— Да, бабушка, — рассмеялась Юста.

Она обожала громогласную, внешне грубоватую и резкую женщину, прекрасно зная, что под этой маской командирши скрывается добрая и любящая натура. Бабушка обожала ее в ответ, но спуску внучке не давала.

Она махнула рукой:

— Следуй за мной!

Такому приказу не подчиниться нельзя, Юста за спиной Юлии развела руками, мол, не могу дольше разговаривать, и отправилась следом. Но Попилию можно бы и не объяснять, все особенности своей метрессы он изучил прекрасно, ее приказы не обсуждались, а выполнялись без промедления.

В этом доме не только слуги, но и именитые гости выполняли распоряжения хозяйки с поспешностью. Юста подумала, что и император наверняка поступил бы так же. Родись бабушка мальчиком, и сейчас не Флавии сидели бы на троне, а Юлий Кальпурний Пизоний.

Они жили на вилле на самом берегу, почти у Стабий. К берегу прямо из виллы вел подземный ход, что тоже очень нравилось девушке, это давало возможность ходить на берег почти в любое время дня и ночи. Конечно, за девушкой всюду следовал старый Тит, даже когда она уезжала верхом в Салерно или до самого Сорренто, Юсте приходилось это учитывать, но все равно берег Неаполитанского залива — это не душные, вечно запруженные народом улицы Рима.

Рим хорош только для тех, кто в нем не живет, а занимается делами или надеется заполучить власть или большие деньги. Те, у кого эти деньги есть, из Рима норовят удрать подальше, как вот бабушка Юсты. Это сейчас она живет на вилле почти одиноко в окружении слуг и книг, а раньше в ее домах звучала музыка, слышались многие голоса, бывало множество гостей.


Юлия жестом показала внучке, чтобы та села.

— С завтрашнего дня прекрати все поездки, пора заняться твоим внешним видом. У тебя кожа, как у жены рыбака, загорелая и в пятнах.

Предвосхищая возражения внучки, сделала останавливающий жест:

— Мне лучше видно. Рабыни займутся твоим лицом, телом и волосами. Думаю, Везувий пока поживет без тебя, — насмешливо закончила свою речь Юлия.

Она вовсе не собиралась ни слушать возражения внучки, если таковые появятся, ни что-то объяснять. И без того беспокойная красавица вела себя словно озорной мальчишка, а не девушка перед свадьбой.

Но Юста не возражала, она прекрасно понимала, что бабушка права.

Попилий осторожно заглянул на большую террасу, где беседовали бабушка с внучкой. Не услышав возражений, подошел ближе:

— Принесли письма, госпожа.

— Читай.

— Одно Юсте…

— От кого?! — голос почти загремел, но Попилий был готов к вопросу, быстро пояснил:

— От Флавии Руфы из Помпей.

— А… этой слезливой дурочки? Что ты в ней находишь?

Юста рассмеялась:

— Бабушка, ты путаешь ее с Фульвией. Флавия никогда не плачет.

Но Юлию таким не проймешь, фыркнула:

— Значит, в детстве плакала!

Юста хотела сказать, что та и в детстве никогда не плакала, но Попилий за спиной хозяйки приложил палец к губам, и Юста промолчала. Последнее слово должно принадлежать бабушке, иначе будет буря. И правда, к чему спорить, плакса Флавия или нет, если бабушке все равно.

Флавия приглашала Юсту погостить у них в Помпеях.

Бабушка объявила, что подумает, разрешать ли внучке гостить в «этом городе греха и разврата». Юста даже засмеялась:

— После Рима Помпеи кажутся тихой деревней.


Ей было позволено пожить несколько дней у Флавии, с которой Юста дружила с детства. Главным доводом для бабушки стало то, что Флавия была уже четвертый год замужем за Гавием Флавием Руфом, весьма состоятельным и почетным гражданином Помпей.

Флавия была на последнем месяце беременности, страшно боялась предстоящих родов, ведь это первенец, потому муж старался сделать все, чтобы развлечь супругу, годившуюся ему в дочери. На примере подруги Юста убедилась, что разница в возрасте ничто, если люди любят друг друга.

— Флавия, ты счастливая. У тебя любящий муж, хороший дом, совсем скоро будет ребенок. Как-то сложится моя судьба? — невольно вздохнула Юста.

— Но если ты выходишь замуж за Порция из рода Постумиев, то почему беспокоишься? Он знатен, живет в Риме, а денег у тебя и своих хватит.

