Пока она металась в постели, лента на ее волосах развязалась и волосы рассыпались по плечам. Она отбросила с лица мешавшую прядь и подошла к стеклянной двери балкона. Затем вышла на балкон и прошла между шезлонгом и стулом, остановилась перед железными перилами и посмотрела на лунный свет, отражавшийся в небольшом озере.
Как могло случиться, что теперь ее больше пугает то, что Ник может подумать о ней плохо, чем гнусная ложь графа? Как это на нее не похоже. Ее никогда не целовали так, как Ник, и теперь, думая об этом, она поняла, что от его поцелуя она впала в какое-то оцепенение или беспамятство. В течение всего ленча Джорджиана не могла отвести от него глаз. А когда он смотрел на нее, она заливалась краской и вынуждена была отводить взгляд, чтобы скрыть свое волнение.
«Как это на меня не похоже, — еще раз подумала Джорджиана. — И как мог он через несколько часов после этих поцелуев обвинить ее в… непристойном поведении? Я ненавижу его. Гнусный мерзавец. Гнусный, гнусный мерзавец». От этих мыслей злость ее не уменьшилась, и она в сердцах стукнула ногой по железным перилам.
Джорджиана забыла о том, что была в тапочках. Слабо вскрикнув, она запрыгала на одной ноге, потом, прихрамывая, дошла до кресла, села и начала растирать ногу. Вдруг она услышала тихий, едва различимый звук. Джорджиана подняла голову и посмотрела в сторону лужайки. Там никого не было видно.
Вновь послышался странный звук. Она встала, перегнулась через перила и посмотрела вниз. Позади нее скрипнула дверь. Джорджиана резко выпрямилась, но не успела повернуться, как ее обхватили чьи-то сильные руки. Она повернула голову, но чужая рука прикрыла ей рот, хотя Джорджиана и пыталась сопротивляться. Она укусила чужую руку.
— Аи! Черт возьми, Джордж, у тебя острые зубы.
Джорджиане удалось вырваться, и она увидела своего противника.
— Мистер Росс!
— Ник!
На мгновение она лишилась дара речи. Он был одет очень странно: весь в черном, даже рубашка его была черной. На ногах его были туфли на мягкой подошве, на шее — черный шарф. Ее взгляд задержался на шарфе. Он был шелковым. Интересно, подумала она, кожа, которую он прикрывает, такая же гладкая, как его материя? Господи, о чем она думает!
— Как вы смогли войти? Отпустите меня, сэр, и немедленно покиньте мои комнаты. — Она отступила от него, но ноги ее коснулись перил, когда он последовал за ней. Джорджиана схватилась за перила и сердито посмотрела на Росса, провоцируя его подойти ближе. Он подчинился.
— Вы наивная, если думали, что замок на вашей двери помешает мне войти.
Джорджиана с возмущенным видом ткнула пальцем в сторону двери и сказала:
— Уходите сейчас же или я закричу.
— Валяйте. Но вряд ли это улучшит вашу репутацию.
Он был прав.
— Хорошо, тогда я сама уйду. — Она решительно пошла мимо него, собираясь идти в комнату тети Ливи.
Росс поймал ее за руку. Джорджиана рывком высвободила ее, но слишком поздно разгадала его намерение. Ноги ее оторвались от пола, так как он поднял ее. Проплыв в воздухе, она охнула, когда спина ее коснулась шезлонга.
— Что вы делаете?
Он навис над ней тенью, оседлав шезлонг, словно это была его лошадь. Джорджиана отпрянула, но спина ее ударилась о спинку шезлонга. Она попробовала метнуться в сторону, но наткнулась на его руку. Другая его рука также ограничивала ее свободу. Одним словом, Джорджиана оказалась в ловушке.
— Вы еще долго намерены играть в молчанку? Или старый граф в самом деле ухитрился вас обрюхатить?
Джорджиана выпрямила спину, подняла подбородок и сумела посмотреть на него сверху, хотя он и был выше ее.
— Вы гнусный тип. Только презренный негодяй способен разговаривать со мной подобным образом. Только жалкий трус способен домогаться женщины, которой он противен. Отстаньте от меня!
Он медленно приблизился к ней, заставив ее прижаться к шезлонгу, вытянулся вдоль нее так, что теперь тела их соприкасались, и согнутой в колене ногой придавил ее бедра, чтобы не дать ей сбежать. Это была неслыханная дерзость. Джорджиана раньше не сталкивалась с мужчинами, которые отказывались выполнять требования леди. От потрясения она лишилась дара речи.
— Я знал, что это заставит вас замолчать, — прошептал Росс.
