсем забыл о ней, и когда он снова увидел Джорджиану, на лице его появилось удивленное выражение. Тем не менее он продолжал стоять неподвижно, заведя руки за спину.

— Нам нужно вернуться в дом, — начал он.

— Мистер Росс…

— Ник.

— Она чувствовала, что ее шея и лицо пылают огнем.

— Я… Вы… Вы бы не могли…

— Что это ты там бормочешь, Джордж, дружище?

Сгорая от стыда, она выпалила:

— А как еще, по вашему мнению, леди должна просить джентльмена поцеловать ее? Она вообще не должна этого делать. И не называйте меня Джорджем.

— Вы хотите, чтобы я вас снова поцеловал? — спросил Росс тихо.

Она прикусила губу и кивнула. Он сделал шаг по направлению к ней, потом другой, пока ее юбки не коснулись его брюк.

Не останавливаясь, он наклонился к ней и пробормотал:

— Черт возьми, Джордж, лучше бы ты не просила меня об этом.

Джорджиана снова почувствовала, как его теплые нежные губы ласкают ее уста. Он прижался к ней своим телом. Кора дерева колола ей спину, но охваченная огнем и до боли приятным возбуждением, она не чувствовала этого. Она никогда не думала, что это так просто. Она попросила, и он пришел к ней, словно желая того же.