— Быть знатным — это не все, я не видела его, даже бабушка не видела. Флавия, Порций жил в Помпеях, вернее, здесь неподалеку на вилле, может, твой брат что-то знает?

По тому, как Флавия быстро отвела глаза, Юста поняла, что знает и не лучшее.

— Расскажи!

Немного поколебавшись, Флавия решила, что пусть лучше Юста знает о давней репутации своего будущего мужа.

— Они раньше много времени проводили с кубками в руках и с продажными женщинами. У Порция был роман с Лидией…

Но это имя ничего не говорило Юсте, которая не знала веселую вдову. Однако то, каким тоном оно было произнесено, объяснило многое. Выдав секрет всего лишь намеками, Флавия все равно испугалась и принялась горячо убеждать Юсту, что за три года, которые Порций отсутствовал в Помпеях, он, несомненно, сильно изменился!

— Рим меняет людей!

Юста рассмеялась:

— Не к лучшему. Спасибо, что предупредила, выбора у меня все равно нет, зато буду знать, чего опасаться. Вот почему он так легко согласился на мое пребывание в Помпеях… Но я уважаю чужие чувства. Это была любовь или просто развлечение?

— Думаю, он был влюблен. Помню, Кальв рассказывал, что, чтобы что-то доказать жестокой вдове, Порций искупался в зимнем море.

— По крайней мере, это означает, что он способен любить.

— Да уж…

— Кто такая эта Лидия?

— Тогда была вдовой вольноотпущенника Скавров…

— А сейчас?

— А сейчас… вдова другого вольноотпущенника.

— Недолго она была замужем, — усмехнулась Юста.

— Да, она очень быстро дважды становилась вдовой. Префект даже распорядился провести расследование, но врач признал, что супруг Лидии умер от разлива желчи, и она сама тут ни при чем.

Неизвестно, чем закончился бы разговор, но пришел муж Флавии и предложил поехать вместе с ним в школу гладиаторов для отбора нескольких бойцов для выступления на предстоящем празднике в честь Геркулеса или на празднике виналии в честь начала сбора винограда. Оба повода годились, и Гавий пока не знал, какой день выберет, но хотел посмотреть на гладиаторов Калена, которого хорошо знал.

— Вы никогда не бывали в школе гладиаторов?

— Конечно, нет, — рассмеялась Юста.

— Тогда поехали.

— Куда? — раздался от входа веселый молодой голос.

— О, Кальв! — Флавия протянула руки к появившемуся в перистиле брату. — Мы едем к Калену в школу гладиаторов.

— Я с вами!

Гавий рассмеялся:

— Куда же без тебя?

— Юста, это мой брат Кальв. Если ты его и видела, то совсем юным, а потому не помнишь. Отъявленный бездельник и насмешник, ему на язык лучше не попадать.

— Не буду, — пообещала Юста. — Приветствую тебя, Кальв.

— И я тебя, Юста. Не верь словам моей сестры, в действительности я куда хуже.

— Ты такой страшный человек?

— Не страшный — испорченный.

— Тогда от тебя и впрямь следует держаться подальше.

— Да, — с серьезным видом кивнул молодой человек. — Не ближе вытянутой руки.

— Болтун! — легонько ударила его по плечу сестра. — Пойдемте, Гавий зовет.

Юста мысленно порадовалась, что все эти речи не слышит бабушка, а еще, что Юлия Постумия не знает, куда отправилась ее внучка. Вот тебе и тихий дом Руфов… Юста тихонько хихикнула, зато настроение поднялось…


Еще до рассвета, пока не жарко, гладиаторы и новобранцы вышли на тренировку.

Гай одним взглядом оценил, насколько слабы мышцы у новеньких, и велел им сначала заняться накачкой мускулатуры. Новобранцы все утро отжимались, носили тяжести, приседали с большим грузом на плечах, пока от напряжения не начали дрожать ноги.

Наставник заметил, что тот самый говорливый новобранец сегодня молчит, но старается больше всех. Подозвав к себе опытного гладиатора Аттика, Гай кивнул на новеньких:

— О чем вчера говорили?

Тот усмехнулся:

— Да так… объяснили, за что и как получают клеймо и право выходить на арену.

— А они туда рвутся? — серые глаза Гая чуть прищурились.

— Этот да, еще как рвется. Похоже, мечтает стать лучшим гладиатором Рима. Знаешь, что-то в нем есть.