Его дыхание привело ее в трепет. Месяц за окном освещал лицо Росса жемчужным светом: она видела его прямые брови, тени под его скулами и красивую линию рта.
Ник провел пальцем от ее горла к груди.
— Вы скажете то, что я хочу услышать?
— Ч-что?
— Скажите это. Скажите, что Трешфилд солгал, и я повешу его на одной из его греческих колонн.
— Ведите себя прилично, сэр. — Она схватила его руку и попыталась оторвать ее от шезлонга. — Сейчас же дайте мне встать!
— Черт, ну и упрямая же вы! — Ник перехватил ее руку. — Вы погубите себя, но если вы намерены решительно идти этим путем, значит, вы сами этого хотите.
Неожиданно за решимостью в его голосе Джорджиана уловила отчаяние. Она вспомнила его душевную борьбу в роще, вспомнила, как он сопротивлялся своему желанию поцеловать ее, как предупредил о том, что ей грозило. Она перестала сопротивляться и удивленно прошептала:
— Ник?
Его тело замерло, он поднял голову, чтобы лучше видеть ее. Джорджиана снова назвала его по имени, и он глубоко вздохнул.
— Не называйте больше меня так, — сказал он.
— Ник…
Он сел, продолжая смотреть на нее. Некоторое время Росс оставался неподвижным, потом его рука медленно приблизилась к ней и приподняла складку батистовой ночной сорочки. Он наклонил голову и приложил ее рубашку к своему лицу. Вдохнул ее запах. Джорджиана смотрела на него как завороженная. Она готова была смотреть на него целую вечность.
— Вам не следовало так произносить мое имя, голубка. Вы знаете это.
Он взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал. Губы его скользнули к внутренней стороне запястья, заставив Джорджиану охнуть и погрузить пальцы свободной руки в обивку шезлонга. Когда он поцеловал ее локоть, Джорджиана почувствовала, что тело ее превратилось в кипящий пудинг. Ей показалось естественным то, что он приблизился к ней, припал к ней всем телом и, наконец, поцеловал в губы.
Этот поцелуй, длившийся несколько минут, разжег в ней огонь, возбудил боль и удовольствие. Его рука поднялась по ее телу и накрыла грудь, заставив ее еще сильнее затрепетать. Вскоре ночная рубашка заскользила вверх по ногам и она почувствовала, что рука Росса дотронулась до ее икры. Удивительно. Мужчина дотронулся до ее ноги. Мужчина, который сводил ее с ума своими грубыми выходками и своими поцелуями, касался ее ноги.
Потом она почувствовала его губы на своей груди и едва не закричала. Спина ее выгнулась, руки вытянулись и нащупали его ягодицы. Она вцепилась ногтями в мышцу под тканью его брюк. Отчаянно пытаясь ослабить желание, которое он возбудил в ней, Джорджиана подчинилась зову своего тела, приподняла бедра и раздвинула ноги. Он устроился между ними, целуя другую ее грудь.
Рука его скользнула к поясу брюк и быстро расстегнула его. Джорджиана оцепенела от нахлынувших на нее чувств. Тихий стон вырвался из глубины ее тела. Услышав его, Ник поднял голову и посмотрел на нее. Она увидела боль в его глазах, гримасу, исказившую его лицо.
— Проклятие, — сказал он. — О Боже, как жалко, что ты оказалась девственницей.
Потрясенная, Джорджиана услышала его стон, почувствовала, как его тело прижалось к ее телу. Она вскрикнула и оттолкнула его. Росс повалился на пол. Джорджиана схватила халат и соскочила с шезлонга. Ник выругался, приводя свою одежду в порядок.
— Куда вы собрались? — спросил он.
— Оставьте меня в покое.
Он встал перед ней, расставив ноги, сжав кулаки и тяжело дыша.
— Теперь вы понимаете? Вы должны уехать. Если вы останетесь, то я быстро докажу, что вы не можете носить в себе отпрыска Трешфилда.
— Я остаюсь, и вы ничего не докажете, сэр. Если бы в вас было хоть немного благородства, то вы не принуждали бы меня делать то, чего я не хочу.
— То, что сейчас произошло между нами, трудно назвать принуждением, голубка. Возьмите свои слова назад.
— И не подумаю. Вы проникли в мою комнату, как какой-нибудь грязный развратник.
Он медленно пошел к ней — черная тень в серебристом свете.
— Ваше поведение тоже не назовешь непорочным.
— Не подходите ко мне!
— Слишком поздно, голубка. Одно из двух: либо вы носите ребенка Трешфилда и вам нечего бояться, либо вы упрямая глупая девственница. В любом случае вам явно нравится прикасаться ко мне, хотя вы знаете, что это сводит меня с ума.